– Вчера жених сбежал, – радостно сообщил Келла, нюхая цветы. Нина толкнула его в бок. Продавщица явно подумала, что мы с приветом, но любви и согласия пожелала. До церемонии оставалось совсем немного времени. – Кстати, вопрос, – нарушил тишину Антон, когда мы уже парковались около ЗАГСа, вокруг которого было многолюдно и довольно шумно – как и позавчера. Этакий островок с атмосферой праздника в сером индустриальном море. – Че надо? – спросил Келла, как и всегда, крайне вежливо. – Вы кольца купили? – полюбопытствовал Антон. Эти двое переглянулись. Нина указала пальцем на Келлу, словно спрашивая, позаботился ли он о столь важной детали, а тот развел руками в сторону – получилось довольно комично. И я поняла, что о кольцах они даже не задумались. – Чудесно, – констатировал Антон. – Ну, ты и урод, – сказала Журавль с восхищением, глядя на жениха. – Даже об этом позаботиться не смог. – А я обязан?! – заорал Келла. Он, видимо, крайне не любил оставаться крайним. – Жених должен покупать кольца, – безапелляционно заявила Нина. – А мне оно надо?! Это ты все пытаешься сделать бабки! Сама бы и покупала! Масло в огонь подлил и Тропинин: – У меня тут бутылки есть, – полез он в бардачок с совершенно серьезным лицом. – С пробок кольца можно снять. – Иди ты, – огрызнулся его друг. – Я лучше с тебя скальп сниму, – огрызнулась Нинка. Ей было не до смеха, и я ее понимала. – Почему ты раньше про кольца не вспомнил, Белоснежка?! – Может быть, потому что я не свадебный распорядитель? – Антош, не влезай, – покачала я головой, а он, лукаво улыбнувшись, поцеловал меня мимолетом. Кажется, происходящее его забавляло. – Иди и купи кольца, тупоголовое мясо, – заявила в это время Нинка. – И быстрее, пока церемония не началась! Келла едва не взорвался от возмущения. – Ты! – ткнул он пальцем в девушку. – Журавль, ты меня достала! Никакой свадьбы, мать ее! Все, я пас! Да на фига я вообще согласился?! Лицо его было таким злым, что я подумала – сейчас Келла откроет дверь и убежит куда подальше и от ЗАГСа, и от Нины. Ниночка, кажется, тоже это поняла. И тотчас поменяла тактику – почти мгновенно. – Милый, ну пожалуйста, – прильнула она к его груди. – Я тебя очень прошу, купи нам колечки, ну хотя бы без камешков. Милый, милый, милый. Фимушка! У милого Фимушки от таких нежностей перекосилось лицо. Он отпихнул Нинку, но она вновь вцепилась в него, делая большие жалобные глаза. – Ювелирный за углом, – Антон оказался единственным, кто догадался посмотреть наличие подобного магазина по карте в телефоне, и я поняла, почему он все-таки лидер группы – видимо, привык решать вопросы, и связанные не только с музыкой. – У вас есть двадцать минут, чтобы купить кольца. – Пожалуйста, – намертво прилипла подруга к синеволосому. И даже звонко чмокнула в щеку, оставив на ней след от помады. – Фиг с тобой, золотая рыбка, – согласился Келла, на которого объятия Ниночки действовали волшебным образом. Но тотчас поставил условие: – Но выбираю я. – Как скажешь, тигренок, – опрометчиво согласилась Журавль. – Хочешь, я поцелую тебя в шно… носик? – Не хочу, – отказался от столь сомнительного удовольствия Келла. – Хоть раз пикнешь – сразу уезжаю. Без разговоров. И решай свои проблемы сама, крошка, – пригрозил синеволосый, натягивая маску Анонимуса. – Да, сладкий, – была сама покорность подруга и едва слышно пожелала ему гореть в аду. – И хватит меня так называть! – А как тебя называть? – смиренно сложила руки на груди девушка. – Мой господин, – самодовольно отвечал Келла. – Я запомню, – серьезно пообещала Нинка. И они, наконец, вылезли из салона автомобиля. – Хорошо, что ты согласился, – услышала я прежде, чем дверь закрылась, – иначе бы я тебя зарезала. Что ответил Келла, мне было неизвестно. Антон устало потер переносицу, а я положила голову ему на плечо. – Ты думаешь, это нормально? – спросила у него я, имея в виду подобную свадьбу – по расчету, причем расчету весьма странному. – Нет. Не то, чтобы мне жалко Синего, но когда Демоница сломает ему жизнь, он станет хуже играть, – лениво отвечал Антон, гладя меня по волосам. – Или уйдет в запой. – Кто