Я сидела, чувствуя, как дрожат расслабившиеся мышцы, как звенит в голове тревожный колокольчик, как подкатывают к глазам слезы. Неужели это закончилось? И я смогла? Смогла отстоять свою любовь? А сколько раз мне еще предстоит это делать? Я закрыла лицо ладонями и заплакала беззвучно – не от того, что мне было так плохо – где-то за слоем тревоги моя душа ликовала, а от того, что эмоции во мне требовали выхода, и они покидали меня вместе со слезами: и гнев, и обида, и страх. Девушка-официант, увидев, что я плачу, принесла мне фарфоровый симпатичный чайник с ягодно-травяным напитком. – Успокаивающий. За счет заведения, – улыбнулась она мне, ставя рядом тарелочку с пирожным – корзиночку с воздушным кремом и кусочками фруктов. – Спасибо, но я заплачу, – твердо сказала я. – Вы молодец, – только и сказала официант. – Ловко вы ее. Чай оказался душистым, корзиночка – вкусной, и мои слезы вскоре высохли. Я сидела, не веря, что выдержала это, написала сообщения Нинке, ответила на сообщение Кирилла, который вновь написал мне, думала об Антоне – сейчас он еще спал после ночи, проведенной в репетиционной. Из кафе я вышла в умиротворенном состоянии, решив, что позвоню Антону и все ему расскажу. Он должен знать обо всем, хоть речь пойдет о его маме. Это будет справедливо. Надо только дождаться, когда мой мальчик проснется. Едва я подумала об этом, как мой телефон отчаянно затрезвонил – звонила Нинка. Оказалось, она звонила много раз – и вчера, и сегодня. Но вчера вечером я не слышала звонков, лежа в кровати без сил, а сегодня все мое внимание забрала Адольская. – Радова! – прорычала Ниночка. – Где тебя черти носят?! Когда я осталась в Москве с Антоном, мы почти не общались – изредка перебрасывались сообщениями. И я даже успела соскучиться по этой сумасбродке. – До тебя, как до президента, не дозвониться, – выговаривала мне Журавль, очень злая и возбужденная одновременно. – Вообще-то я тебе вчера писала! Что случилось? – насторожилась я. Голос у подруги был странный. – Что-что! Я выхожу замуж! – огорошила меня Нинка, и я, не вовремя споткнувшись, чуть не упала прямо в лужу, в которой гордыми корабликами плавали листья. Только чудо не дало мне грохнуться вниз. – Как?! – так громко воскликнула я, что на меня обернулись люди. – Вот так. Раком об косяк, – заявила, нервно расхохотавшись, подруга и спросила с огромным любопытством: – У вас-то что-нибудь с Блонди было? Если да, хочу все знать с самыми грязными подробностями! – Какие подробности! – возмутилась я. – За кого ты выходишь замуж?! Ты шутишь, да? – Не шучу, – отозвалась она легкомысленно. – Да ладно тебе, ты меня разводишь! – не верила я. – Ой, Радова, какие разводы. Мне не до шуточек! