Нет? Так узнаешь… Куда там бедным змеям… мир у нас отсталый! Ну не твою змею? * * * Аня не придала никакого значения тому, что вслед за ними со стоянки у ювелирного магазина снялся с места неприметный белый жигуленок-шестерка. Много таких по городу бегает… * * * Пашу Аня увидела почти сразу. Невысокий молодой мужчина лет тридцати, одетый в непритязательную клетчатую рубашку и потертые джинсы, приплясывал на стоянке автомобилей. Нетерпеливо так, был бы у него хвост – полстоянки подмел бы. И бока заодно обтрепал. Аня припарковалась подальше от риелтора – кто его знает, еще на машину кинется, лак «коровке» поцарапает, и неторопливо вылезла из машины. – Привет! – Анечка, солнышко мое! Доброго дня! Паша Ане приходился примерно по плечо. Полненький такой живчик, коротко стриженный, с темными волосами и блестящими темными глазами. И очень обаятельной улыбкой. Анин рост ему совершенно не помешал в свое время поинтересоваться совместным времяпрепровождением и получить от ворот поворот. Принять отказ философски и дальше дружить. Но любоваться четвертым размером ведь не запретишь? И облизываться тоже? Эреш откровенно нахмурился и собственническим жестом положил Ане руку на локоть. Мое! Нашлись тут охотники на василискову собственность! Паша намек понял и отступил. Временно. Женщин много, а вот квартира… – Ну, где твое плохое место? – Пошли, покажу… Угадывать не пришлось. Дом был шикарный. Старая «сталинка» с бетонными перекрытиями, ухоженная и аккуратная. Перекрыта крыша, поправлен фасад, сделаны новые балконы… прелесть. Аня такие дома любила больше новостроя по простой причине. Иосиф Виссарионович тех, кто мухлевал на строительстве, не критиковал, а сажал. И воровать при нем побаивались. Дома были качественные. А сейчас? Она могла бы назвать несколько домов, по которым под модной пластиковой облицовкой бегут трещины. И сыпаться такие дома начнут лет через пять. Почему? А построены на месте залегания грунтовых вод. На подземном болоте фактически. Сваи поведет или что-то еще… Короче, живи и думай, что тебе первое на голову ляпнется. Крыша или стены? А шикарный утеплитель из строймусора? Аня сама такое видела, потом поклялась никогда с новостройками не связываться. А этот дом был хорош. Лестница, на которой могли трое в ряд разойтись, кованые перила, цветы на окнах… Из общего ряда выделялась одна квартира. Но резко. На фоне металлических дверей и дорогущих отделок старая, еще двухстворчатая дверь, обтянутая черным дермантином, висящим клочьями, смотрелась чужеродным элементом. Пришельцем из мира коммуналок и общей кухни. – Вот, – Паша непроизвольно поежился, и Аня это уловила. – Что – вот? Пашка, колись. – Вот – это все, – друг вдохнул, выдохнул, собираясь с мужеством. – Ань, ты понимаешь, туда просто заходить не хочется. Вообще. Никак. Сама попробуй… Ночевать здесь точно никто не станет. Аня поглядела на Эреша. Змей пожал плечами. – Открывайте. Паша послушно повернул ключ в замке, и Эреш первым шагнул в квартиру. Достал из кармана пирамидку из мориона и принялся обходить коридор, теряющийся во мраке. Паша щелкнул выключателем, но свет не разогнал тени, которые клубились по углам, а просто подчеркнул их агрессивность, голод, ледяную ненависть… Аня поежилась и поняла, что подмерзла. И когда успела? Только что тепло было. Ан нет… По коже маршировали мурашки, спину сверлил чей-то недобрый взгляд, хотелось спрятаться и не подавать признаков жизни. Или уйти отсюда. Побыстрее, раз и навсегда. Что-то мелькнуло в углу. Тень? Крыса? Бррррр… Как котовладелица, Аня не боялась никакой живности, но и не любила. Особенно голохвостых, с цепкими коготками и красными глазами… фу! Из угла послышался мерзкий писк. Аня передернулась и хотела позвать Эреша, но тот вернулся сам. – Это ссашшаресс! И какой сильный! – Кто? – не понял Паша. Аня тоже не поняла, но… – Ты с ним справишься? Сможешь? – Сейчас попробую. – Минутку… Паш, выйди? А? Ненадолго… Уговаривать риелтора не пришлось. Тот приплясывал у входной двери, выразительно дотрагиваясь до ручки в виде головы собаки. Один шаг – и он снаружи. – Я вас на площадке подожду. Эреш скривил губы, но спорить не стал. Проводил Пашу нечитаемым взглядом. – Зачем? – Потому что у нас ссашшарессов не водится, понимаешь? – А кто водится? – У нас разные названия. Может, это призрак или полтергейст… да и к чему Паше такое видеть? Или у вас это обыденность? – Вполне. Мы ссашшарессов не образуем, только люди… злые, больные или кого-то сильно ненавидящие. И только после своей смерти.