— Да… — Она растерялась. – Стэлла… Она спит. Она… — внезапно она всхлипнула, отступила, прижала ладонь к губам, замотала головой. Я схватил её за плечо и резко развернул к себе. — Я же приказал тебе – никаких слёз! – рыкнул, испытывая какую-то неконтролируемую ярость. От её неподчинения или ещё от чего – сам не понял. — Прости. — Она попыталась взять себя в руки, однако я чувствовал, что получается у неё плохо. В подтверждение этого из уголка её глаза скатилась слезинка, а после вторая побежала по другой щеке. – Прости, — повторила и снова стала опускаться на колени. — Хватит! – рявкнул я и, подняв её, толкнул к постели. Милана попятилась и упала на бок поверх покрывала. Её бледно-розовое платье было единственно действительно светлым пятном в этой комнате, и это доставляло мне странное удовольствие. Но сейчас я испытывал лишь злость. Её слёзы, её лицо, даже её покорность: меня злило абсолютно всё. Милана вдруг закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Громко, в голос. Плечи её задрожали, вся она сжалась. — За что они её так? – услышал я сквозь эти всхлипы. – Почему… Почему так? Она ведь живая… Она же тоже чувствует… Говорила ли она это мне, я не знал, да и важно ли? Терпеть истерики я не собирался. Сделал шаг к девчонке, намереваясь заняться тем, ради чего и приказал её привести, но этим дело и закончилось. В паху всё ещё было тяжело, однако желание немедленно вставить в неё прошло. Дурацкий день и вечер такой же дурацкий! Правильно говорит мой батя – от баб одни только проблемы. Да пошло оно! Отбросив все мысли, я схватил Милану за лодыжку и подтянул к себе. Задрал подол платья, прошёлся ладонями по бёдрам. Трусики на ней были полупрозрачные, и через тончайшее кружево я мог видеть её лобок. Она всё ещё всхлипывала, а щёки её были солёными и мокрыми. Прикусив её губу, я проник в рот языком. Почувствовал привкус слёз… Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Хреновы суки! И одна, и другая! Зарычав, схватил Милану за волосы, и та зажмурилась, тихонько вскрикнула. Я чувствовал её беспокойное дыхание, дрожь, пробирающую её, чувствовал её напряжение. Да я могу любую взять, если мне захочется! Без вот этого всего блядства! Рыкнув, я разжал руку и поднялся с кровати. Рывком застегнул ширинку и, больше не глядя в сторону постели, вышел из спальни. Милана Всю ночь я провела со Стэллой. Долго сидела рядом и смотрела на неё в то время, как она спала. Слёзы сдержать не выходило, хотя я пыталась. Действительно пыталась, но это оказалось сильнее меня. Я плакала по нам обеим: по нашим жизням, нашим мечтам, нашей свободе, нашим желаниям. Мне хотелось снова обнять её и прижать к себе, но я боялась разбудить, боялась сделать ей больно. Вечером мы почти не разговаривали. Каждое слово давалось ей с трудом, и единственное, на что ей хватило сил – выпить бульон. Что с ней сделали, я боялась даже представить, да и понимала – вряд ли она ответит. Она сказала, что не согласилась обслуживать какого-то именитого политика – престарелого жирного борова, а когда тот попытался взять её силой, оставила на его щеке след от ногтей. Только в итоге обслужить его ей всё равно пришлось. Сложно сопротивляться, если тебя держат двое… Встав с постели, я подошла к окну и осторожно, чтобы свет не потревожил беспокойный сон Стэллы, отодвинула штору. Скрылась за полотном и, уперев локти в подоконник, уронила голову на ладони. Что произошло в комнате Вандора, я не знала. Почему он не тронул меня? Из-за моей истерики? Он же сказал, что его злят мои слёзы… Но тогда почему меня не заперли в комнате? Почему позволили снова пойти к Стэлле? Почему не последовало никакого наказания? Может быть, мои слова, сказанные там, в магазине, оставили в его душе хоть какой-то след? Задрав голову, я рвано выдохнула. Из глубины комнаты послышался жалобный стон, и