Уже середина декабря. Прошло два месяца. Моя жизнь теперь делится на «до» и «после». Цирк, что я устроил в магазине, мне аукнулся с неожиданной стороны. Первым звоночком стала Вика, которая со дня знакомства активно строила мне глазки и ядовито шипела на Наталью, увидев тот поцелуй у лестницы. Однако после планерки, когда Анжела уже уехала, Вика подошла и плюнула мне на ботинки, заявив, что я «самовлюблённый дебила кусок». Ну ладно, бабская солидарность, ничего нового. Но затем меня удивил белобрысый франт Валерий. Настолько, что он успел даже толкнуть меня и вскользь задеть кулаком скулу. На чистых рефлексах скрутил его рожей в дверь и аккуратно выставил вон из своего кабинета, пока тот орал, что никто из персонала со мной не станет дальше работать. Парень с первого дня копает под меня, я знал. Но он на самом деле написал заявление об увольнении по собственному. И тогда генеральный вызвал меня на ковёр. — Это правда? — Что именно, Виктор Сергеевич? — я борзел, но терять уже было нечего. Директор долго молчал прежде чем продолжить: — Чудо здесь работает четыре года, с самого универа. Никто и никогда... слышишь, ты?... Никто не видел Наташку с мужиком. — Виктор смерил меня с головы до пят брезгливым тяжёлым взглядом. — Что ты за дерьмо такое, а? Пшёл на... отсюда, Казанова! Доки свои забери, чтоб через полчаса тебя здесь не было! Так закончился мой испытательный срок. Ну, окей, собрался и свалил. Рано или поздно всё равно бы это случилось, не беда. В обед встретился с Анжи в ресторане Грега. Рассказал ей, что выяснил, кто была та самая Ноэмия. Про дегустацию улиток в качестве теста на авторство — тоже. Поржали вместе. Она жалела, что я не показал ей Чейс в магазине. Спросила, как и когда я собирался разобраться с авторшей. Тогда я рассказал ей про уже свершившуюся месть. — Она, кстати, совершенно ровно на тебя отреагировала, я ждал всё же чуть больше эмоций. Помнишь, это та русоволосая девчонка, которая с тобой поздоровалась сразу после продавца-блондина. Вечером с ней объяснюсь окончательно, — сказал я тогда подруге, делая глоток чёрного кофе. И тут взмахом наманикюренных пальцев Анжела толкнула мою руку, и обжигающий кофе пролился на мою футболку. Я, шипя, отодвинулся от стола. — Какого чёрта вообще, Анжи?! Голос подруги был холоден, как сама Арктика. — Ту самую девчонку, чтоб ты знал, в полувменяемом состоянии одна из ваших продавщиц засовывала в такси, пока я на парковке с навигатором разбиралась. Я непонимающе уставился на свою спутницу. — Наташу увезли на такси? Ей стало плохо?! — Поздравляю тебя, Французов, ты отомстил. — Анжела встала из-за стола, а я так и сидел, оттягивая пальцами остывающую ткань. — Мог бы и просвятить меня о той роли, что ты отвёл мне в этой мизансцене. — Да, блин, подруга! Вы сегодня все сговорились что ли?! Она использовала меня, я ей вообще по барабану! Анжела посмотрела на меня свысока и добила последним жестом, бросив пару крупных купюр на стол. — Не звони мне больше, Рафис. Она ушла, а я сидел и пытался осознать, что вообще произошло. На телефон пришло сообщение от уже бывшей подруги со скрином страницы Ноэмии. Сегодня в три утра она, по всей видимости, ещё постила что-то на своей странице. Растянул пальцами скрин, чтобы увеличить и прочитать текст. «Дорогие мои! У книги скоро сменится обложка. Считаю, что Рафаэль заслуживает чуть менее вызывающего фото, так как история Арины получается серьёзнее, чем я предполагала изначально. Их настоящая любовь преодолеет многое, ведь они доверяют друг другу, и это главное!» — ...! «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, перезвоните позже». Я поставил мобильный на автодозвон и летел к Чудной, нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. В подъезде увидел гортензии. И тогда наступило моё «после». 25. Глупое сердце Эти два месяца многое изменили в моей жизни. Я узнала, что мой строгий отец может быть внимательным, понимающим папой. А моя мама — просто кладезь женской мудрости. Ещё, как оказалось, меня любят и уважают коллеги! Виктор Сергеевич ни словом не обмолвился о моём внеплановом отпуске в две недели. Девчонки из магазина избегают любого упоминания о бывшем заведующем рекламой. Теперь эту должность занимает Валерий. Его мечта сбылась быстрее, чем он надеялся. И пусть маркетинговый проект, который он предложил для компании, странным образом напоминает тот, о котором ещё в ресторане в общих чертах мне рассказывал Рафис, мне всё равно. Может и не зря говорят, что дураки и гении думают одинаково. Валерий исключительно внимателен, кажется, он даже ухаживает за мной: Наташенька то, Наташенька сё... Но, во-первых, я пока не способна ни на какие отношения с противоположным полом. Во-вторых, Света, ставшая за это время мне близкой подругой, сходит с ума по Валерию, а он словно не замечает этого. Поэтому и его туда же, к дуракам! И наконец, главная причина: каждую свободную минутку я посвящаю теперь своей книге. Неожиданным и приятным сюрпризом стал мейл от иллюстратора. Анж Микель — так его зовут, вы помните? Так вот, к моему удивлению, он читает мою книгу, и она ему нравится. Он был подписан на меня и, увидев сообщение в блоге о том, что я планирую сменить обложку, прислал новую в подарок. Мне даже не пришлось искать фото