— Я этого не говорил… — Но подразумевали. И в таком случае процент, положенный вам, будет… несколько меньшим. — Сколько? — Четверть от суммы страховки. Клиент что-то прикинул. — У меня нет выбора, — сказал он. — Этот остолоп… Я имею в виду сына… Не с теми связался… — На счетчик, что ли, поставили? — понимающе усмехнулся Даниил. Клиент только тяжело вздохнул. — Четверть так четверть. Только сразу и наличными. — Договорились, — Хвостов пододвинул клиенту бумаги, которые тот подписал, почти не читая. На следующий день в комнату старушки вошла симпатичная женщина в белом халате и сделала укол. А еще через два дня ее тело было кремировано в Митинском крематории. * * * Получилось так, что у Дорогина целый месяц не было свободной минуты для того, чтобы заняться розыском мерзавцев, убивших Кана Савинского и осквернивших его могилу. Навалилось столько дел, что даже Тамару и свою приемную дочь Веру он видел лишь урывками. Неделю Дорогин провел за границей, в Германии, куда вели следы сбежавшего мужа одной очень состоятельной дамы, еще неделю — в Челябинске, куда его срочно вызвал Фортунатов по делу об убийстве его партнера по бизнесу. Оба дела Дорогин завершил успешно и в двадцатых числах июня, наконец, вплотную занялся пресловутыми цыганами. На понедельник, 23 июня, он назначил совещание, на которое позвал всех, кто участвовал в раскрытии преступления. А 22 июня, когда исполнилось сорок дней с момента убийства Кана Савинского, на его могиле снова прогремел взрыв. На этот раз без жертв не обошлось. В трех метрах от воронки обнаружили тело кладбищенского рабочего Зенона Лебяжина. Его буквально нанизало на острые, в виде копий, прутья ограды, в которой был захоронен некий полковник Борисоглебский. Дорогина снова подняли с постели — в воскресенье он позволял себе поспать подольше, все это знали, и ранние звонки могли означать только что-то из ряда вон выходящее. Первым о взрыве сообщил Савелий, который находился неподалеку и уцелел буквально чудом. А затем звонки посыпались один за другим. Сергей даже не стал бриться и пить кофе, сразу оделся и сел за руль. Он был в ярости: это какими же надо быть нелюдями, чтобы и на том свете не оставлять человека в покое! «Ну, на этот раз им не уйти, — решил Дорогин, отвечая на телефонные звонки и раздавая поручения своим людям. — Скоты, какие скоты! Нет, надо браться за них основательно». На кладбище снова было все как в первый раз — милиция стояла в оцеплении, никого не пропуская на территорию, работали криминалисты; когда Дорогин остановил машину у ворот, от них отъехала «скорая помощь», в которой увезли тело Зенона. Могила была полностью разворочена — видимо, в нее заложили достаточно мощное взрывное устройство. Неподалеку виднелась лужа крови, еще не впитавшейся в землю. Незнакомый Дорогину следователь уже допрашивал Савелия, к которому, как всегда, жалась маленькая Анжела. Сыщик подошел к ним и предъявил удостоверение. Следователь кивнул — видимо, был предупрежден о том, что частный сыщик не будет мешать официальному расследованию. Тем временем Савелий, который взглядом спросил у Дорогина, можно ли говорить все, и получил кивок в качестве согласия, рассказывал: — Мы за этой могилой наблюдали, Сергей попросил. Ну, ночью выпили немного, я заснул, а Зенон покойный пошел посмотреть, как дела. Он дежурил сегодня, да и сорок дней по Кану… Мало ли что. Я проснулся — нет его. Пошел следом. Вижу — Зенон за деревом спрятался и следит. А около могилы двое каких-то крутятся. Темно, не разглядеть… У нас оружия-то нет, а они, по всему видать, с пушками. Ну, порылись они там и ушли. Зенон меня отправил, чтобы