— Откуда вы знаете, что у него не было телефона? — Спросил Андрей. — Вероятно, вы в этом уверены потому, что сами забрали его у жертвы, чтобы скрыть улики? — Не говорите ерунды. Можете взять у меня в нагрудном кармане телефон и проверить все входящие и исходящие звонки. Магера последовал его совету, но не стал листать историю звонков телефона. — Удалить в телефоне нежелательный контакт не составляет большого труда, тем более, что для связи с егерем вы использовали другую карточку. — Магера по памяти назвал номер, который остался в его телефоне. Даже в свете Луны было видно, как лицо его оппонента побагровело от ярости. Кузьменко допустил явный просчет, поддавшись эмоциям. — Я больше не хочу с вами разговаривать и требую, чтобы мы вернулись к цивилизованной форме общения. — Нервно огрызнулся он. — Если у вас есть доказательства моей вины, то обратитесь в полицию и пусть мне их предъявят те, кому положено заниматься расследованием, а не вы. Поэтому, я требую отвезти меня назад в город. Андрей весело взглянул на Ботмана: — Слышишь, Яков Лазаревич, он требует. Магера вновь присел на корточки перед пленником и тихо, почти шепотом, произнес: — Неужели вы всерьез думаете, что после того, как мы вас фактически похитили и вывезли за город, то принесем вам свои извинения и отвезем домой? Вы, действительно, считаете нас настолько глупыми людьми? — А что? Убьете меня прямо здесь и труп сбросите в реку? — А это будет зависеть от вас. Ботман, с интересом наблюдал за напряженной беседой, стараясь при этом, не мешать своему коллеге. Однако, услышав последние слова Магеры, он непроизвольно занервничал и подошел к нему. Взяв Андрея под локоть, он тактично отвел того в сторону ближе к ручью, откуда Кузьменко не мог услышать их разговора. — Андрюша, по-моему, спектакль затянулся. Ты явно увлекся. — На ухо прошептал он Магере. — Я на мокруху не подписывался, поэтому или закругляйся, или дальше разбирайся с ним без меня. Андрей освободил свою руку и, улыбнувшись, так же в полголоса ответил: — Никто его убивать не собирается, а поиграть еще немного смысл есть. Разве ты не понял, что он уже поплыл? Вспомни, чему нас учил наш бывший шеф и наставник полковник Гольцев. — Понты — великая сила? — Вспомнил Ботман знаменитую фразу первого начальника и разочарованно покачал головой. — По-моему, это не тот случай. Тебе зацепить его нечем, а держится он очень хорошо. — Вадик, смотри спектакль дальше, кульминация представления еще впереди. — Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь. — Обреченно махнул рукой Ботман. Они вновь вернулись на свои места. Адвокат прислонился спиной к стволу старого тополя и, скрестив руки на груди, настроился наблюдать дальше за процессом допроса. Магера вновь подошел к своему вынужденному собеседнику и, присев на корточки рядом с ним, спокойно спросил: — Ну, так как, Сергей Николаевич. Говорить будем? — Идите вы к черту, — огрызнулся тот, — я уже сказал, с кем буду разговаривать, и повторять второй раз не собираюсь. Вы для меня никто, чтобы я перед вами в чем-то объяснялся. — Ну, как знаете. — Магера встал на ноги и потянулся всем телом. — Не буду вас торопить, думаю, вам нужно все хорошенько обдумать. А мы тем временем с Яковом Лазаревичем вернемся в ресторан, — Андрей демонстративно взглянул на часы и, сделав озабоченную гримасу, добавил. — Ух, ты, как быстро летит время. Наши хинкали, пожалуй, уже успели остыть. — Он перевел озабоченный взгляд на Кузьменко и продолжил. — А Вы, тем временем, подождите нас здесь, а ближе к утру, мы приедем за вами. Правда, если не произойдет ничего экстраординарного. — Что вы имеете в виду? Да, в общем, ничего особенного, Сергей Николаевич. Места здесь тихие, можно даже сказать спокойные. Единственная неприятность, которая может произойти — это непредвиденная встреча с бродячими собаками. Их, кстати, в этих местах великое множество. К сожалению, люди не всегда остаются людьми. Знаете, некоторые из них, зачастую покупают себе или детям собачек ради забавы, а потом быстро теряют к ним интерес. Все-таки вырастить животное в домашних условиях дело хлопотное. Вот и вывозят потом за город своих питомцев, в надежде, что их кто-то подберет. Некоторым породистым щенкам иногда везет, они зачастую попадают в добрые руки. А вот взрослым собакам, тем более, беспородным, счастье улыбается реже. Старые псы никому не нужны, поэтому в стае они становятся злобными и