на стоках. Образ, который предложил Анж, идеально подходит Рафаэлю. Мой мужской персонаж всё ещё похож на Рафиса, но кажется чуть старше и как-то надёжнее, что ли. Ещё у меня теперь в разы больше поклонников. Несколько человек и так регулярно комментировали каждую проду, делились мыслями и предположениями по ходу сюжета. Их комментарии и эмоции — горючее для меня. В первые дни после... ну вы понимаете... В те самые первые, тяжёлые дни именно благодаря активной поддержке читателей, Ноэмия — мой внутренний стержень — стала сильней и заставила меня запереть своего демона неуверенности и просто писать. «Демон» — это, наверное, слишком жёстко для моей Крыши. Но, на минуточку! — если бы не её викторианские юбки, было бы гораздо проще вышибить наносную пыль из моих мозгов! А недавно одна особенно активная читательница открыла мне фан-группу в соцсетях. Мы общаемся в «насвязи». Людмила Витальевна — женщина с неиссякаемым энтузиазмом. Она совершенно за так мне вычитала предыдущие книги, а теперь модерирует группу. Я предложила ей платить хоть сколько-нибудь, это же труд и время, но она отказалась. Каким-то непостижимым образом у меня за неделю удвоилась статистика по всем параметрам. С тех пор каждый день линия графика прочтений тянется вверх. В таком контексте мне без проблем открыли подписку, и теперь я с ещё большим азартом каждый день погружаюсь в историю своих героев и пропадаю для настоящего. За прошедшие два месяца Арина стала учить французский, уже познакомилась с семьёй Рафаэля, а тот — съездил к ней. Трепетные моменты, знаковые разговоры... Идеальная пара! Уже и свадьба наметилась, да не одна, а сразу две: одна в родном городе Арины, и вторая, официальная «загсовая» — в Париже. Серьёзно подойдя к этому моменту, я перерыла кучу информации о том, как это происходит у французов. Выяснилось, что регистрация браков происходит в мэрии города, в больших аггломерациях — в мэрии округа. Обязательное условие — публикация объявления о браке за месяц до его даты. Пары даже предоставляют справки от врачей. Кстати, и для официальной регистрации брака с иностранцем в России требовалось бы подтвердить соблюдение законов страны гражданства жениха не местного разлива. Все эти подробности дали моим героям целый месяц совместной жизни в почти официальном статусе мужа и жены. Конечно, я не забываю о том, что читателям нужны эмоции, желательно посильнее. И так как «кипяток в трусы» я писать не умею, то время от времени отправляю сердце в мясорубку. Например, Арина пригласила на ужин перед свадьбой у себя на родине Ингу — свою учительницу французского. Для неё — гонорар и практика с носителями языка, а для родителей Рафаэля — переводчица и собеседница, чтобы не скучали за столом. И всё бы хорошо, только из зависти люди на многое способны. За пару часов общения Инга сложила образ Арины, как авантюристки, давно поставившей себе цель «выйти замуж в Париж». Родители заволновались и передали разговор Рафаэлю... Представляете себе последствия, да? Накануне свадьбы? Есть, чем потрепать нервы и героям, и читателям! Мне кажется, именно в таких ситуациях и становится понятным, есть доверие в паре или нет. Готов человек слушать своё сердце, или же быстрее примет на веру якобы очевидное. Моё глупое сердце отказывается забывать Рафиса. В тот самый день он ещё пытался со мной связаться, но мой телефон был просто выключен две недели. Мне нужно было время. А по возвращению из отпуска, я узнала, что герой моего недолгого романа уволился из магазина. Я находила Рафису тысячу оправданий той жестокой сцены, но хотела услышать объяснения из его уст. А вдруг... Может быть... Но он просто пропал, и я не могу простить ему это бегство. Не могу! Правда же, не могу? Глупое, глупое сердце! 26. Рафис: Стоп Бежать. Перевернуть страницу. Найти себе другую женщину. Другую работу. Когда я понял, что изматываю себя зря, и Чудная не собирается отвечать на звонки, эти мысли пришли ко мне, как старые друзья. Как разношенная и потому удобная обувь. Сколько раз именно так я и поступал — умею, практикую. Я пытался так же и в этот раз, пока не понял, что то, что меня гложит — не внешний фактор. Это внутри меня, от этого не сбежать. И я не только о чувстве вины. Вот Чудная протягивает мне через стол руку, представляясь. В серых глазах скачут бесенята. Я подношу её кисть к губам, и шёлк её прозрачной кожи заманивает обещанием ещё больших чудес, спрятанных под скромной одеждой хозяйки. Вот мы у конкурентов. Я сжимаю её ладонь, играя счастливого жениха, и, чёрт возьми, впервые эта роль меня скорее дразнит, чем выбешивает. Первый украденный поцелуй. Мгновение, когда она сама потянулась ко мне. Её удивлённый растерянный взгляд. Сбитое дыхание. Рука поднялась к собственной щеке. Воспоминания жгут болью, которую не притупить никакой арникой. Огромные солёные капли на её ресницах. Я дурак, причина моего раздражения не стоит её слёз! А вот она прижимается ко мне, такая хрупкая, чумазая и напуганная. Доверчиво следует за мной в офис. Тает от безобидного массажа. Вижу, что это настоящее, такое не сыграть, и я не верю, хочу верить в то, что она может быть Ноэмией. Её смех и искрящаяся радость в ресторане. Я, блин, завидую шампиньонам с улитками, которые вызвали у неё столько восторга!