я проследил, а сам около могилы остался. Те двое сели в машину и уехали — я номер-то не смог увидеть. Только марку машины запомнил — «ауди», «сотка», стального цвета. Возвращаюсь, метров двадцать до могилы не дошел — и тут взрыв. Видать, Зенон разминировать могилу решил, а мина и рванула. Я сразу милицию и «скорую» вызвал и Дорогину позвонил… Вот и все. Анжелку не расспрашивайте, она в доме сидела, я ее с собой не пустил… Когда следователь и криминалисты закончили работу и уехали, рабочие принялись засыпать воронку. С полдюжины журналистов, вертевшихся тут с самого утра, окружили Дорогина, которого знали по нашумевшим делам, раскрытым его агентством, и принялись наперебой задавать вопросы. Сперва сыщик хотел отделаться обычным «без комментариев». Но тут он услышал вопрос корреспондента РТР: — Скажите, Сергей Андреевич, не связано ли убийство господина Савинского и осквернение его могилы с наркотиками? Дорогин насторожился: — Откуда такие сведения? Профессор Савинский никогда не был связан с наркомафией. Даже как бы наоборот. — Нет-нет, именно это я и имел в виду, мы знаем, что он возглавлял организацию «Тхе Хук», которая боролась против наркотиков. Но таких организаций много, их лидеров не убивают… А тут не просто убийство… — Мы пока не знаем, кто убил Савинского, — перебил корреспондента Дорогин. — Но узнаем, уж в этом не сомневайтесь. Скажу одно: Кан Самуилович был прекрасным человеком. Он сам пострадал от наркотиков, вы, вероятно, знаете, что из-за этой гадости у него умерла первая жена, и поэтому тех, кто распространял наркоту, Кан ненавидел лютой ненавистью. Они, вероятно, отвечали ему тем же. — У вас уже есть рабочая версия? — встрял в разговор тележурналист, на микрофоне которого была эмблема НТВ. — Версия есть, — кивнул Дорогин. — О подробностях пока распространяться по понятным причинам не буду. — Сергей Андреевич, в связи с этими кладбищенскими взрывами… Вы не находите, что охрана кладбищ ведется из рук вон плохо? — спросил корреспондент ТВЦ. — Даже с назначением нового руководителя… — Воздержусь от комментариев, — заявил Дорогин. — Тем более что при взрыве погиб работник кладбища, который, судя по всему, хотел обезвредить мину. — А может, именно он ее и закладывал? — не унимался корреспондент. — И что-то не так сработало… Дорогин понял, что разговор принимает нежелательный оборот. — Подождем результатов следствия, — сухо сказал он и в сопровождении Савы и Анжелы пошел к воротам. Тамары дома не оказалось. Вера, приемная дочь Дорогиных, которая тоже собралась уходить, сообщила, что Тамара отправилась к вдове Кана. Она, как и старенькие родители Савинского, как никогда нуждалась в помощи и поддержке. Дорогин выкурил на балконе сигарету и подумал, что нет смысла названивать сотрудникам — поручения он раздал и, если выяснится что-то новое, они сообщат ему сами. С этим в агентстве «Ольга» было поставлено строго. Оставалось ждать завтрашнего дня, и Сергей включил компьютер, чтобы войти в секретные сети спецслужб и выяснить, нет ли там данных на цыганского барона по имени Герасим и сведений об убийстве его младшего брата, будто бы организованном людьми Савинского. Но, несмотря на долгие поиски, ничего существенного найти не удалось. В понедельник в 9 утра в кабинете Дорогина собрались сотрудники во главе с его заместителем Прохором Кузьмином Леонтьевым. Бывший подполковник милиции о чем-то тихо переговаривался с Виктором Соколовым, которому было поручено собрать материалы на Герасима. — Начнем, — произнес Дорогин. — Витя, что у тебя? — Я мало что успел, — огорченно развел руками лучший «сыскарь» агентства. — За один