я поспешила вернуться к постели. Стэлла не спала. Присев рядом, я осторожно тронула её ладошку и спросила: — Как ты? — До свадьбы заживет. – Она криво усмехнулась, хотя я понимала, что в усмешке этой нет ничего, помимо горечи. Я погладила её по голове, убрала за ушко прядку тёмных волос. Как бы мне хотелось утешить её, сказать, что в конце концов всё будет хорошо… — Дать тебе воды? — Да, — шепнула она, и я, взяв с тумбочки стакан, протянула его ей. Она сделала два больших глотка и снова откинулась на подушку. Закрыла глаза. Я забралась на кровать с ногами и прилегла рядом, стараясь её не касаться, но спустя минуту она сама придвинулась ближе. Ткнулась мне в плечо. У меня на глазах снова выступили слёзы. Нельзя. Нельзя мне плакать, тем более при ней. К чему это? — Он тебя бьет? – Спросила Стэлла. Я не сразу поняла, про кого она, и только когда до меня дошло, что спрашивает Стэлла про Вандора, ответила: — Нет. Он и правда ни разу не ударил меня. Нет, раз. В самый первый день, когда я полоснула его осколком по руке. Только теперь я в полной мере стала понимать, какую глупость совершила и что бы мог сделать со мной на его месте кто-то другой. Бережно погладила Стэллу по голове и поцеловала в макушку. — Он хорошо ко мне относится. — Почему он купил меня? – Она приподняла голову и посмотрела на меня сквозь темноту. Я различила черты её лица, блеск глаз. – Ты ему что-то сказала? Попросила? — У меня вчера был день рождения. — Я улыбнулась. Чуть заметно, как могла в этой ночи, в этой ситуации. Как могла, держа в объятьях единственного человека, не оставившего меня в тот момент, когда мне было страшно. – Он искал для меня горничную. И вот… — То есть я теперь твоя горничная? – Стэлла выдавила смешок. Сухой, лающий и тут же закашлялась. Я снова погладила её по волосам. — Вроде того, — ответила шёпотом. – Отдыхай. Поспи. Она вздохнула. Затихла и прижалась ко мне. Я знала, что она не признается, как ей больно, не признается, как ей плохо и потому не спрашивала. Просто обнимала её, гладила по голове и смотрела в тёмную стену, думая о том, что мне, должно быть, действительно повезло. Потому что… потому что на месте Вандора мог оказаться кто-то намного хуже. Кто-то, кто в жизни не прислушался ни к моим словам, ни к слезам. Кто-то, кому действительно бы было всё равно. 8.2 Проснулась от прикосновения к плечу и тут же наткнулась на устремлённый на меня взгляд Стэллы. Поняв, что я не сплю, она кое-как присела, поджала под себя ноги и, укутавшись одеялом, снова посмотрела на меня. — Не знаю, стоит ли тебе говорить… — с сомнением начала она. – Мил… — Что? – Я тоже присела. Вздохнув, Стэлла тряхнула головой. Волосы её спутались и торчали в разные стороны. Она почесала запястье и глянула на меня с мрачным выражением на лице. — Тебя мужик какой-то искал, — наконец сказала Стэлла, и напряглась уже я. — Мужик? — Да. Он приходил на следующий день после того, как тебя увезли. Орал благим матом, угрожал… Требовал сказать, кто тебя выкупил. — И что ему сказали? – спросила я, чувствуя, как с каждым её словом учащается биение сердца. Матвей. Конечно же, это Матвей! Я знала, что он не оставит меня. Милый, милый Матвей… Сама того не замечая, я сжала ладони в кулаки. Неужели у меня всё ещё есть шанс?! Неужели не всё для меня потеряно? Может быть, ему удастся договорится с Вандором? Он всегда умел договариваться с людьми. Если он скажет, что у нас были серьёзные планы, что я его… В конце концов, он ведь сын обеспеченных родителей. И если ему удалось найти деньги, чтобы выкупить меня из питомника, наверняка он может предложить что-нибудь и Вандору. Стэлла снова посмотрела на меня. Пристально, без какого-либо намёка на радость. Взгляд у неё всегда был колкий, тяжёлый с чем-то таким, напоминающим отчуждение, но сейчас всё это стало как будто более явным. На