непредсказуемыми. Потом со временем дичают и превращаются в самых настоящих хищников. Специалисты говорят, что дикие собаки в стае, гораздо коварнее волков. Магера не стал ждать ответа, он демонстративно развернулся и направился к машине. Ботман с напускным сочувствием посмотрел на Кузьменко и последовал за своим другом. — Вы еще ответите за похищение человека. — Крикнул им вдогонку налоговик. — Я вас по судам затаскаю, в тюрьме сгною. — Если будет, кому таскать и гноить. — Не оглядываясь, буркнул в ответ Магера и открыл заднюю дверь автомобиля. Ботман в свою очередь занял место за рулем и включил мотор. Ироничная улыбка, постоянно присутствующая на его лице в этот раз сменилась нескрываемой тревогой. — И что теперь будем с ним делать? — Спросил он, взглянув на Андрея через зеркало заднего вида. — Сразу поедем в полицию сдаваться или дождемся, пока за нами приедут? — Ну, зачем же так пессимистично. Лично для тебя повторюсь еще раз, кульминация процесса еще впереди. Магера вытащил из пакета шприц и пузырек с глюкозой. Не объясняя ничего своему компаньону, он вновь подошел к Кузьменко. Тот продолжал сидеть под деревом, тщетно пытаясь освободиться. — Я извиняюсь, что не приглашаю вас проследовать с нами на ужин, но и оставить вас голодным тоже не могу. Поэтому, если вы не возражаете, я вколю вам кубиков пять глюкозы. Это, конечно, не хинкали, гастрономического удовольствия вы вряд ли получите, но на какое-то время забудете про чувство голода. Я думаю, с моей стороны это будет гуманно. Он быстрым движение вытащил шприц из упаковки и через резиновую пробку стал набирать в него прозрачную жидкость. — Стойте. — Округлив глаза от ужаса, взмолился Кузьменко. — Не надо мне делать никаких уколов, я и без них вас дождусь. — Ну что вы, Сергей Николаевич, не стоит скромничать. — Магера набрал полный шприц жидкости и поднес его к лицу своего визави, чтобы тот лучше смог рассомтреть объем. — Вы куда предпочитаете укольчик, в руку или в живот? — Не надо делать мне никаких уколов и мы без него сможем договориться. — Испуганно ответил Кузьменко. — Надо же, каким вы стали сговорчивым. А может быть, Вы боитесь, что при вашем заболевании глюкоза спровоцирует диабетическую кому, с последующим летальным исходом? Я обратил внимание, что вы совсем не употребляете сладкое. Но видимо, это вызвано не стремлением оставаться в хорошей спортивной форме, а вашей болезнью. Насколько я понял, вы страдаете диабетом или я ошибаюсь? — Напрямую спросил Магера. — С чего вы это взяли? — Ранее я видел у вас таблетки «Амарил». — Магера не стал уточнять, где именно он их мог видеть, поэтому без паузы продолжил. Это лекарство употребляют диабетики для снижения уровня сахара в крови. А сейчас вы панически боитесь инъекции глюкозы. И правильно делаете, для вас это равносильно принять яд. Глаза Кузьменко налились кровью, даже в свете Луны было видно, как на его щеках заиграли желваки. — Вы не человек, Магера, вы садист. Как вас только земля носит. — А чем я хуже вас, Сергей Николаевич? — Невозмутимо спросил Магера. — Вы ведь, тогда ночью на трассе поступили аналогично по отношению к своему другу, сделав ему инъекцию инсулина. Так в чем разница между нами? В жизни все возвращается по принципу бумеранга, но в отличие от вас, я поступаю гуманно. Вы не оставили никаких шансов Самохвалову, а я вам его даю. Рассказываете нам, все, что произошло между вами, и мы вас отвозим в город. Будете молчать, я сделаю вам укол. Вам решать. Пленник тяжело задышал, плотно сжав губы. — Ладно, черт с вами. Слушайте. — С трудом произнес он и закашлялся. Глава 25 — Отчасти вы правы. — Начал свое повествование Кузьменко. — Приход Прохорова на должность начальника инспекции, если выразиться корректно, отрицательно повлиял на мои планы и привычный уклад жизни. С его появлением я оказался, словно со связанными руками. Он контролировал каждый мой шаг, постоянно интересовался у секретаря моими отлучками, какие документы запрашиваю и с кем общаюсь. Он даже лишил меня права подписи, чего никогда не было в бытность его предшественника. Подчиненные перестали со мной общаться, опасаясь попасть в немилость новому начальнику из-за контактов со мной. Если вы думали, что Прохоров был бессребреником и, как смели выразиться, деньги его не интересовали, то должен вас огорчить. Он перевелся в этот город не для того, чтобы победить мафию и уйти в министерство. Его стратегической