— Я разберусь с Изабель. Сейчас важно только то, что ты в безопасности. Я вздыхаю, немного успокоившись. — Когда ты понял, что Пейдж не моя преследовательница? — Меня беспокоил тот факт, что на последнем письме были твои духи. Как только я узнал, что у Пейдж есть алиби на время пожара, я ушел. Это письмо было не от нее, а значит, кто-то другой должен был иметь доступ к твоим духам. — Качая головой, он выдыхает. — Пейдж все еще преследовала тебя, Талия. Только по совершенно другой причине. Она отправила первые письма, потому что хотела, чтобы ты нервничала, чтобы чувствовала себя, как она когда-то. Потом она пыталась дискредитировать тебя. Я скривила губы. — Джаред сказал мне, что кто-то бросил записку о моем прошлом на его тарелку, когда он стоял там, разговаривая с Натаном на вечеринке. Себастьян пожимает плечами. — В конечном счёте, все ее действия сводились к тому, что она пыталась выяснить, что сделало тебя особенной, и что сделать, чтобы заставить Натана бросить тебя. Качая головой, я медленно выдыхаю. — Ты звонил мне на телефон, чтобы узнать, что я здесь? Он кивает. — По пути сюда, чтобы проверить твою квартиру, я попросил Коннелли проверить твой телефон после того, как ты не ответила на мои сообщения. Оказывается, Дуайт Такер был сокамерником Хейса. Я думал, что пришел сюда, чтобы защитить тебя от Дуайта, и что Хейс послал его за тобой. Последний человек, которого я ожидал увидеть, был сам Хейс, так как он якобы был в тюрьме. Я вздрагиваю, вспоминая о моем разговоре с Хейсом. — У него что-то было на надзирателя, и ему позволили улизнуть, чтобы отомстить. Себастьян сжимает челюсти. — Мы должны убедиться, что власти знают о начальнике, — убрав волосы с моего лица, он продолжает: — Когда за Натаном приедет скорая и после того, как полиция сделает своё дело, я бы хотел, чтобы ты поехала со мной домой, Талия. Я заправляю волосы за ухо, гадая, на какой стадии отношений мы находимся. — Как только я узнаю, что с Натаном все будет хорошо, я приду. Возможно, не сегодня. Себастьян смотрит на Натана, потом встречает мой взгляд. — Тогда я подожду с тобой, потому что я говорил не только о сегодняшнем вечере. Глава 20. Талия После восемнадцати часов изнурительных допросов в полиции, затем визита в больницу к Натану после операции, беседы с Чарли, чтобы узнать, что у моей тети диагностировано отравление свинцом, к счастью, причину которого врачам удалось узнать. Импортная керамическая кофейная кружка, о которой Чарли сразу и подумал, а потом принёс для тестирования. Сейчас же я полностью разбита. Хотя я рада, что теперь с тётей все будет в порядке. Когда врачи выяснили причину ее проблем со здоровьем, я просто не могу заставить себя поговорить с ней лицом к лицу. Чарли, вероятно, считает странным, что я использовала его в качестве посредника с тетей, но, к счастью, он слишком добр, чтобы указать на это. Войдя в лифт Себастьяна, я набираю код пентхауса, затем прислоняюсь к стене и мысленно перебираю все, что сделала, чтобы привести свою квартиру в порядок, чтобы Касс не взбесилась, когда вернется сегодня вечером. Удовлетворенная тем, что проделала основательную работу, я устало выдыхаю. Очевидно, дремать в больничном кресле — не лучшая идея. — Как квартира Мины? — спрашиваю я Себастьяна, входя и начиная расстёгивать пальто. Когда Мина позвонила в панике из-за того, что вода хлынула в ее квартиру вскоре после того, как Натан отправился на операцию, я поняла, что Себастьян должен ехать, но я скучала по его успокаивающему присутствию. Себастьян убирает мои руки и быстро расстегивает пальто. — Между нами говоря, труба уже отремонтирована. Мина ненавидит шумные вентиляторы, сушащие ее полы, но, по крайней мере, она и Джози больше не в кризисном режиме. Ты что-нибудь ела? — говорит он грубым тоном, стягивая с моих рук рукава пальто. Я поворачиваюсь и позволяю ему, слишком измучена, чтобы спорить. — Хм, Да... я думаю, это, должно быть, был стейк. Это больничная еда, так что ты знаешь... — я обнимаю его за шею, когда он поднимает меня на руки. — Куда мы идем? — В постель, — шепчет он мне у виска. Я показываю рукой на дневной свет, льющийся в окна. — Еще только три. Я не могу сейчас идти спать. Он заходит в спальню и нажимает кнопку на пульте, лежащем на тумбочке. Когда темные шторы начинают опускаться, он садит меня на кровать, чтобы стащить туфли. — Сон это то, что тебе нужно, Талия. Я забираюсь под одеяло и, когда он начинает натягивать его на меня, сжимаю его руку. В комнате уже совсем темно, если не считать лучика света из коридора. — Полежишь со мной немного? