– Это мой напарник, Рамирес. – Ребята, да вы перешли границу. – Роуз! – Эй, ты же хотела открытых и откровенных отношений с дочерью, так? – пожала она плечами. – Да, ты права, – ответила Эйвери с улыбкой. – И нет… мы не переходили границу. Но, я чувствую, что влюбляюсь в него. Он милый, забавный и сексуальный. И у него есть такой шрам, который раньше раздражал меня, но сейчас… он даже стал привлекательным. – У него к тебе тоже есть чувства? – спросила Роуз. – Да. Или… были. Боюсь, я все испортила. Он долго ждал, но кажется, его терпение иссякло. Она не стала говорить, что, наконец, решилась рассказать Рамиресу о своих чувствах, но пока еще не набралась смелости. – Ты оттолкнула его? – удивилась Роуз. – Черт, да тебя не проведешь, – улыбнулась Эйвери. – Говорю тебе, это генетика. Роуз снова ухмыльнулась, забыв на время о распаковке вещей. – Давай, мам! – О, Боже. Дочка рассмеялась и Блэк присоединилась к ней. Сейчас было самое сложное время, когда их отношения находились в подвешенном состоянии. Внезапно, идея покинуть Убойный, чтобы иметь больше свободного времени, показалась скорее необходимостью, чем оптимистичным замыслом. – У тебя есть планы на выходные? – спросила Эйвери. – Разбор вещей. Может встречусь с Ма… Парнем, имя которого мы пока не будем называть. – Как насчет устроить завтра девичник с мамой? Обед, кино, педикюр. Роуз поморщилась, а затем серьезно задумалась. – Могу я выбрать фильм? – Если хочешь. – Звучит интересно, – ответила Роуз с явным волнением. – Расчитывай на меня. – Отлично, – сказала Эйвери. Она замешкалась. Блэк хотела спросить кое-что, что могло прозвучать немного странно, но было необходимым для построения их отношений в будущем. Осознание того, что она собиралась спросить у дочери, унижало, но в то же время, развязывало руки. – Значит, ты не против провести день только со мной? – спросила Эйвери. – Что ты имеешь ввиду? – спросила Роуз. – Отдельно от папы? – Да. От папы и от той моей жизни, которая все разрушала. Большая часть меня продолжает жить, несмотря на осознание того, как могла бы сложиться наша семья. Для этого я должна забыть о твоем отце. Я всегда буду любить его и уважать за то, что он вырастил тебя, когда меня не было рядом. Но он также является частью того, с чем давно пора распрощаться. Понимаешь, о чем я? – Понимаю, – ответила Роуз. Ее голос снова стал тихим и уязвимым. Распознав это, Эйвери захотелось присесть рядом на диван и обнять ее. – Тебе не нужно мое разрешение, мам. Я знаю, что ты стараешься. Я вижу это, правда. В третий раз за пятнадцать минут Эйвери ощутила, как слезы заполонили ее глаза. Она вздохнула и заставила себя сдержать их. – Как ты умудрилась остаться такой хорошей? – спросила Блэк. – Генетика, – ответила Роуз. –Ты, скорее всего, действительно допустила кое-какие ошибки, мам. Хотя, ты всегда была сорвиголовой. Прежде, чем Эйвери успела что-либо сказать, Роуз шагнула вперед и обняла ее. Объятия были настоящими, теми, которые Блэк уже давно не ощущала от дочери. На этот раз Эйвери не смогла сдержаться. Она не могла вспомнить, когда была настолько счастлива в последний раз. Впервые за очень долгое время она почувствовала, что действительно продвигается вперед от ошибок своего прошлого. Большим делом был предстоящий разговор с Рамиресом, где она собиралась открыться и перестать скрывать чувства, растущие между ними. Эйвери хотела быть с ним и ей было неважно как это будет выглядеть. Неожиданно, в объятиях дочери, она поняла, что не может больше откладывать разговор. На самом деле она надеялась, что они не ограничатся лишь беседой. Она надеялась, что, в конечном итоге, они позволят всей этой напряженности выплеснуться наружу. ГЛАВА ВТОРАЯ Спустя три часа она встретилась с Рамиресом, сразу после окончания его смены. Он ответил на звонок с явным нетерпением, хотя голос был уставшим. Именно поэтому они выбрали для встречи Чарльз, договорившись пообщаться на одной из многочисленных лавочек, откуда открывался приятный вид на пешеходные дорожки и восточную часть реки. Добравшись до места встречи она увидела, что он как раз только что подошел. Рамирес удобно уселся и уставился вдаль, глядя через реку. Усталость в его голосе теперь была хорошо заметна и на лице. Тем не менее, он выглядел вполне спокойным. Она много раз замечала как он молча, погрузившись в себя, смотрел на живописный вид города. Эйвери приблизилась и Рамирес обернулся на звук ее шагов. На его лице расплылась притягательная улыбка и усталость сразу исчезла. Одной из вещей, которые ей очень в нем нравились, это то, как Рамирес своим взглядом заставлял чувстовать ее саму. Было ясно, что это не простое притяжение, а нечто большее. Он смотрел на нее с некой благодарностью и уважением. Все это, вкупе с тем фактом, что он постоянно твердил как она красива, заставляло Эйвери чувствовать себя уютно рядом с ним и в то же время настолько желанной, насколько она вообще могла представить. – Длинный день? – спросила она, присев на скамью рядом. – Не совсем, – ответил Рамирес. – Но был заполнен текучкой: жалобы на шум, слегка кровавая драка в баре и, не поверишь, меня даже вызвали из-за собаки, которая загнала ребенка на дерево. – Ребенка? – Да, – повторил он. – Такая вот гламурная жизнь детектива, когда в городе все тихо и спокойно. Они оба молча уставились на реку, уровень воды в которой за последние несколько недель явно увеличился. Технически они не были сейчас на службе и просто наслаждались временем, проводимым вместе, когда не приходилось разговаривать лишь для того, чтобы заполнить тишину. Медленно и целенаправленно Эйвери потянулась и взяла его за руку. – Прогуляемся? – Конечно, – ответил он, сжав ее ладонь. Даже держаться за руки было большим шагом для Эйвери. Они с Рамиресом часто делали это ранее и несколько раз целовались, но она никогда не испытывала особого комфорта при этом. «Но теперь становится лучше, – подумала она как только они встали. – Черт, да это даже приятно». – У тебя все хорошо? – спросил Рамирес. – Да, – ответила она. – Провела отличный денек с Роуз. – Все, наконец, становится на свои места? – поинтересовался он. – До этого еще далеко, – улыбнулась Эйвери. – Но постепенно продвигаемся. Она замолчала, пытаясь понять, почему ей было так сложно сказать то, что она хотела. Блэк помнила, что раньше была эмоционально сильнее. Поэтому было сложно понять, почему ей с таким трудом давался этот разговор. – Это прозвучит не очень, – начала она. – Пожалуйста, выслушай меня и не забывай о моей ранимости. – Ладно, – сказал Рамирес, явно сконфузившись. – Я давно поняла, что должна кое-что сделать. В первую очередь я пыталась исправить ситуацию с Роуз. Но есть и другие вещи. Вещи, в которых я боялась признаться самой себе. – Например? – спросил он. Она видела, что ему явно стало неудобно. Они всегда были искренними по отношению друг к другу, но никогда настолько. Это было намного сложнее, чем она ожидала. – Слушай… Я прекрасно понимаю, что сама все разрушила, – продолжила она. – Ты проявил невозможное терпение и понимание, пока я проходила сквозь все это дерьмо. Я знаю, что потихоньку подпускала тебя ближе, а затем довольно резко оттолкнула. – Именно так, да, – ответил Рамирес с иронией. – Я не смогу извиниться за свой поступок, – добавила Эйвери. – И, если только ты сможешь понять сердцем мою нерешительность и страх… Я бы хотела попробовать еще раз. – Попробовать что? – спросил он. «Он хочет, чтобы я произнесла это вслух, – поняла она. – И я заслуживаю это». Сумерки сгущались и людей, гулявших по тротуарам и тропинкам, вьющимся вокруг реки, становилось все меньше. Это было что-то вроде драматичной сцены, напоминающей фильмы, которые Эйвери не любила смотреть. – Дать шанс нашим отношениям, – ответила она. Рамирес остановился, не выпуская ее руку из своей. Он поймал ее взгляд своими темно-карими глазами.