мой вопрос она не ответила. Вместо этого проговорила очень тихо: — Будь осторожна, Милана. — Что они сказали ему? – повторила я более требовательно. Схватила её за руку. – Стэлла! Что они сказали тому мужчине?! Она тяжело вздохнула и повысила тон: — Ничего они не сказали! Питомники не распространяют подобную информацию, Милана! Я почувствовала промелькнувшее в её голосе раздражение, и сама разозлилась. Чем она недовольна?! Что ей не нравится?! Резанула взглядом и встала с постели. Стэлла осталась сидеть. Я чувствовала её взгляд, устремлённый мне в спину. Прошло около минуты, прежде чем она заговорила снова: — Ты понимаешь, к какому человеку попала? Ты видела его дом? Я обернулась, оглядела её с недовольством, но она только невесело усмехнулась. — Это Матвей, — уверенно заявила я. – Он… мы с ним… Мы с ним встречались. У нас планы были… — И кто такой этот Матвей? – резко перебила она меня. Обхватила запястье, потёрла его. Я невольно посмотрела на её руку и увидела синяк. Тёмный, почти чёрный. – Кто он, Мила? Я недолго молчала, а после тихо проговорила. — У его отца какое-то дело… Я точно не знаю. Кажется, производство мебели. Она смотрела на меня так, что слов было не нужно. С насмешкой и сожалением, как на безнадёжную дуру. Я снова начала злиться и, не сдержавшись, вскрикнула: — Ну что?! Что? Говори! — Ничего! – закричала она в ответ, глаза её зло блеснули. – Ничего, Милана! Просто послушай себя! Включи голову! Ты попала к человеку, который нормально к тебе относится! Ты знаешь, каких денег стоит купить шлюху в питомнике?! Даже такую шлюху, как я?! – её от природы тихий, достаточно мягкий голос звенел. – А ты просто попросила горничную… Чего ты ждёшь?! Чего ты хочешь?! Свободы? Да ты представляешь, сколько девочек мечтали бы оказаться на твоём месте?! — Наплевать мне на то, сколько девочек хотело бы оказаться на моём месте! – закричала я. – Я не хочу быть на этом месте! Я человек, а не вещь, не животное! Я выбирать хочу! Кого мне любить, что есть, с кем спать, что носить! — Да опомнись же ты! – рявкнула она ещё громче, а потом заговорила совсем тихо и быстро: — Нет у нас выбора. Нет. Но ты можешь попробовать… Ты красивая, умная. Постарайся понравиться ему. Постарайся сделать так, чтобы ему с тобой было хорошо. И может быть что-то… Может быть, ты сможешь стать для него кем-то важным. Мила… — Она, поморщившись, спустила ноги с кровати и, по-прежнему удерживая одеяло у груди, подошла ко мне. Посмотрела снизу вверх. – Я видела столько всего… Послушай меня, пожалуйста. Такие, как мы… Наша жизнь ничего не стоит. До тебя в питомнике была одна девушка… Света. А потом пришла компания и… На следующий день её увезли в чёрном мешке. А им ничего не было. И не будет никогда. Твой Вандор… не испорть всё. Не надо было мне тебе вообще ничего говорить. — Нужен тебе этот Вандор, — всё ещё злясь, проговорила я, — можешь сама попытаться понравиться ему или что там ещё. Действуй. Стэлла вздохнула и покачала головой. Рука её соскользнула с моего предплечья и безвольно повисла. — Для меня уже слишком поздно, — очень тихо сказала она. В глазах мелькнула какая-то тёмная пустота. – Я уже ни во что не верю. Тем более, в любовь. А ты… ты можешь попробовать. У тебя ещё есть шанс. Только не упусти его. Какое-то время я смотрела на неё, ожидая, что она скажет что-нибудь ещё, но Стэлла молчала. Вернулась к постели и тяжело опустилась на край. Ссутулилась и закрыла глаза. Я хотела продолжить этот, в сущности, бессмысленный разговор, однако внезапно поняла, что она устала. Помялась и всё же опустилась рядом, коснулась её обнажённого плеча. — Помочь тебе принять душ? – спросила я, хотя на самом деле мне хотелось побыть одной. — Я справлюсь, — отозвалась она. Выдохнула и приподняла голову. — Не стоило мне тебе рассказывать про этого… что приходил. — Почему?