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос не звучал так, будто я нуждаюсь в его компании. Он натягивает одеяло и забирается в постель позади меня. Обняв меня за талию, он кладет другую руку мне на подушку и целует в затылок. — Спи, Рыженькая. Я прижимаю его руку к своей груди и целую изгиб его большого пальца, тихо говоря: — Очередной раз. Сплю в твоей кровати. Он посмеивается, его грудь приятно вибрирует у меня за спиной. Это ощущение вызывает улыбку, и я прижимаюсь ближе, несмотря на одеяло между нами. — Первый из многих, — говорит он, проводя рукой по моим волосам. Я удовлетворенно вздыхаю, полностью очарованная его пальцами, нежно массирующими мою голову. — Я рада, что ты провел некоторое время с отцом. — Споря, какой гаечный ключ использовать? — он фыркает. Я не утруждаю себя напоминанием о том, что пара миллиардеров могла бы вызвать бригаду сантехников вместо того, чтобы чинить самостоятельно. По крайней мере, ворчание Себастьяна звучит добродушно. — Ты споришь только с теми, кто имеет значение. — Говорит женщина, которая раздражает меня больше всех, кого я знаю. — Он заправляет мои волосы за ухо и прижимается губами к месту за ухом. — Закрывай глаза. Я буду здесь, когда ты проснешься. — Ты важнее всего, — бормочу я, прежде чем заснуть под расслабляющее ощущение его пальцев, скользящих по моим волосам. *** — Я здесь, Талия. — Я открываю глаза и вижу Себастьяна, сидящего на корточках возле кровати и сжимающего мою челюсть. Я вздрагиваю от прикосновения его холодной кожи к моей согретой сном щеке, но ощущение его пальцев, впивающихся в мой затылок, так успокаивает, что мне все равно. Шторы в его спальне подняты, впуская тусклый вечерний свет. Мой взгляд скользит по его спортивной одежде и снегу, покрывающему его темные волосы. — Ты бегал? Он кивает. — Я думаю, что большая снежная буря, которую они прогнозировали, наконец-то здесь. Ты в порядке? Ты дрожала во сне. — Старое дерьмо, — бормочу я. — Хочешь поговорить об этом? — его голубые глаза задерживаются на мне на пару секунд. Когда я не рассказываю свой кошмар, он кивает и встает. Я сжимаю его запястье, не готовая к тому, чтобы он ушел. — Подожди, Себастьян. Я хочу, чтобы ты знал, о чем говорил Хейс... что он сказал обо мне. Себастьян сидит на краю кровати, его успокаивающий запах мужского тела, мускусного одеколона, зимы на улице и пота скользит по мне. Я провожу пальцами по его руке, лежащей на кровати, и рассказываю ему, что произошло между мной и Хейсом в ночь смерти Амелии. Я стою в темном переулке, склонившись над картиной, которую мы с Амелией нарисовали, чтобы защитить ее от холодного дождя, который теперь идет сильнее. Образ ее, лежащей на кухонном полу, снова и снова прокручивается в моей голове, сжимая мою грудь, пока я вглядываюсь в темноту кирпичной стены, ища один кирпич, который немного наклонен. Заметив его, я быстро вытаскиваю половинку кирпича. Я понятия не имею, как долго этот тайник был здесь, но я благодарна за это сейчас. Дождь испортит рисунок, так что тайник должен сохранить его сухим. Всхлипнув, я быстро засовываю сложенную бумагу в квадратное отверстие и кладу кирпич на место. В последний раз похлопав по стене, я опускаю руку и бегу по переулку. Как только я достигаю края света в верхней части переулка, я вижу Хейса, проходящего мимо. Звук моих ботинок, шлепающих по дороге, привлекает его внимание, и он останавливается. — Куда ты так спешишь, Талия? Обычно от его скользкого, как масло, голоса у меня мурашки бегут по коже, но сейчас от страха у меня сводит желудок. Когда он поворачивается и сворачивает в переулок, меня охватывает паника. Он в десяти футах от меня, и все, чего я хочу, — это убежать как можно дальше от него, но для этого мне придется обогнать его. Когда он приближается, воспоминание о крови Уолта, брызнувшей на меня, когда я выстрелила в него, вспыхивает в моей голове. Она у меня на лице? Моей шее? Я быстро отступаю назад в переулок, надеясь, что если дождь не убрал кровь, которая могла быть на мне, тени спрячут ее от Хейса. Не то, чтобы ему было наплевать на Уолта, но парень моей тети представляет собой канал распространения, который ведет к денежному потоку для наркобизнеса Хейса, и намеренно или нет, я просто отрезала этот канал навсегда.