Сидим в номере отеля – Генри, Том, Кэссиди и я. Номер мой. На телевизоре стоит наполовину опустевшая коробка из-под пиццы пепперони. Ура, наконец-то мясо! По полу раскиданы пустые банки из-под газировки – меню сегодня безалкогольное. Генри в ванной. Что-то долго не возвращается – по большой нужде, что ли, пошел? Том в углу разговаривает по телефону, зажав пальцем ухо, чтобы было лучше слышно. По моей кровати раскиданы листы с секторными диаграммами и гистограммами. Всюду стоят грязные тарелки – на столе, на полу. Тарелка Кэссиди на столике у стены. Пицца почти не тронута, рядом банка с диетической колой. Беру себе кусочек и запихиваю в рот. Кэссиди бросает на меня многозначительный взгляд. Пожимаю плечами и оправдываюсь: – А что такого? Хайди в последнее время перешла на вегетарианское меню. Просто восполняю недостаток протеина. – Сколько же тебе протеина надо? Целый «Нью-Йорк стрип стейк» сжевал, и все мало, – улыбаясь, поддразнивает Кэссиди. Улыбка игривая. Кэссиди Надсен лет двадцать с чем-то, ближе к тридцати. Недавно получила диплом магистра бизнес-администрирования. В компании работает месяцев десять. Очень талантливая, просто поразительно, но, в отличие от многих «ботаников», ни внешностью, ни привычками «ботаника» не обладает, да и застенчивостью не отличается. Такие девушки могут с умным видом употреблять «страшные» слова вроде «фидуциарная обязанность» или «хеджирование», однако оставаться при этом сексапильными. Телосложение у Кэссиди типа «фонарный столб» – высокая, тонкая, а наверху, в зоне декольте, круглые сияющие шары, так и притягивающие взгляд. – Вот и жена меня так же пилит. Думал, здесь отдохну. Кэссиди пристроилась на краю кровати. Одета в юбку-карандаш и туфли на каблуках высотой сантиметров семь. Девушке с таким ростом каблуки носить вообще не обязательно, однако благодаря шпилькам соблазнительная фигура выглядит еще более эффектно. Кэссиди проводит руками по золотистым волосам. Стрижка у нее короткая, элегантный боб. – Значит, я тебя пилю… Обидно слышать. За окном зажигаются городские огни. Тяжелые шторы раздвинуты. Справа виднеется Трансамериканская пирамида, офисный небоскреб 555 на Калифорния-стрит и залив Сан-Франциско. Уже начало десятого. В соседнем номере громко работает телевизор. За стеной кто-то смотрит бейсбол. Отборочный матч. Беру с тарелки Кэссиди еще пепперони и слушаю. «Гиганты» ведут со счетом 3:2. Генри выходит из ванной. Когда распахивается дверь, изо всех сил стараемся игнорировать вонь. – Крис. – Генри протягивает мне телефон. Интересно, мыл ли он руки? Не исключено, что весь разговор вел, восседая на унитазе. Изысканными манерами Генри не отличается. Замечаю, что ширинка у него расстегнута. При других обстоятельствах сказал бы, но теперь, когда из-за Генри провонял весь мой номер, решил промолчать. – Тебя. Аарон Свиндлер. Беру телефон. Той же рукой Генри хватает кусок пиццы. Аппетит сразу пропадает. Аарон Свиндлер – наш потенциальный клиент, и ухо с ним надо держать востро. Стараюсь говорить своим самым располагающим тоном и направляюсь в угол тесного номера. – Здравствуйте, мистер Свиндлер, – приветствую клиента я и, как и подобает, начинаю с маленькой светской беседы. – Хорошо сегодня играют «Гиганты»… Хотя из-за стены уже доносятся негодующие вопли и свист. Похоже, «Гиганты» уже успели уступить лидерство. Не всегда мечтал стать инвестиционным банкиром. В шесть лет, например, у меня было много высоких целей. Космонавт, баскетболист, парикмахер (тогда мне эта профессия казалась классной – что-то вроде хирурга, только для волос). А когда начал взрослеть, меня уже волновал не столько сам род занятий, сколько оплата. Начал мечтать о пентхаусе на Золотом побережье Калифорнии, шикарной спортивной машине, всеобщем уважении. Перебрал много профессий – юрист, врач, летчик, но ни одна не подходила. К тому времени, когда пора было поступать в колледж, я уже стал испытывать к деньгам такую любовь и нежность, что решил специализироваться на финансах. Тогда собственный выбор казался мне идеальным. Сидеть в аудитории среди других ребят с большими