«Как смотришь, так и вбирай». Других инструкций у меня все равно не было. Я посмотрел. И вдохнул. Вот, значит, почему они называют это емкостью. То, откуда во мне вырывались пузыри чувств, спонтанных реакций и желаний, вдруг оказалось плотным, залитым до отказа и отчаянно стремящимся к реализации. Когда не просто хочешь, а достоверно можешь – и хочешь уже не только результата, но самого процесса исполнения. Забавно. Я немножко призадумался о том, каково переносить такой… взрыв эмоций тому, кто не научен от них отгораживаться, и не преуспел. Наверное, выбежать и начать совершать все подряд? Ну нет. Нет у меня никаких желаний. Ничего, что взывало бы к возможностям. Ничего. Волны внутри бултыхались все ленивее, готовые подняться в любой момент, но ничем не движимые. И, кстати, стало легче дышать. – А наоборот, черт возьми, нельзя было сделать? – сказала у меня над ухом Локи. Я посмотрел на озеро. Его не было. Только из родника лился и исчезал между сухих камней дна расчищенный Локи ручеек. Внутри качнулось. Ну нет. Без разницы. – В следующий раз, Локи. Локи и Ванг одинаково обеспокоенно заглянули мне в лицо. – Донесешь? – Должен. – Вообще, капитан, ты примерно так же и выглядел, когда пас ветер, – сказала Локи, – так что, как по мне, неопасно. Вот спускаться в такой сосредоточенности – не знаю. – А куда деваться? – вздохнул брат и улыбнулся. – Ну ты, штурман, и выпивоха! – Не выпивоха, а пузырь, – пробормотал я. – Шутит? Будет жить, – заключила Локи, и мы двинулись вниз. Назад пробираться было скучно. Впрочем, я думаю, мне все было бы скучно в этом прекрасном состоянии, в котором я провел свою, хм, незабываемую юность. Я послушно выполнял команды Ванга, равнодушно озирал скалы и пологие спуски. В какой-то момент я понял, что мы стоим, все трое, без движения, уже несколько минут над обрывом – который по уму надо было обойти. Ванг и Локи с одинаковыми, лишенными выражения лицами смотрели вниз. Что там? Темный южный и светлый северный мысы, блестящий на солнце залив, угольно-черная полоса Моста, искра виадука, а из-под каждой арки и от каждого съезда расходятся туманные жемчужные полосы, словно страницы полуоткрытых книг. Множество страниц. – Что там такое? – терпеливо спросил я. – Это же лоции, – выдохнул Ванг. Внутри качнулось. Нет. Все равно. Неважно. Безразлично. Успокоилось?.. – Пойдем дальше? – спросил я. – Подожди, штурман, – ответил брат и вдруг оглянулся. – Тебе тяжело? – Нет. Ванг еще раз посмотрел на меня и поторопил Локи. Она тоже неохотно отвела взгляд от Моста, но вид имела не столько восхищенный, сколько мрачный. Медленно и аккуратно мы сползли к пригорку, где оставили монгольфьер, и стали ждать вечера. Ванг считал, что до темноты по вечернему бризу можно спускаться, отдаляясь от Горы, а в темноте уже идти на огни Моста. Тем более что над заливом он уже собирался снова схватить ветер. Поели. Набрали воды и балласта. Ванг проверил оснастку – это заняло само по себе пару часов. Локи спала. Когда тень Горы уже ползла перед нами вперед, к мысам и заливу, и перестало припекать, брат свистнул и позвал нас надувать монгольфьер. Сначала держали руками, потом тянули за оснастку там, где указывал Ванг, – перегоняли горячий воздух в верхнюю часть шара. Мало-помалу монгольфьер надулся. Воздух был уже совсем холодный, и впереди лежала темнота. – Будем идти с запасом высоты, – объяснил брат, – чтобы на скалу не напороться. А мимо Моста не промахнешься. Бриз был очень легкий. Несло нас медленно. Надежно привязанная Локи свесилась обоими локтями через край и напряженно смотрела вниз и вперед – тут уж было не до укачивания. Ванг стоял на другом краю, держась за оснастку, и тоже всматривался в темноту. Он на этот раз привязался за пояс и сам, не доверяя своим забинтованным рукам. Я управлял горелкой. Был момент, когда брат и Локи о чем-то быстро переговаривались у меня над головой, она ахнула, но ничего больше не произошло. Вскоре я различил – с трудом, глазами, привыкшими к пламени горелки, – как с той стороны монгольфьера, кажется, не очень далеко, проходит большая скала или отрог. Мы еле тащились, это даже я чувствовал. Час проходил за часом, в движении вниз, наискосок. Наверное, хотелось спать, я понимал это по тому, что руки слушались еще хуже, чем днем. Когда брат сказал стеклянным голосом: «Взял!» – я некоторое время размышлял, как это трактовать, в