день, да еще выходной… Короче говоря, Герасим — барон подмосковных цыган. Держит довольно крупный наркобизнес. В основном героин. Поставки из Афганистана. То есть все, как у других цыганских кланов России. Что касается брата — он действительно погиб в январе этого года. — Обстоятельства гибели? — уточнил Дорогин. — Его расстреляли. — Как так «расстреляли»? — не понял Сергей. — А вот так, поставили к стенке собственного дома и расстреляли. Для тех, кто это сделал, мораторий на смертную казнь не существует. — Братец тоже наркотой занимался? — Он был правой рукой Герасима. Собственно, на нем вся «фирма» и держалась: поставки, дилеры, в общем, техническое руководство. — Кто его убрал? Ну хотя бы версии… — Сергей Андреевич, — замялся Соколов, — вы же сами знаете… Дорогин кивнул. О том, что Кан Савинский организовал массовый отстрел наркодельцов, вслух даже среди своих говорить было не принято. — Проработал варианты, как к этому Герасиму подойти? — Цыгане эти очень замкнуты, — сказал Виктор. — Правда, есть одна зацепка. У сына Герасима жена русская, можно разработать операцию. — Можно… — Дорогин на минуту задумался. — Она машину водит? — Вообще-то у них не принято, чтобы женщина за рулем сидела. Но, как ни странно, в этом случае для Зои (так ее зовут) сделали исключение. Сам вчера видел, как она на красной «хонде» разъезжала. — У Герасима, как я помню, дом под Красногорском, — сказал Сергей. — Сын с ним живет? — С ним, — утвердительно кивнул Соколов. — Проработай вариант с ДТП. Чтобы эта… как ее… Зоя тебя сбила на своей машине. А дальше уж твое дело. Сможешь внедриться — отлично. Время терпит. Кана не воскресишь, а вот наказать этих гадов мы должны в любом случае. У кого есть что добавить? — Разрешите? — как школьник на уроке, поднял руку Гриша Милорадович. — По вашему поручению мы установили наружное наблюдение за домом Герасима. У него вчера поздно ночью были гости. Крупный чин из администрации области. Некий Гусеницын Олег Витальевич. Теперь понятно, кто его «крышует». — Отлично. Прохор Кузьмич, наведи об этом чиновнике справки. Дорогин посмотрел на часы и спросил: — Что у нас еще на повестке дня? — К вопросу, как ни странно, о кладбищах, — сказал Леонтьев. — Обратился старик, эмигрант, когда-то известный поэт. Еще в 90-м году уехал во Францию. Жену найти не может. Точнее, могилу жены. Дорогин присвистнул. — Что-то в последнее время мне все чаще с могилами приходится дело иметь. А подробности? — Да какие там подробности… Перед отъездом похоронил жену на Троице-Лыковском кладбище, как-то ему удалось, хоть оно и закрытое. Памятник поставил, все честь по чести. А приехал — на ее месте какой-то «браток» лежит. — Откуда он знает, что «браток»? — Портрет на памятнике. Он говорит, что с такой рожей даже в тюрьму не берут. Да и возраст — тридцать лет. Дед уверен, что его в разборке порешили, а раз у них с женой родственников не осталось, вот и снесли могилу-то. — Понятно… Ну и что дед хочет? — Он в суд собрался подавать. Вот и желает, чтобы мы всю подноготную вскрыли — кто могилу уничтожил, ну и так далее. Тем более он утверждает, что за могилой присмотр был — он договор с администрацией кладбища заключил. — Хорошо, поручи это Гене Шлеменкову. Да, и вот еще что, — остановил Дорогин поднявшегося заместителя. — Подготовь мне, Прохор Кузьмич, сводку по московским кладбищам. Все, что раскопаешь. В первую очередь схемы, как зарабатывают на погостах и вообще на ритуальных услугах. Чует мое сердце, придется нам вплотную покойничками заняться. Точнее, теми, кто их хоронит. Леонтьев кивнул и вышел из кабинета. Он привык доверять интуиции шефа.