Гуров привычно впитывал информацию, поглядывая в окно кабинета. Лето, солнце уже высоко, вовсю жарит крыши многоэтажек. Маша на гастроли едет только в августе. А в воскресенье артистическая пирушка на природе, и надо как-то уговорить ребят. Тяжелы стали на подъем старые друзья, хотя чуть ли не раз в неделю то один, то другой заводят разговор, что стали редко видеться вне службы и нет возможности посидеть просто за пивком или водочкой вечерком на природе. А как бывало раньше. И Петр, и Станислав с удовольствием приходили на открытие сезона, на премьеры в театр. И на даче у Петра часто сиживали, вдыхая умопомрачительные ароматы со стороны мангала. И разговоры, воспоминания… – Все, – подвел итог Орлов, собирая со стола стопку бумаги. – Планерка окончена, прошу всех приступить к работе. Гуров дернул за рукав пытавшегося подняться Крячко и откинулся на спинку кресла, ожидая, когда офицеры управления покинут кабинет. Орлов заметил это и тоже остался сидеть. – Что, Лев? – спросил он после того, как все вышли и они остались втроем. – Да вот… хотел… – Гуров покрутил неопределенно в воздухе пятерней. Орлов посмотрел на него, потом на сонного Крячко и улыбнулся. Редкое зрелище увидеть знаменитого сыщика полковника Гурова смущенным, а старого друга, матерого полковника Крячко усталым и хмурым. Да, многим в диковинку. Но Петр Николаевич Орлов, познакомившийся и с Гуровым, и с Крячко еще во время работы в МУРе, частенько видел сыщиков и другими. Многое их связывало, очень многое. – А можно без театральных жестов? – с улыбкой поинтересовался он. – Я понимаю, что семейная жизнь наложила неизгладимые отпечатки, и все такое… – Можно, – с готовностью кивнул Гуров. – Но я же должен вас как-то морально подготовить. – Морально-то я готов, – изрек Крячко, – а вот физически… Сейчас я с большим удовольствием очутился бы в объятиях не вакханки, а Морфея. – Я не про сейчас. Я про воскресенье. – А что намечается? – спросил Орлов и задумчиво подпер кулаком подбородок. – Мария с близкими подругами и кое с кем из руководства театра собираются отметить победу на Фестивале современного театрального искусства. – Ты же говорил, что они заняли третье место? – оживился Крячко. – Ну, так третье же все равно призовое. – Везет вам, – вздохнул Орлов. – А мне в субботу вечером в Питер улетать с руководством. – Ты генерал, такая твоя планида, – устало улыбнулся Крячко. – Придется мне одному поддержать старого друга в тяжелую минуту. – Да, – снова вздохнул Орлов. – Давненько мы не собирались. Чтобы вот так, по-простому. – Ну, там по-простому не будет, – пожал плечами Лев. – Хотя вы со Станиславом практически всех знаете. – И Красовская будет? – блеснул глазами Крячко. – Ага, с мужем. – Ну, это нам фиолетово, – смутился Станислав. – Главное, что мы услышим ее волшебный голос. – Ты вот что, Лева. – Орлов стал серьезным, посмотрел с неудовольствием на часы и тяжело поднялся из-за стола. – Давай-ка я Маше сам позвоню сегодня вечерком. Извинюсь, покаюсь, пообещаю! Я же понимаю, что она тебя пилить начнет, что от друзей отходишь, сам никуда идти не хочешь. – Она пилить не умеет, – улыбнулся Гуров. – А еще Льву Ивановичу самому неудобно, – заявил Крячко. – Ведь он там один-одинешенек будет из настоящих полковников. Остальные, которые мужского пола, все больше люди артистические, гламурные, с эдаким мечтательным налетом в повседневном образе и взором, устремленным… э-э… вдаль. Ему же там не то что поговорить, за руку поздороваться не с кем. – Ну, это ты зря, – покачал головой Лев. – Ты же знаешь, что и среди актеров есть настоящие мужики. Ну, так на кого мне рассчитывать? – На него, – ткнул