запросами, говорить о деньгах и только о них. Деньги, деньги, деньги. Оглядываясь назад, понимаю, почему Хайди понравилась мне с первой же встречи. В отличие от остальных знакомых, составлявших мой круг общения, деньги ее не волновали совершенно. Наоборот, Хайди больше интересовали малоимущие – те, у кого денег нет. Я же старался попасть в избранное общество людей обеспеченных и привилегированных. Только и думал о том, у кого больше всех денег и как бы обогатиться самому. Аарон Свиндлер долго и нудно рассуждает о производных финансовых инструментах, и тут в противоположном углу номера начинает звонить мой телефон. Мобильник лежит на кровати, на полосатом покрывале, рядом с Кэссиди. Сорокалетний холостяк Генри поворачивается на звук, но глядит не на телефон, а на длинные ноги Кэссиди в прозрачных колготках. Жду важного звонка, который никак нельзя пропустить, поэтому жестом прошу ее ответить. Кэссиди жизнерадостно чирикает в трубку: – Здравствуй, Хайди. Съеживаюсь, как сдувшийся шарик. Черт! Даю ей знак, что сейчас подойду, но проклятый Аарон Свиндлер продолжает болтать. Вынужден выслушивать подробную беседу между Кэссиди и женой. Кэссиди рассказывает, как прошел полет, как мы ходили в стейк-хаус и какая в Сан-Франциско погода. Погода!.. С Кэссиди Хайди встречалась ровно три раза. Помню точно, потому что после каждой такой встречи меня наказывали продолжительным молчанием. Между прочим, Кэссиди не я на работу принимал! А в том, что она такая красавица, и вовсе нет моей вины. Познакомились они с Хайди летом, на корпоративном пикнике в ботаническом саду. До этого я Хайди про Кэссиди не рассказывал. Да и о чем было говорить, когда она к нам пришла всего месяца полтора назад? Упоминать про Кэссиди не было необходимости, да и вообще, я справедливо счел, что это попросту неразумно. Но стоило Кэссиди, одетой в длинный сарафан без бретелек, впорхнуть в тень клена, где мы прятались от тридцатиградусной жары и немилосердно потели, как Хайди сразу смутилась. Принялась неловко теребить собственные насквозь мокрые джинсовую юбку и блузку. Уверенности в себе как не бывало. «– Кто такая? – спросила жена, когда обязательный ритуал обмена фальшивыми улыбками и любезностями закончился и Кэссиди отправилась портить идиллию другой супружеской паре. – Твоя секретарша?» До сих пор ломаю голову: если бы Кэссиди Над сен и впрямь оказалась секретаршей, было бы лучше или хуже? Позже, когда вернулись домой, застал Хайди с пинцетом. Стоя перед зеркалом, жена выдергивала седые волоски, которых у нее от силы несколько штук. Вскоре после этого наш туалетный столик заполонили многочисленные средства по борьбе с морщинами и антивозрастные кремы. Вспомнив обо всем этом, возвращаю Генри мобильный телефон со словами: – Держи, Генри. Нарочно стараюсь говорить громче, чтобы Хайди услышала, что мы с Кэссиди не одни. Беру мобильник и выбегаю в коридор. Не поймите неправильно – Хайди очень симпатичная, привлекательная женщина. Глядя на них с Кэссиди, никто бы не подумал, что одна старше другой на десять лет. И все же самой Хайди эта разница в возрасте не дает покоя. – Привет, – здороваюсь я. – Что это было? – сразу спрашивает Хайди. Представляю жену дома, под одеялом, в красной фланелевой пижаме или ночной рубашке в горошек, которую выбрала Зои, когда мы покупали подарок маме на день рождения. Хайди смотрит новости по телевизору в спальне, на коленях лежит открытый ноутбук. Волосы небрежно собраны на затылке, чтобы не лезли в глаза. Жена ищет в Интернете информацию о трущобах в Дхарави или статистику по количеству людей в мире, живущих за чертой бедности. Что-то в этом роде. Хотя кто знает? Может, когда меня нет дома, Хайди смотрит порно. Однако тут же отметаю эту мысль. Моя жена слишком правильная, чтобы смотреть порнографию, – для нее это было бы оскорблением эстетического вкуса. Должно быть, Хайди ищет, как использовать в хозяйстве «вегетарианскую говядину». В качестве кошачьего корма? Нет, лучше кошачьего наполнителя… – Ты о чем? – прикидываюсь дурачком. Обои в коридоре отеля ужасные – все в красных геометрических узорах, от