Меньше всего профессор походил на профессора. Даже по одному тому, как Данлопп проходил по битому кирпичу, Скелет бы мог утверждать, что профессор приучен ходить не только перед кафедрой перед засратыми студиозами. Один раз произошел вообще вопиющий случай. Данлопп поотстал от очередной поисковой группы, к которой был причислен, и быстро заговорил по телефону. Скелет навострил уши — и не понял ни слова. Профессор говорил на мертвом языке! После гибели Штатов и Англии тот нигде не использовался и выучить его ради самого процесса мог разве что идиот, но профессор, судя по тому, что дорос до профессора, идиотом не был. Данлоп периодически встречался с высокопоставленными персонами из администрации и министерства обороны, а один раз так вообще с целым генералом. Скелет не знал кто это, но Матвеев показал ему фотку и сказал, что это генерал Ярославский, начальник комендатуры города. Уже тогда Скелет понял, что пора делать ноги, поэтому и не сказал оперу, что профессор балакает по-английски. И судя по тому, что его внимательно слушают, он не один такой идиот, и есть еще кто-то, кто знает мертвый язык. Матвеева сильно заинтересовало, что Данлопп встречался с генералом. (Уже по одному этому факту можно было судить о его недостаточных умственных способностях). Он сказал, что неплохо было бы пошарить в доме Ярославского. На что Скелет сразу сказал, что на это не подписывался и висеть на красной площади в праздничный день не имеет никакого желания. — Тебе ни придется никого грабить! — увещевал Матвеев. — Снимешь все в доме на специальный сканер и все! — А охрана? Там небось батальонная тактическая группа! — Для проезда я сделаю тебе «вездеход»! А внутри будет только его жена! Но она сильно больна, с постели не встает, если вообще не померла еще! У Скелета засвербело, так сильно хотелось обнести генерала. Добра там небось горы. А с «вездеходом», то бишь спецпропуском на все виды контроля, его ни одна падла не остановит. — Где живет генерал? — деловито спросил Скелет. — В Юсупово! — был ответ. Ох уж это Юсупово! Кабы знать, какая его там терпеливо ожидала самая реальная жуть! * * * О том, что генерала со свитой не будет дома следующей ночью, Скелету сообщил Матвеев. Тогда же передал сканер, который легко удерживался одной рукой. — Аккумулятор на 2 часа работы. В доме снимай все подряд, каждую комнату. В конторе потом все расшифруют. Опер повторил условие, чтобы в доме он ничего не брал. Скелет согласно кивал, прочный объемистый мешок под планируемый хабар уже ждал в багажнике. Дождавшись наступления сумерек, поехал. Нельзя сказать, что он чего-то опасался либо предчувствовал что-то нехорошее. Генерал должен был стать не первым и не последним, кого он обнесет. Шлагбаум в посёлке оказался электронным, еще одна удача. Скелет сунул «вездеход» в скимер, и вуаля-шлагбаум послушно поднялся. Как отнять конфетку у ребенка. Скелет поехал по улице и тут увидел ее. Чертова старуха стояла на краю дороги, лицом к нему. Белые букли на голове, бесформенное темное платье. Все бы ничего, ещё одна долбанутая старуха, если бы она не стояла в полной неподвижности. Он увидел ее за сто метров и пока подъезжал, она не пошевелилась ни на йоту, словно посылала некий сигнал и ей запрещено было двигаться. Стояла как статуй в лучах заката, вперив неподвижный взгляд в Скелета. Он даже оглянулся, не рассматривает ли чертова кукла что-нибудь за его спиной. Но нет. Улица оставалась пуста на всем протяжении. Он даже подумал, не померла ли старая стоя, но, когда проехал мимо застывшей фигуры, та ожила и два раза плюнула, по левую и правую руку от себя. Скелет вдруг почувствовал сильный укол в висках. Боль была такой сильной, что отдалась в зубы. Гадская ведьма, выругался Скелет. Надо сказать, не любил он страшилки про ведьм, чёрные руки и карликов-людоедов. Больше не любил разве что истории про оживших мертвяков. И