смысле куда крутить колесико. Потом сообразил – мы опустились достаточно, чтобы Ванг снова поймал ветер. Я глянул вперед и обнаружил, что небо над океаном уже совсем светлое. Прошло еще сколько-то скучного времени. Кто-то в отдалении от меня хотел спать, пить (а вот это, наверное, стоит осуществить…), отомстить, поговорить с ее величеством, увидеть рассвет (тоже можно разрешить), поговорить с Мостом, взорваться, превратиться в облако и снова пить. Интересно, все ли люди в душе такие хаотические? – Куда рулить, штурман? – раздался прямо над ухом голос Ванга. – К Печальной площади. – «Интересно, откуда такая уверенность», – вяло подумал я. – Там же нет больше никакой площади, – возразил Ванг. – Куда-нибудь рядом с дырой. М-м. Вопрос починки. – Понял, – отозвался брат и осторожно вернулся на край корзины. На другом краю, синхронно его движению, отползла напротив Локи. Залив проходил под нами. Пылающие полосы воды, освещенной солнцем, тянулись из-под арок. В тени Моста вода была еще почти черной, в глубине ходили какие-то медленные фигуры – может быть, поля водорослей. Над внутренним парапетом мы прошли едва на высоте пары этажей. – Гаси, – твердо сказал Ванг и повис на канате, открывающем клапан. Это была не поперечная улочка, идущая к самой площади, а соседняя с ней. Наверное, Ванг прав – даже если мы затормозим окончательно только у самого внешнего парапета, свалиться в дыру нам не грозит. Снизу закричали. – С дороги! – самым капитанским рыком взревел Ванг, какой-то экипаж прямо впереди судорожно заторопился за угол, прохожие шарахнулись к стенам, я едва успел закрутить погасшую горелку для надежности тугой крышкой, и вот нас уже волочет по мостовой. Ванг был уже на ногах, отвязывался сам, Локи с трудом встала на ноги прямо в поваленной корзине. Я лежал на боку с задранными к голове ногами, надо все же встать и отряхнуться. Тут меня схватили за обе руки и подняли. Пока я размышлял, брат уже отвязал Локи, примотал часть оснастки шара к какой-то ограде и собрал остатки багажа – свою старую сумку и мешок с недопитой водой. – Уходим. Куда, штурман, к дыре? – К дыре. По уму надо было волноваться – ну, как я сейчас понимаю. Тогда Ванг оглянулся, заставил нас с Локи перелезть через какой-то забор, провел нас через пару запущенных двориков и сквозь маленькую арку вывел на другую поперечную улочку. Ту, которая, собственно, и шла к бывшей площади. Идти дальше оказалось незачем – дом с аркой был покинут жителями; а следующего по улочке дома, собственно, почти и не осталось. Между нами и дырой оставалось шагов двадцать обычной черной глади Моста и шагов, наверное, пять серого песка. Не то чтобы кто-то собирался делать эти пять шагов. – Что теперь? – Теперь сделай так, чтобы нам не мешали, – сказал я и повернулся к Локи. – Вытяни руки. – Что? – Руки мне дай сюда. Она хмыкнула, но протянула культи вперед. – Теперь, главное, не упади, – предупредил я ее и посмотрел. Да, моя догадка была верной. Множество царапин, да еще она, несомненно, нахлебалась, когда упала в синцерус. Магия разошлась по ее крови, разбежалась по всему телу. Теперь ты нам не чужая, Локи Хромоножка. И, собственно, это значит, что… Я пожелал знать. Я узнал. Я пожелал уметь. Я умел. Крошечные – видимо, только с моей точки зрения – порции силы, затраченные на то, чтобы выполнить разрешенные себе желания, пробили в моей стене брешь. «Желай!» – отчаянно взревело внутри. Я пожелал. Концы культей Локи лопнули, кожа развернулась, обнажились кости и оборванные мышцы. Прозрачное марево магии нарисовало перед культями два запястья с призрачными косточками внутри, развернутые веера пястей, тонкие кости пальцев, протянулись почти невидимые мышцы, по зеркально поблескивающей паутине сосудов побежала живая, настоящая кровь – до самых кончиков нарисованных пальцев. Локи держала вытянутыми перед собой руки, похожие на две хрустальные вазы, расписанные изнутри полупрозрачным красным. Она с трудом выдохнула. – Больно! То есть уже нет. Но был момент. – Когда культи открылись, – сказал я очень медленно. Истрачено очень немногое, и удержать остальное… Ничего не хочу. Ничего не знаю. Молчи. Здесь никого нет, кто мог бы желать. Никого. – Они не всегда такие будут. Теперь твое тело будет считать каждый недостающий участок отдельной маленькой ранкой и постепенно заменит. За год, наверное, станут обычные руки. Может, быстрее.