которых рябит в глазах. – Почему к твоему телефону подходит Кэссиди? – А-а… – тяну я. – В этом смысле… Рассказываю о звонке Аарона Свиндлера, потом как можно скорее меняю тему. Выпаливаю первое, что приходит на ум. – Как погода, дожди еще не закончились? – спрашиваю я. Что может быть банальнее разговоров о погоде? Оказалось, не закончились. Льют с утра до вечера. – Почему не спишь? – задаю следующий вопрос я. В Чикаго сейчас почти двенадцать. – Что-то не хочется, – отвечает Хайди. – Так сильно скучаешь? – предполагаю я, хотя оба мы знаем, что дело не в этом. Еще с тех пор, как мы начали встречаться, в командировках я бываю чаще, чем дома. Хайди давно привыкла к моим частым отлучкам. Говорят, в разлуке чувства крепнут. Во всяком случае, так говорит Хайди, когда я спрашиваю, не скучает ли она без меня. Жена, конечно, не признается, но, по-моему, ей нравится, когда вся кровать в ее полном распоряжении. Хайди любит спать по диагонали, раскинувшись на животе, и постоянно тянет на себя одеяло. В общем, нашему браку мои постоянные ночевки в отелях только на пользу. – Конечно, скучаю, – произносит Хайди и вполне предсказуемо добавляет: – Но в разлуке чувства крепнут. – Давно хотел спросить, чья это цитата? – интересуюсь я. – Не помню. – Слышу, как Хайди что-то печатает на клавиатуре. Щелк, щелк, щелк. – А как вообще дела?.. – Нормально, – отвечаю я, страстно желая, чтобы жена ограничилась этим ответом. Но моя Хайди не из таких. – Нормально? И все? – настаивает она. Приходится подробно рассказывать о рейсе, отложенном из-за дождя, стакане апельсинового сока, который пролил на себя, когда попали в зону турбулентности, обеде с клиентом на Рыбацкой пристани и причинах, по которым меня безумно раздражает Аарон Свиндлер. Но в ответ на мой вопрос, как прошел день, жена принимается рассказывать не о себе, а о Зои. – Как-то она себя странно ведет, – делится Хайди. Усмехаюсь. Прислонившись спиной к красным обоям, сползаю вниз по стене и усаживаюсь прямо на пол. – Хайди, Зои двенадцать, – успокаиваю жену я. – Это нормально. – Сегодня она спала днем. – Ну, устала, решила вздремнуть, что тут такого? – отвечаю я. – Крис, в двенадцать лет дети днем не спят. – Может, заболела? Грипп начинается? Сейчас ведь эпидемия, – говорю я. – Уже куча народу заразилась. – Может быть, – произносит Хайди, но потом прибавляет: – Хотя не похоже. На вид здорова. – Ну, не знаю, Хайди. Самому мне двенадцать было давно. И вообще, я же мальчик, в ваших женских делах не разбираюсь. Мало ли что с ней может быть – проблемы роста, половое созревание. А может, просто не выспалась. Бывает. Живо представляю, как у Хайди отвисает челюсть. – Думаешь, у Зои уже началось половое созревание? – пугается жена. Будь ее воля, Зои до сих пор носила бы подгузники и пижамки для младенцев. Не дожидаясь ответа, Хайди решительно заявляет: – Нет, конечно. У Зои еще даже месячные не начались. Меня передергивает. Месячные? У Зои? Даже думать не хочется о том, что наша дочка будет пользоваться тампонами, а я – выслушивать отчеты от Хайди на эту тему. – Посоветуйся с Дженнифер, – предлагаю я. – Спроси, начались ли у Тейлор… – строю гримасу и с трудом выдавливаю из себя это слово, – месячные. Мне ли не знать, что женщины могут решить любую проблему за дружеской беседой? А если Тейлор тоже вступила в период полового созревания, Хайди с Дженнифер организуют горячую линию – будут созваниваться и отправлять друг дружке эсэмэски, консультируясь по самым разным вопросам – от появления волос на теле до спортивных лифчиков для уроков физкультуры. И все будут довольны. – Обязательно спрошу, – решает Хайди. – Хорошая идея. Да, надо обсудить с Дженнифер. Ободренная, Хайди на секунду умолкает. Представляю, как она закрывает ноутбук и ставит его на мою сторону кровати. Сегодняшней ночью он будет ее единственным компаньоном. – Крис… – вдруг начинает она. – Что? Но жена тут же передумывает. – Не важно. – Что случилось? – настаиваю я. По коридору, взявшись за руки, идет пара. Торопливо подбираю под себя ноги, чтобы дать им пройти. Женщина помпезным тоном произносит: