— В баньку — это само собой. Но и дело есть. Кто такой Купцов Руслан Альфонсович? — Оп-па! Этот фрукт что, тебе на любимую мозоль наступил? Тогда я рад… — В голосе полковника сквозило почти неприкрытое злорадство. Он знал, что если уж кто-то на мозоль Дорогину наступал, то оказывался либо в местах не столь отдаленных, либо навсегда успокаивался под кладбищенскими надгробьями. — Ты мне скажи, полковник, что это за «ху» и «ху» за ним стоит, если он так обнаглел… — Все скажу, сыщик. Точнее, не скажу. Лови е-мейл через полчаса. Только предупреждаю: на меня не ссылаться, источник информации не разглашать, если будут звонить с самого верха — не удивляться. — Вот черт, — пробормотал Дорогин. — Неужто с «самого»? — Ну… почти. Хотя скажу тебе по очень большому секрету, что по этому господину давно Лефортово плачет. Прочитав секретное досье на Купцова и поняв, кто за ним стоит, Дорогин присвистнул. Силу женщин он знал. Особенно таких настроенных на власть, как мадам Быкова, «тайный советник вождей всея России». Поэтому борьба предстояла нешуточная. Поразмыслив, Дорогин вызвал своего заместителя Леонтьева, велел ему бросить все дела, заниматься только разработкой Купцова и, чем черт не шутит, назначить пару сотрудников в охрану Хвостову. Как оказалось, он сделал это весьма своевременно. Глава 16 — Ты куда, Витек? — вроде бы равнодушно спросил Сергей, который сидел все на той же лавке у крыльца и которому хозяин дал команду в свое отсутствие не спускать с Соколова глаз. — К дядьке схожу, — ответил тот, проверяя содержимое бумажника. — Через магазин, само собой. — О, так я присоединюсь… Не возражаешь? — По выражению лица охранника Виктор понял, что возражать бессмысленно. — Только в магазин идти не надо, в доме полно всего. Сколько ты хочешь бутылок? — Этому проглоту и двух мало зараз, — будто бы в сердцах ответил Виктор. — Бери штук пять-шесть… На всякий случай. И опохмелиться ему оставим. Да, и закуски захвати. Сергей молча кивнул и отправился на кухню, где Илья снабдил его нужным количеством спиртного. Это была водка «Абсолют», та, что все пили в этом доме. Из закуски присутствовала все та же пицца и копченая колбаса. Дом пятидесятилетнего алкоголика Николая Соколова представлял из себя довольно прочное строение, сооруженное еще дедом нынешнего владельца и не успевшее пасть жертвой его небрежения. Известно, что, если за деревянным домом нет никакого ухода, как в этом случае и было, он может простоять десяток лет и после стать «не подлежащим восстановлению». Но после смерти жены, что послужило причиной перманентной пьянки Николая, прошло всего пять лет, и снаружи дом выглядел более-менее прилично. Зато изнутри это был настоящий вертеп… Покойная жена Николая была учительницей русской литературы в местной школе, он же когда-то служил в этой школе завхозом и вел уроки труда. Книги, оставшиеся от умершей от рака жены, которую он любил до безумия, Коля не продал, да и, честно говоря, покупателя не нашлось бы. Кому нужны в наше время произведения Тургенева и Гончарова? Разве что школьникам, которым, впрочем, хватает для ответов на «трояк» издаваемых многочисленными частными издательствами пятидесятистраничных томов «Войны и мира» и двадцатистраничных «Преступлений и наказаний». Так и получилось, что сержант запаса Николай Соколов пропивал свою пенсию по инвалидности на фоне Толстого и Достоевского. Приходу «племянника» и его приятеля Николай донельзя обрадовался — пенсия была пропита позавчера, денег не оставалось, а до следующего визита почтальонши можно было помереть с голоду и похмелья. — Куда ты делся, мать твою? — напустился Николай на «племянника». — То жить у меня собирался, а то нет его три дня… — Ладно, дядька, — прервал его Виктор. — Овощи есть какие-нибудь? А то у нас только пицца да колбаса. Короче, все, что в печи, на стол мечи… Мы не пустые. — Сам распоряжайся, — махнул рукой «дядька». — В огороде давно не бывал? — На кой черт тебе те овощи? — поморщился Сергей. — Витаминов захотелось? В этой пицце их не меньше, чем в луке… — Лук есть, — радостно подтвердил Николай, почувствовав, что сегодня ему горевать не придется. — В кухне связка висит… Те, кто никогда не участвовал в мертвой пьянке, происходящей в деревенском доме русского вдовца где-нибудь в подмосковном Павловском Посаде или Красногорске, не поймут, насколько сие действо насыщено различными нюансами. Усевшись за прожженный многочисленными сигаретами стол, за которым много лет назад Ирина Петровна Соколова проверяла ученические тетради, Виктор вытащил из сумки три бутылки водки и сказал: — Дядька, несись за витаминами. Серега, нарезай закуску. Пицца стынет… Пиццу Илья имел обыкновение «давать на вынос» в огромных кусках. Вот только раскладывать их было не на чем — гора тарелок на столе и вокруг него была в таком состоянии, что даже тараканы, скорее всего, брезговали такой трапезой. Поэтому Виктор достал предварительно выпрошенные у Ильи одноразовые тарелки и подвинул к Сергею: — Нарезай… Сам он в это время открывал и разливал водку. — Дядька, скорей, водка стынет! — позвал он замешкавшегося хозяина дома. — Что тебя там, тараканы съели? — Лук чистил, — Николай появился на пороге, неся в руках кастрюлю с десятком луковиц и полдюжиной сморщенных огурцов. — Соль на столе вроде была… Солонка, в которой крупная поваренная соль была обильно сдобрена табаком, обнаружилась в середине обшарпанного стола. — Ладно, сойдет, — махнул рукой Виктор. — Присаживайся, дядюшка. Выпьем, а то водка скиснет. Содержимое «маленковских» стаканов, названных так потому, что эта граненая посуда без ободка появилась в годы короткого правления Георгия Маленкова, исчезло в глотках. Соколов специально наливал почти по полному стакану, зная вкусы своего «дяди» и в расчете на то, что его собутыльники быстро окосеют. Сам он свалиться раньше времени не боялся, приняв предварительно специальную «шпионскую» таблетку, позволявшую пить водку и совершенно не пьянеть. Виктор знал, что похмелье после принятия такой таблетки способно свести человека с ума, но и этого он не страшился — химики ФСБ разработали снадобье и против похмелья. Если бы оно поступило в широкую продажу, утренние очереди у винных отделов резко упали бы, что могло негативно сказаться на поступлении налогов от продажи спиртного. А поскольку они составляли едва не главный после нефти и газа источник доходов бюджета, то и «антипохмелин» оставался недоступным широкому кругу потребителей очень «паленой», не очень «паленой» и вовсе не «паленой» водки. Вскоре обнаружилось, что «трепаться» собутыльникам абсолютно не о чем. Сперва стали рассказывать анекдоты, но это быстро наскучило, потому что никто из славной троицы мастером-анекдотчиком не был. Потом захмелевший Коля принялся вспоминать Афганистан; но то, что вполне можно слушать часами от трезвого человека, в устах пьяного выглядит набором не связанных между собой фраз. Охранник Сергей пока помалкивал, но, когда его основательно развезло, он сделал то, что обычно происходит на таких пьянках: он запел. И, к удивлению Соколова, довольно неплохо. Во всяком случае, классическую «Степь да степь кругом» он исполнил, что называется, «с душой», вызвав у сочувствовавшего несчастному ямщику дяди Коли поток слез. Когда же под известие о том, что «бродяга Байкал переехал», опрокинули еще по стакану, он начал подпевать, безбожно путая слова. Когда выпили четвертую, Виктор понял, что его время настало. — Пойду поссу, — пьяным голосом произнес он. — Блин, в сральне у него воняет, как… не знаю где. Охранник пробормотал что-то неразборчивое, «дядя Коля» вообще сидел, уставившись мутным взглядом в одну точку, находящуюся явно за пределами восприятия нормального человека. Соколов, шатаясь и держась за стены, вышел из хаты и направился в дальний угол двора, где к забору притулился продуваемый всеми ветрами, сто лет не чищенный сортир. Постояв минут пять, чтобы убедиться, что за ним никто не идет, Виктор зашел в гудящий мухами туалет, достал мобильник и набрал номер Дорогина. Было около одиннадцати часов вечера. — Слушай, у меня мало времени. Они хотят, чтобы я еще с одним… Или не одним, не знаю… завтра похитил на кладбище вдову Кана. Больше ничего не знаю. Как понял? — Все понял, встретим. — Подожди. Зато я не все понял. Полный ноль информации. Думаю, они под тебя копают. Жди звонка от барона. — Может, что-то другое? — Навряд ли. Они в курсе, что ты был другом Кана и занимаешься делом о его убийстве и взрывах. Все, напрягите мозги. Пока. Соколов отключил мобильник и вернулся в дом. Оба собутыльника были в полной отключке. * * * Несмотря на поздний час да еще и субботний вечер, Дорогин немедленно собрал в «конторе» совещание. Прибыли Леонтьев, Ольга, опера Гена Шлеменков и Гриша Милорадович, а также специалист по подрывному делу Слава Ильенков. Все остальные были предупреждены, чтобы ждали распоряжений по телефону и ничего на завтра не планировали, а что запланировали, то отменили. Дорогин закурил. По тому, как он это сделал, все определили, что их «железный» босс изрядно нервничает. Изложив ситуацию, Дорогин предложил: — Высказывайтесь, коллеги… Никто даже рот не успел раскрыть, как высказалась Ольга: — Я пойду вместо нее. Мы одного роста, комплекции, даже прически похожие… Дорогин чертыхнулся и от всей души показал Ольге ядреный кукиш. — Это ты видела? Они же за ней следили! Что, не узнают, что ли? Ты меня вообще за идиота считаешь! Актриса хренова. И тут Ольгу прорвало: — Самого тебя черт бы побрал, Дорогин!! Это не я тебя, это ты меня, директор хренов, за дуру неспособную держишь!! Скоро вообще в вату завернешь и около батареи положишь! Ты что, Фортунатова боишься? Чтобы что-нибудь, не дай бог, со мной не случилось? Так Граф первый тебе втык бы дал за то, что так меня… так… свинья… И тут Ольга неожиданно для всех разревелась, как первоклассница, и выбежала из кабинета. — Зря ты с ней так, Сергей, — укоризненно сказал Леонтьев. — Ты же знаешь, на что она способна. — Да боюсь я за нее… Не Графа боюсь, а… Ну пойми ты, она мне так же дорога, как… как Тамара. Не могу я допустить, чтобы с ней что-то случилось. А этот «оперативный выход» — полный и бесповоротный п…ц. Ее расколют на «раз-два». — Ты забываешь, что там Витя… — А что он сможет сделать? Он же не один там будет… — Сергей Андреевич, мне кажется, вы не доверяете своим сотрудникам, — произнесла вернувшаяся и осушившая слезы Ольга. — В таком случае мне придется писать заявление об уходе. И будь я проклята, если еще хоть раз переступлю порог этой конторы. Ольга повернулась, чтобы уйти, но секретарша Лена, которая смотрела на все это из приемной через открытую дверь, увидела на ее лице не соответствующую произнесенным словам улыбку. — Тормози, — велел Дорогин, поняв, что получил мат в три хода. — Если вы, Ольга Шевчук, столь продвинутый детектив, то изложите, будьте добры, свою версию происходящего. Если уж я сам ничего не понимаю в этих цыганских раскладках… Ольга торжествующе посмотрела на своего любимого Дорогина и начала: — В первую очередь на кладбище надо послать наших людей, прямо сейчас. Не исключено, что они затеяли еще один взрыв, рассчитывая, что мы придерживаемся точки зрения про снаряд, который два… точнее, уже три раза в одну воронку не падает. Они как пить дать решили снова заложить взрывчатку в могилу покойного Кана Самуиловича. Или уже заложили (тогда это нужно проверить), или заложат этой ночью. Это первое. Второе. Взорвав могилу вместе с вами, Сергей Андреевич, они убьют сразу всех зайцев — и от вас отделаются, и покажут всему миру, как опасно с ними связываться. Ну а вдруг взрывчатка не сработает? Или что-то еще непредвиденное произойдет? Что тогда?