задачей было возглавить эту мафию и перенаправить денежные потоки на Киев. Надо отдать ему должное, у него это неплохо получилось. Он умудрился в самые короткие сроки переключить на себя всех моих бывших партнеров. Даже тех, кто все еще по старинке приходил ко мне лично, Прохоров, в конечном счете, замкнул на себя, причем в ультимативной форме. Это было ужасно. Я постоянно находился в стрессовом состоянии, от этого и сахар в крови начал зашкаливать. По заключению врачей, мне ничего не оставалось, как перейти с таблеток на инсулин. Так, к моим материальным проблемам по строительству дома добавились еще проблемы со здоровьем. Естественно в этих условиях, я оказался крайне ограниченным в средствах. Конечно, у меня были определенные сбережения, но они начали таять на глазах, а перспектив новых поступлений, при таком контроле, в обозримом будущем не предвиделось. Нужно было что-то решать и в этот момент, ко мне обратился с просьбой Самохвалов. Мы были с ним знакомы со школьной скамьи и до последних дней поддерживали дружеские отношения. Полгода назад его дочери диагностировали серьезную болезнь сердца, нужна была дорогостоящая операция. Для него сумма оказалась заоблачной, около пятидесяти тысяч долларов. Таких денег у него не было, поэтому пришлось обратиться в банк за кредитом. При его доходах столько денег ему не дал бы ни один банк, поэтому он попросил меня выступить поручителем, и я согласился. Николай всегда был ответственным человеком, свои проблемы старался решать самостоятельно, и у меня не было причин ему не доверять. После получения кредита, его дочь успешно прооперировали, и первое время все шло своим чередом. Он добросовестно выплачивал кредит, ни на что не жаловался и никогда не просил у меня денег взаймы. Но около месяца назад, он вновь пришел ко мне и сказал, что у него начались проблемы с выплатой долга. Я сразу ответил, что не смогу ему помочь из-за своих материальных проблем. Тогда он напомнил мне, что именно я являюсь поручителем по его кредиту и в случае, если я ему не помогу, то проблемы с банком начнутся у меня. Его слова прозвучали для меня, как шантаж. В сложившейся ситуации мне не хватало только этих проблем. Тогда у меня и родилась мысль нейтрализовать Прохорова, как источника своих материальных проблем. Но, поверьте, убивать его я не хотел. Я предложил Самохвалову организовать на охоте какую-нибудь ситуацию, в результате которой Прохоров мог попасть в больницу на длительный срок. Учитывая его общее состояние здоровья, это выглядело бы совершенно естественно. Знаете, на охоте всякое бывает. Можно нарваться на подранка кабана, бывали случаи, когда люди травились контрафактным алкоголем, или просто падали с вышки, оступившись на ступеньках. При весе Прохорова это гарантированно закончилось бы серьезными переломами, длительным лечением, с последующим увольнением по состоянию здоровья. Володя был изобретательным человеком и мог придумать что-то более гуманное. Но видимо у него тогда плохо работала фантазия, и он решил действовать наверняка. Кузьменко перевел дыхание и опустил глаза. — То есть вы хотите сказать, что убийство Прохорова целиком и полностью лежит на совести Самохвалова? — Спросил Магера. — Совершенно верно. — С надеждой на понимание ответил тот. — Для меня смерть Евгения Федоровича оказалась такой же неожиданностью, как и для вас. При всем моем негативном отношении к нему, я не желал его смерти. — Допустим. — Примирительно кивнул головой Андрей. — Тогда почему вы не стали дожидаться утра и поехали на встречу с Самохваловым среди ночи. — Это все объяснимо. — Грустно усмехнулся Кузьменко. — Как только появилась мобильная связь, Володя позвонил мне и сообщил о смерти Прохорова. Он был на грани истерики и настоятельно стал требовать встречи. Честно сказать, я не хотел, чтобы он приезжал ко мне домой. — Потому, как ту ночь, проводили ночь в другом месте? На этот раз Кузьменко посмотрел на Магеру с нескрываемым интересом. — А вы догадливы, господин сыщик. — Тихо произнес он. — Да, я был у женщины, а для жены — на охоте. — Это понятно. И что дальше? — К счастью, он позвонил, когда моя спутница уже уснула. А дальше я предложил Самохвалову, ждать меня на трассе возле моста. Ему нужно было ехать в райотдел полиции, а это в другом направлении. Поэтому я не хотел, чтобы он в таком состоянии был остановлен сотрудниками ГАИ на въезде в наш город. Это грозило бы ему нежелательными