погоняло из-за этого получил. Вернее, вопреки этому. Посему поспешил свернуть в проезд. И увидел еще одну старуху. Она стояла, как и первая в метрах ста, соблюдая полную неподвижность и глядя прямо Скелету в глаза. Ему даже показалось, что это одна и та же, те же белые букли, бесформенное платье. На этот раз он не стал подъезжать, свернул и через пять минут оказался перед знакомым шлагбаумом. Нет, так не годится. Трясущимися руками он достал папиросу и закурил. Может, это охрана такая, успокаивал он себя. Стоят в разных местах, номера записывают. Уехать он не мог, так что успокоив себя подобным манером, быстро составил в голове план объезда неожиданного препятствия. Придумают же люди, мотал он головой. Чего только эти мироеды не сделают, чтоб сберечь свои миллионы. Бабок привлекли. Он бросил сигу и поехал вновь утвержденным маршрутом. Тот получился заковыристым, пару раз пришлось корректировать и сворачивать, завидя вдалеке неподвижные фигуры. Так что на место он прибыл, когда окончательно стемнело. Дом возвышался темнеющей глыбой. Его окружал металлический штакетник-профилированная полоса тонколистовой стали. Через каждые несколько метров штакетник крепился к кирпичным колоннам. Колючки поверху забора не было. Как отнять у ребенка конфетку! * * * Он отогнал машину. Надел балаклаву и перчатки. Повесил на спину мешок для хабара. В «лифчик» упаковал сканер, фонарик и нож. Теперь он был готов. Перелез через забор позади дома. За ним начинался необустроенный участок, заросший чертополохом, так что ему везло. Потом везение стало буксовать. Спрыгнув на землю, попал в вязкую грязь. В ночи безостановочно работали поливалки. Нет чтобы там газон был, или кусты какие. Нет. Лишь голая грубо вспаханная земля. Жирный чернозем. Сильно пахло сырой землей и еще кое чем из его нелюбимой темы. Он осмотрелся и непроизвольно вздрогнул. В темноте отчетливо белели неподвижные фигуры. Первой мыслью было то, что чертовы старухи перебрались следом за ним, переодевшись в саваны. Он сплюнул. Снова нелюбимая тема. Это были скульптуры, выполненные в виде человеческих фигур в натуральную величину. И только дети. Генерал детей любит, понял Скелет. Первой стояла девочка. Симпатичная такая, мордашка круглая, лет 8-ми. Только одета в дореволюционное платье. Смешное жабо, с плеч спускаются помочи, украшенные объемистыми шариками, пояс с цветами. Скульптура была накрыта стеклянным стаканом. Кроме могильной темы Скелет не любил тюрьму и любое покушение на свободу. Всю жизнь стоять вот так, в тесном стакане, это невыносимо. Второй скульптурой был младенец в люльке с непропорционально большой уродливой головой. Потом был мальчик, целующий лицо, тянущееся к нему из камня. Снова одет не по-нашему. Короткие штанишки с подвязками, матроска, неряшливая по нынешним меркам стрижка. Следующая статуя вообще дичь. Мальчик лежит и смотрит в лицо головы, которую держит в руках. Бр-р. Скелет помотал головой. Странные вкусы у этого генерала. Хоть и любит он детей, но каких-то странных. Скелет решил больше не отвлекаться, ну его нах, а заняться делом, но тут столкнулся с еще одной скульптурой, которая буквально потрясла его и помогла многое понять из ранее увиденного. Но лучше уж он оставался в неведении, ей Богу. Это был памятник мальчику инвалиду в инвалидной коляске. Мальчику было лет 6, он как бы отрывался от своей неуклюжей надоевшей коляски и вставал на хрупкие ножки, которые не хотели больше находиться во власти грубого тяжелого железа. Они хотели бегать, прыгать, они хотели жить. На лице парнишки была счастливая улыбка. Только малец отрывался от своей коляски-тюрьмы не вперед, что было бы нормально, а вверх. И улыбался он тоже чему-то там наверху. Улыбка его была обращена совсем не людям, и благодарность лишь Богу. И уходил он счастливый и совсем не по земле. Да ведь он умер, понял Скелет. И все эти скульптуры — это памятники детям из могильных склепов. Памятники мертвецам. Они все умерли. * * * Нечего было ждать хорошего от чудака, заставившего свой сад каменными мертвецам, но вернуться тоже был не резон. Аванс был взят, и его надо было отработать. Скелет прокрался к задней двери и тут ему повезло. Дверь оказалась незапертой. Вор приоткрыл ее ровно на ширину своего тела и бесшумно проскользнул внутрь. Дверь сразу прикрыл и скользнул вбок в тень. Стал прислушиваться и принюхиваться аки зверь. На него никто не напал. Никто не заорал дурным голосом. Не замигала сигналка, которой не было. Он сразу почуял запах. Запах был не то что нехороший, но уж больно противный. Помнится, в далеком детстве, еще до первой ходки, Скелет лечил горло в больничке аппаратом КУФ. Короткий ультрафиолет. В рот ему совали грубые пластмассовые трубки, обработанные хлоркой-карболкой. Все это воняло, навевая тоску и безнадегу. Именно такой духан стоял в генеральском особняке, точно в дешевой тюремной больничке. Скелет бы не удивился, если бы где-то здесь не лежал на желтых простынях высохший как лунь и смертельно больной генеральский дед. Но про деда заказчик не упоминал. Скелет внимательно огляделся. Весь первый этаж занимал просторный атриум с мозаичным полом. В разных углах атриума горело штук 30 всяких ламп и светильников, но как в плохом ужастике, они давали ровно столько света, чтобы освещать только себя. Судя по всему, мозаика было очень дорогая и изображала огромную развертывающуюся спираль с миллионом фигурок. Тут были и черти, и боги, и космонавты. Фигурки агрессивничали, пожирая друг друга, а спираль душила их всех. Если Скелет и раньше подозревал, что генералы неадекватные люди, то теперь убедился в этом окончательно. Атриум был пуст. Да никто и не стал бы жить рядом с таким поганым полом. На второй этаж вела мраморная лестница с поручнями и балясинами из белого мрамора. Человечий вид, оценил Скелет, всю жизнь проживший в коммуналке, а то и в общей камере в тюрьме. Он вытащил сканер и заснял обстановку первого этажа. Только пол снимать не стал. На фига заказчику весь этот авангардистский ужас. Дом безмолвствовал. В полной тишине и ничем не нарушаемом одиночестве Скелет поднялся на второй этаж. Взгляд уперся в панорамное окно, за которым в сумерках белели фигурки мертвецов, и Скелет поспешил отвернуться. Хоть дом был и пуст, вор холкой чуял опасность. Надо было делать дело и валить. Он сделал панораму коридора на сканер, когда боковым зрением узрел нечто светлое, быстро скользнувшее к нему. Опустил сканер, никого. Только пустой дом. Сердце стучало как сумасшедшее. Скелет постоял, его успокаивая. Три двери, три комнаты, уговаривал он себя. Открой двери и снимай. Даже заходить не надо. Он открыл ближайшую дверь и обмер. За дверью стояла женщина. Наверное, она собиралась спать, потому что была практически голая. Тонкий пеньюар с кучей разрезов, в которых видны прозрачные трусики и лифчик. Если бы она закричала, Скелет растерялся бы меньше. Но она стояла и молча смотрела на него. Молодая. Красивая. Словно под взглядом удава, действуя медленно и плавно, Скелет затворил дверь и уже не скрываясь, кинулся к двери. Его засветили, так что он имел полное право слинять. Вор опрометью с катился по лестнице-и здесь ему показалось, что его ударили. На самом деле мрамор оказался чертовски скользким и холодным, и он поскользнулся. Второй лед, гадство, молнией мелькнула мысль. Поскользнулся вор неправильно, ноги улетели не вперед, а остались позади. Со всего маху вор приложился о мозаичный пол, сканер сразу куда-то улетел, а когда вор поднял глаза-перед ним вновь стояла женщина. Та же самая, если не близнец, у вора память на лица была профессиональная. — Ты кто? — спросила дама голосом, который показался вору прекрасным, точно извлеченным из музыкального инструмента, он еще никогда не слышал таких.