– Ох, пожалуйста, не называйте меня так. Лучше никак. – Но… Понимаю. М-м-м. Видите ли, кроме того, что я вам так благодарен за помощь доктору… Я не знаю, как вас просить, насколько это вообще уместно, – он замялся, – видите ли, когда с вами произвели эту… злосчастную манипуляцию, я был под заклятием. Мало того что моего мнения никто не спросил, никто меня даже не предупредил, что мои записи вообще остались во дворце. Вы не откажете мне… внимательно посмотреть вашу детерминанту? Я пожал плечами. – Вы, наверное, последний бонефикус Моста, который ее еще не разглядывал. Конечно, смотрите. Петеан встал, укрыл Хромоножку по плечи и на цыпочках вышел из комнаты. Я двинулся следом. Петеан заглянул в библиотеку, задумчиво почмокал и попятился. Тихонько прикрыл дверь и постоял перед закрытой. – Здоров спать молодой моряк-то, – сказал он, – пойдем на кухню тогда. Пара листов и перо у меня там есть, вдвоем не тесно. – А где капитаны? – полюбопытствовал я. – Вечером обещали вернуться. Нам хоть уже и немного надо спать, но все ж таки совсем без сна нельзя. Старичок вынул из какого-то ящичка свернутую в рулон бумагу, вытащил из хлебницы пару металлических перьев и чернильницу и со всем этим забрался в угол за столом. – Мне… э-э-э… надо бы поглядеть вас в движении. Вы не могли бы, м-м-м, например, кофе нам сварить? Как раз я буду уже… м-м-м… готов что-то сказать. Однако. Предложение выгодно отличалось от традиционного «Повернись. Наклонись. Подними руки. Еще повернись». Зажечь плиту. Набрать воды в чайник из малой колонки. Хорошо Петеану-то, я хожу за водой на дворовую колонку. Поставить чайник на кованую решетку над огнем; найти коробку с намолотым кофе, соль, корицу, выставить печенье на стол… Сполоснуть кофейник кипятком, насыпать кофе в сетку, залить кипятком, зажечь спиртовку и поставить на нее кофейник, налить в чайник новой воды, чтобы зря плита не прогорала. Что еще? Достать чашки. Петеан улыбнулся, указал мне глазами на второй стул и продолжил быстро-быстро писать. – Две минуты. Как раз кофе настоится, – пробормотал он. Я стал смотреть в окно, на деревья в маленьком дворике, узкую улочку, глухую стену противоположного дома. Кажется, на втором или третьем этаже там были-таки окна, но из-за листвы не разглядеть. Наверное, уже пора. Я закрыл спиртовку и налил кофе в чашки. – Спасибо, – сказал старичок, перечитывая написанное, – да. Вам интересно? Я вытаращился на Петеана. – Вообще-то вы первый, кто предлагает мне что-то рассказать. Обычно меня после осмотра, наоборот, уводили. – Ну еще бы, – кисло пробормотал Петеан. Он задумчиво откашлялся. – Начиная сначала… Где-то около шестидесяти лет назад, будучи вполне профессионально успешным магом, я имел, м-м-м-м… неосторожность разработать прием, позволяющий увеличить магическую емкость. Само собой, бонефикусы к этому приему внимания не проявили, а вот для торговцев, моряков… для домовладельцев, караванщиков… в общем, для людей, у которых профессия предполагает пользование одним-двумя заклинаниями, это бывало важно. А приращение детерминанты для такой емкости – в общем, ничем опасным не грозит. – А почему маги не заинтересовались? – удивился я. – У них обычно детерминанта и так жить мешает. А поскольку ее приращение, само собой, пропорционально росту емкости, то желающих и не было. Два раза по небольшому неудобству – можно принять, а вот большие хлопоты не хочется еще наращивать. Плюс к тому какой бонефикус признается, что ему не хватает умения распорядиться имеющейся емкостью? – Ясно, – сказал я и выжидательно посмотрел на Петеана. Со мной-то, насколько я знал, никаких манипуляций не производили, я сразу оказался неведомой зверушкой. Няньки говорили, думая, что я не слышу, отец не сразу разрешил мне пуповину перевязать. – Ну и, поскольку мои манипуляции производили… очень небольшие изменения в судьбах… заказчиков… я о некоторых побочных эффектах и знать не знал. И когда его величество ваш дед захотел сам получить небольшое приращение магической емкости, я посоветовался с коллегами из гильдии, они осмотрели несколько человек, уже получивших такое приращение, манипуляцию признали безопасной и даже как-то начали намекать, чтобы я попытался подать заявку на патент в гильдию… – Мой дед? Так он