последствиями и лишними вопросами в прокуратуре. — Логично. — Согласился Андрей. — И что было потом? — Мы встретились с ним в обусловленном месте. — Продолжил Кузьменко. — Володя был на грани помешательства. На него страшно было смотреть, его губы стали синими, как у покойника, глаза покраснели и начали слезиться. Признаться, я побоялся, что с ним может случиться инфаркт, у него в последнее время появились проблемы с сердцем. Потом, он взял себя в руки и показал мне снятый на телефон труп Прохорова, при этом не забыл напомнить мне о деньгах. Признаюсь, в тот момент мною была допущена непростительная оплошность. Я не был готов к такому повороту событий, поэтому заявил ему, что снимок на телефоне для меня не доказательство и хотел бы лично убедиться в гибели Прохорова. Володя мой ответ, видимо, расценил, как отказ расплатиться с ним. Тогда он начал меня шантажировать, сказав, что пойдет в полицию и оформит явку с повинной. — И вы в этот момент решили его убить? — Не совсем так. — Уклончиво ответил Кузьменко. — Первая мысль у меня была заставить его выпить виски, для того, чтобы снять стресс. В моей машине оставалась бутылка из того ящика, который я накануне передал в охотничий домик. — Пояснил он. — Я принес ее Николаю, но он, сделав один глоток, закашлялся и бросил бутылку на пол. Он практически не употреблял спиртного, поэтому виски не принес ему облегчения, а наоборот вызвал отрицательную реакцию. Он начал прерывисто дышать и схватился рукой за грудь. Я пытался ему помочь, но как оказалось, свои таблетки он оставил в охотничьем домике. При себе у него оказалась только ампула «Кардиомина», но в его аптечке не было шприца. Тогда я побежал к своей машине, у меня этого добра там хватает. Я сразу нашел свободный шприц, но тут у меня началась борьба мотивов. Я попытался представить, что будет дальше, и испугался собственных рассуждений. Даже, если б я и смог спасти Николая в ту ночь, мне все равно пришлось бы вызывать для него «скорую помощь». Не известно, выжил бы он в том состоянии или нет, но в любом случае у полиции возник бы вопрос, откуда я взялся на трассе в полночь. Рассказывать о том, что он вызвал меня по телефону, было бы с моей стороны глупо, так как он, действительно, звонил на другой номер, который я использовал для разового общения с ним. Фактически я был загнан в угол. Зная Николая много лет, я прекрасно понимал, что долго он не будет хранить тайну гибели Прохорова, его просто съедят угрызения совести. В конечном счете, он все равно бы обратился в полицию с поличным или в худшем случае наложил на себя руки. Однако, ни один из этих вариантов меня не устраивал, потому как прокуратура все равно бы вышла на меня. Поэтому, я вместо «Кардиомина» заправил в шприц инсулин и пошел делать ему укол. На организм здорового человека повышенная доза этого препарата действует, как яд, но спустя некоторое время, ни одна экспертиза не сможет этого установить. Так, во всяком случае, говорил мой лечащий врач. — И в результате, вы хладнокровно, убили своего друга детства, с которым были знакомы всю свою сознательную жизнь. — Магера брезгливо посмотрел на Кузьменко и невольно поморщился. — Слушая вас, хочу спросить, а как вы собирались жить с этим дальше? Неужели те деньги того стоили? — Деньги здесь не причем. — Кузьменко стойко выдержал испытывающий взгляд Магеры, даже не попытавшись отвести глаза в сторону. — Для меня деньги это пыль. — Тогда что же? — Вам этого не понять. — С обреченным вздохом ответил тот. — Вы господин Магера, вероятно выросли в благополучной семье, где были родители и бабушки с дедушками, а я рос без родителей, они погибли в автокатастрофе, когда мне еще не было и десяти лет. С того времени меня воспитывал дедушка-пенсионер. Поэтому, окончив школу, мне пришлось по жизни везде пробиваться самостоятельно, не надеясь на чью-то помощь. Именно поэтому, зная и помня, как мне все давалось, я боялся потерять не деньги, а социальный статус и тот образ жизни, которого достиг к сорока годам. Деньги, обещанные Самохвалову, я и не пытался присвоить. На следующий день мною был полностью погашен его кредит в банке. — Очень благородно с вашей стороны, — усмехнулся Магера. — Но не думаю, что, возвращая деньги, вы руководствовались гуманными соображениями, скорее всего, хотели ликвидировать мотив преступления. Потому как, рано или поздно банковский долг повесили бы на вас, как поручителя.