карандашом в сторону Крячко Орлов. – А я осуществляю моральную поддержку по телефону. * * * Турбаза «Лагуна» в Пелееве оказалась местом удивительно тихим и уютным. Беседки вместимостью на 10–12 человек были разбросаны по берегу между раскидистыми ивами. От каждой к песчаному пляжу и наверх, к домикам и административному зданию, вели аккуратные деревянные дорожки с перилами. Каждая беседка имела свой собственный стационарный мангал, дополнительные столики для приготовления пищи, а рядом даже кабинки для переодевания. Компания на турбазе собралась к 11 утра с сумками и повалила к берегу веселой гурьбой. Гуров знал почти всех в лицо, за исключением кого-то из администрации театра и двух мужчин из управления культуры. Чувствовалось, что сегодня коллектив не очень теплый, что много здесь людей, без которых было бы спокойнее и приятнее за столом. Мария как будто поняла настроение мужа и шепнула ему на ухо, когда они ставили сумки с едой и напитками на стол возле мангала: – Понимаешь, сегодня что-то вроде обязательной программы. Многие считают, что победа в конкурсе – это их заслуга, а переубеждать их не совсем дипломатично. И небезопасно. – И здесь политика, – вздохнул Лев и посмотрел в сторону домиков. Крячко что-то задерживался. Неудивительно, что и за столом сразу наметилось какое-то расслоение. Один из молодых режиссеров, несколько актрис, с которыми Гуров не был лично знаком, и чиновники из управления культуры оказались в одной его части, и разговоры у них пошли на свои темы. Старая же компания, которую Лев хорошо знал и в которой чувствовал себя своим, сплотилась вокруг Марии и ее подруги Анны Красовской. Красовская сегодня пришла с мужем – архитектором. Высокий, немного сутулый, в очках с тонкой оправой и светлыми непослушными волосами, Иван Красовский напоминал аиста. Особенно когда вставал и тянулся через стол за бутылкой или к тарелке с закусками. Крячко появился весьма эффектно и в самый подходящий момент – когда компания чиновников и близких к ним актрис отправилась кататься на лодках. В яркой летней рубашке навыпуск, в дорогих светлых ботинках, он спустился к беседке с таким темпераментом, что на него невольно засмотрелись все дамы. Станислав нес в одной руке букет алых роз, в другой корзинку, очень трогательно накрытую женской косынкой с кистями. – Друзья, прошу прощения за опоздание, – громогласно возвестил он, картинно разводя руки с цветами и корзинкой. – Но я готов искупить свою вину. Женщины переглянулись с многозначительной улыбкой, потому что никто не сомневался, кому предназначены цветы. В театре давно уже перестали шутить на тему о том, что настоящие мужчины и настоящие полковники перевелись в целом, но остались в окружении Марии Строевой, чьим мужем имел счастье быть полковник Гуров. Крячко деликатно припал к ручке Марии, был удостоен благосклонной улыбки и легкого касания пальцами головы. Пожав руку Гурову, он весьма эффектно смахнул с корзинки платок, и все увидели шесть горлышек настоящего «шардоне». Гуров улыбнулся. Крячко сейчас был близок в своем образе к тому, чтобы извлечь саблю и клинком сбить пробку с бутылки. Хотя пробки гусары сбивали не у вина, а у шампанского, а потом, окатывая стол и дам пеной, поспешно разливали его по бокалам. Но сабли не было. И «шардоне» – это белое вино. Мужчины быстро справились с остальными бутылками, разлили вино по бокалам, и Крячко начал говорить свой тост. Делал он это красиво и умно. Очень искренне и тепло говорил и о театре, и об актерах, и о вечных ценностях. В общем получилось неплохо, и все с удовольствием выпили. Потом появилась гитара, и мужчины с шумом стали просить Красовскую спеть какой-нибудь романс из своего репертуара. Актриса заулыбалась, потом хитро посмотрела на обоих полковников и произнесла: – Хорошо, я спою, но при одном условии – если господа полковники не откажут даме в одной безобидной просьбе. – Мадам! – Крячко мгновенно поднялся и, не выходя из образа, с готовностью щелкнул несуществующими каблуками со шпорами и боднул головой воздух. – Всегда к вашим услугам! Если только вы не заставите нас изменить своему долгу офицера, присяге Родине и если от этого не пострадает честь дамы. Орел, подумал Гуров с усмешкой. Под такие условия можно подтянуть все что угодно. Анна Красовская запела один из самых красивых и романтичных романсов своего репертуара – «Кавалергард, мой милый». Потом «Возьми в ладонь мою печаль», а в завершение они с Марией дуэтом исполнили романс «Шепчутся свечи на полке каминной». Коллеги зааплодировали и предложили снова поднять бокалы. – Так вот, о моей просьбе, – подсела к Марии и Гурову Красовская. Лев подозрительно посмотрел на свою жену, которая как-то странно прыснула. Крячко тоже покосился на нее, но с мужественным видом подошел к дамам. – Видите ли, ребята, – сразу стала серьезной Красовская. – Я хотела вас попросить вот о чем. Вам будет не трудно, ведь вы сыщики, люди искушенные в такого рода головоломках. Да и развлечение какое-никакое. Отдохнете от службы. – Так о чем вы просите? – решил поторопить актрису Гуров, снова подозрительно покосившись на улыбающуюся жену. – Иван, – Красовская посмотрела в сторону своего подвыпившего мужа, который что-то объяснял актрисам, активно жестикулируя руками и помогая себе мимикой, – Иван выиграл сертификат на прохождение квеста. Но вы сами понимаете, что он человек специфических знаний, привычек и образа жизни. Да и профессия у него, так сказать, далека от темы квеста. – Аня, прости, – перебил ее Гуров, – я не понял. Сертификат на что? Квест? – Я объясню, – вздохнул Крячко, поняв, куда клонит подруга Марии. – Видишь ли, Лева, уже довольно давно существует такой способ развлечения, который пришел к нам с Запада, оттуда, где людям в повседневной жизни не хватает адреналина. Называется он квест. Это игра, но очень реалистичная. В зависимости от темы игры, а она всегда имеет за собой реальную историю, имевшую место когда-то и где-то, участники должны пройти сложным маршрутом в сложных условиях, как правило, в помещении. Или, проще говоря, выбраться откуда-то с помощью найденных подсказок и решения определенных головоломок. – Но… это же игра для подростков, – удивленно протянул Гуров. – Отнюдь, – развел руками Станислав. – Взрослые дяди и тети с большим удовольствием лезут в эти «страшилки». Тут ведь находчивость нужна, умение мыслить неординарно. Да и адреналин, опять же. Тем более что… хм, бывают квесты, куда детям просто нельзя ходить. Психическая нагрузка великовата для них. Я знаю, что многие подсаживаются на них, как на наркотик, и выискивают новые квесты с новыми темами. А есть люди, которые квесты сочиняют и неплохо на этом зарабатывают. Так-то вот. – Ну, ладно, это я понял, – кивнул Гуров и снова посмотрел на Красовскую. – Лев Иванович! – взмолилась актриса. – Я прошу вас сходить на этот квест с Иваном. Вы со Станиславом Васильевичем люди опытные, вы запросто все разгадаете. И он на вашем фоне будет выглядеть более выигрышно. Пожалуйста! – Ему-то это зачем? – пробормотал Лев. – Тоже адреналина не хватает? – Ну, мужик мужиком хочет самому себе казаться, – тихо и с сочувствием ответила Красовская. – Он архитектор, востребованный архитектор, у него среда общения, с одной стороны, строители, а с другой-то ведь заказчики. А там зачастую люди своеобразные. И ему общаться с ними приходится, на тусовки подобные ходить. Это часть его работы, часть жизни любого творческого человека. А там квестами хвастают, там по пустыням на квадроциклах ездят, на воздушных шарах летают. Так уж лучше пусть квест, чем кобры в палатках и падающие воздушные шары. Ребята, я прошу вас! – Правда, Лев, Стас! – включилась Мария. – Это всего лишь на один вечер. Хоть посмотрите, чем нынче продвинутая столица живет. Там полно взрослых людей проходят квесты, так что вы своим видом никого шокировать не будете. У нас вон из труппы почти все мужики уже ходили. Модное развлечение. Ну, я вас тоже прошу! Гуров вздохнул и посмотрел на Крячко. Станислав с улыбкой только развел руками. – Что хоть за тема в этом квесте, на который вы нас толкаете? – Я сейчас. – Красовская встала и поспешила к своему мужу. Гуров укоризненно посмотрел на смеющуюся жену. Мария очень красиво смеялась. В этот момент она была обворожительна, как-то особенно трогательно-беззащитна. Гуров любил смотреть, как смеется жена. Хотя грустила она тоже очень красиво. И красиво скучала, когда они долго не виделись. Просто я ее очень люблю, подумал Лев и улыбнулся. И что с ней, с проказницей, делать. Ведь знала о том, что Красовская обратится с такой просьбой, точно ведь знала. Знала, но не предупредила. Маша всегда понимала и чувствовала грань, за которой безобидная и веселая шутка или добродушная шалость превращались в нечто оскорбительное, неуместное и глупое. В общем, в просьбе ее подруги ничего страшного и неприличного для двух полковников не было, это приходилось признать. – Вот. – Красовская подтащила за рукав мужа и усадила на свободный стул. – Расскажи, Иван, что за тема вашего квеста во вторник. Ребята заинтересовались, хотят с тобой сходить. – Здорово! – искренне обрадовался архитектор. – Вообще супер, что два сыщика со мной там будут. А тема – «Побег из тюрьмы»! – Что? – опешил Гуров. – Ну, не настоящая, конечно же, тюрьма, а имитация. Но очень правдоподобная, как говорят. Стилизация под Запад. Там предыстория какая-то. А суть в том, что нужно найти подсказки и выбраться из помещений за два часа. Там хитрые замки, ключи и тому подобное. Говорят, круто! – М-да, – глубоко вздохнул Лев. – Из тюрьмы я еще не убегал. Домой в такси ехали молча. Он молчал, глядя в окно, Мария тоже молчала и поглядывала на мужа со скрытой улыбкой. Как же она привыкла к нему за эти годы совместной жизни. По одному взгляду, вздоху, даже вот по такому, казалось бы, спокойному молчанию она понимала больше, чем другие жены после нескольких часов объяснений. Нет, Лев сейчас не дуется, не сердится на легкомысленную жену. Он анализирует, взвешивает, расставляет по полочкам информацию, да и всю ситуацию в целом. В этом весь Гуров. Он всегда работает над ситуацией. И не потому, что зануда, а потому, что перестал бы быть Гуровым без своего способа мышления, оценки. Маша осторожно, но вполне по-хозяйски положила руку на локоть мужа. Гуров повернулся, мельком глянул на жену и снова окунулся в свои размышления. Маша знала, что сейчас они приедут домой и, несмотря на то что время уже позднее, обязательно включат чайник с синей подсветкой и усядутся под любимым абажуром на кухне. И не будет никаких важных или серьезных разговоров. Это просто ритуал, без которого нет семьи, это их привычка, которая их связывает, делает одним целым. Они поговорят, посмеются, вспомнив что-то веселое, может, съедят по конфетке, выудив их из корзиночки под салфеткой на столе. И все, она пойдет разбирать постель, а Гуров – в душ. День закончен, но заканчиваться он должен обязательно так… Глава 2