кому жизнь сломает, – фыркнула я. – Я говорю совсем о другом. Нормально ли выходить замуж ради денег? Не признавать своих чувств? Быть заложником гордости? – Почему бы и нет? Их жизнь, их решения. Они сами назначают цену своей любви. Ты слишком много рефлексируешь, Катя. Поцелуй меня, – без перехода потребовал Антон. И я сделала это – нежно, аккуратно и неспешно, заставляя его замереть в нетерпении от мимолетных, порою невесомых, как перья ангелов, прикосновений губ и дразнящих касаний пальцев. В какое-то мгновение Антон все же не выдержал, попытался целовать меня так, как хотелось ему, но я отстранилась и прижала указательный палец к его губам. А потом, касаясь его скулы кончиком носа, спросила тихо: – А какова цена нашей любви? – Иногда ты меня пугаешь, – осторожно ответил Антон, беря мою руку в свою и прижимая к груди, к самому сердцу. Дальнейшему разговору помешал телефонный звонок – звонил Андрей, и я, даже сидя на соседнем кресле, слышала, как он кричит. Тропинин слушал, морщился изредка и вставлял односложные фразы. – Зол? – только и спросила я. Наверняка менеджер в ярости от того, что сразу двое музыкантов укатили без его ведома и согласия. – В ярости, – кивнул Антон, хотя это его не сильно заботило. – Может быть, вам вернуться раньше? – опасливо спросила я. – Не хочу, – было мне ответом. – Хочу быть с тобой. – Ты как капризный ребенок, – коснулась я его светлых, редкого пепельного оттенка волос. И за что я так сильно его люблю?.. – Иди ко мне, – потребовал Антон вновь и притянул меня к себе – теперь инициатива уже была на его стороне, и он целовал меня так, как хотел – пылко, умело, зная, что мне нравится и от чего по коже, по жилам, по венам бегут волны то ли слабости, то ли болезненного удовольствия; положив одну руку мне на затылок, а второй сжимая мои пальцы на своей груди. Наш поцелуй прервался быстро, с появлением молодоженов, которые уложились в пятнадцать минут. Только Келла был доволен и широко улыбался, а Журавлик казалась мрачнее тучи и со жгучей ненавистью поглядывала на жениха. И было от чего – кольца он купил серебряные, но не потому, что ему было жалко денег, а потому, что углядел украшения с пауком и, помня глубокую Ниночкину ненависть к оным, выбрал именно их. Келла с гордостью продемонстрировал нам с Антоном кольца, а Нинка, стоящая рядом и пинающая колесо машины, одарила его таким злым взглядом, что мне стало его даже жаль – наверняка отомстит. – Идем? – внимательно оглядел нас Антон. – Не хочу, – заартачился Келла и, как маленький, стал делать вид, что рыдает, цепляясь за руку Тропинина. Тот попытался оттолкнуть его, но тщетно. Проходящая мимо нас нарядная толпа с букетами в руках, видимо, спешащая на чью-то свадьбу, странно на нас посмотрела. А двое молодых людей в костюмах даже остановились. Один из них, с бутоньеркой в петлице – видимо, чей-то свидетель, спешащий на свадьбу, удивленно спросил: – Чего это с парнем? Наверное, подумал, что ему плохо. – Жениться не хочет, – спокойно объяснил Антон, вновь пытаясь стряхнуть с себя Келлу. – Не хочу-у-у! – провыл тот тотчас. – Я еще молодой! Дайте мне пожить. – Коз-з-зел обглоданный, – процедила Нинка, и свидетель, кажется, сделал для себя вывод, почему Келла не хочет жениться. – Слушай, а я тебя где-то видел, – сказал приятель этого парня, держащий охапку роз, недоуменно поглядывая на лицо Тропинина. Летом тот всегда носил солнцезащитные очки, а сейчас был без них, видимо, надеясь, что его никто не узнает. – Я в театре играю, – не дрогнул у него ни один мускул на лице. Мне оставалось только восхищаться выдержкой Антона. С другой стороны, у группы были бы неприятности, если бы кто-то узнал в парнях около ЗАГСа музыкантов из группы «На краю». – А-а-а, понятно, – протянул молодой человек с некоторым недоверием. – А я все думал, кого ты мне напоминаешь… – А мне тоже знакомо, – вставил свидетель, с жалостью поглядывающий на Келлу, чьи плечи тряслись от смеха, – только я в театры не хожу. И он пытливо уставился на Антона. – Я еще в рекламе снимаюсь, – спокойно отвечал тот. – Круто! В какой? – отчего-то обрадовался парень.