вроде бы всю жизнь свечку-то затушить не мог? – удивился я. – Так он и не стал подвергаться. Мы все приготовили, я сделал довольно-таки высокой концентрации питье… У вашего деда была емкость очень небольшая, ее можно было и втрое вздуть безопасно… Но я не столько, конечно, рассчитывал, я вообще обычно больше четырех десятых по контуру не задавал… Я понятно выражаюсь? Если емкость представлять как… как, собственно, емкость, – он приподнял и показал мне кофейник, – то, увеличивая поверхность, вздувая, мы заметно увеличиваем объем. – Угу, – сказал я. – Ну вот, его величество внезапно решил проверить, не желаю ли я его отравить. И всю чашку… споили мне. Со словами «будет все хорошо – еще сваришь». – А вы-то маг. – Да. И у меня магическая емкость возросла пропорционально, – печально сказал Петеан, – и детерминанта, само собой, тоже. – Ой. – Ой… Это верно. У моей жены – я был женат – немедленно начались преждевременные роды. И она умерла. Детерминанты моих взрослых сыновей тоже выросли, немедленно. – То есть ваша манипуляция действует сразу и на потомков? – Именно, – подтвердил старичок, – так вот, именно этот момент и не учел ваш отец, взойдя на трон тридцать лет назад. Я не мог его проконсультировать, поскольку сидел под забвением; а те, кому достались мои записи, явно не удосужились сопоставить. Ваш батюшка приобрел, насколько мне известно, ряд полезных для правителя умений и довольно скромные ограничения по детерминанте. А вот на то, что королева, ваша матушка, была в тот момент в тягости, никто не обратил внимания. Я со свистом втянул воздух. – Ваша матушка сама из очень талантливой семьи, – сказал Петеан, – и вы были явно в нее. Ваша собственная, естественная магическая емкость должна была быть большой на грани уникальной. С тем, как ее вздуло… Вы, наверное, можете… бури останавливать. – Наверное, могу, – гадливо сказал я. – Простите, – Петеан долго мялся, подбирая слова, – вас, э-э-э… пытались учить? Меня непроизвольно передернуло. – Кто? – свирепо спросил Петеан. Я назвал три имени. Петеан скрючил пальцы, окно распахнулось, непрогоревшие дрова вылетели в окно и рассыпались в воздухе на дымящие щепки, вспыхнули белым огнем и исчезли. Потом вздохнул и сказал мне: – Извините. Я криво улыбнулся. Старичок и так был мне скорее симпатичен, но вот за эту реакцию мне захотелось его обнять. И, наверное, заплакать. Он посмотрел на меня, покачал головой и вдруг спохватился. – Ой, надо бы Локи навестить. Вы… подождете? Мне еще многое надо вам рассказать. И, кажется, о многом спросить. Он набрал в маленький кувшин воды и поплелся по коридору, бурча себе под нос что-то вроде «да как бедняжка в своем уме-то остался, не пойму…». Я невольно рассмеялся. Услышанное совершенно соответствовало моим собственным ощущениям. Как я в своем уме остался за год обучения – сам не знаю. Тяжелая глухая ярость охватила меня, поднялась к горлу кислота, я скрючился, ударившись лбом о столешницу. Ненавижу. Ненавижу. О, как я их ненавижу… – Эгей, ты… Ты чего? – спросил надо мной голос Ванга. Я поднял голову, брат подскочил, обхватил меня рукой за плечи. – Что такое? Она умерла? – Ох, нет, – улыбнулся я, – нет-нет. Это мы тут с Петеаном… магию обсуждали. Ванг плюхнулся за стол и схватил недопитую старичком чашку, отхлебнул из нее. – Фу, остыл. В кофейнике есть еще? – Есть, наливай, – кивнул я. Ванг налил полную чашку, набил рот печеньем и вообще стал так быстро и весело жить у меня на глазах, что детские воспоминания потихоньку притухли и истаяли. – Так что у нас с Хромоножкой-то? – С утра воду пила, разговаривала. Вот сейчас Петеан от нее вернется, может, что скажет. – Отлично, – сказал брат и прищурился, – так, что у нас возят в Ашмиан? – Что? – Я думаю, чем отблагодарить доктора, – твердо ответил Ванг, – денег он не спросил, ушел молча. Я растерянно пожал плечами. – Да что ж такое, я ж их учил, – забормотал Ванг, – Ашмиан, Ашмиан… парфюмерия, эфирные масла… мебель… кожаная одежда, украшения. О! У меня есть пара отличных кожаных плащей. И кольцо с изумрудом. – Доброе утро, молодой человек, – приветливо сказал Петеан, заходя в кухню, – что это вы тут обсуждаете? – Хочу доктору что-нибудь отнести, вот соображаю, что там у них ценится. – И что именно? Ванг оттарабанил.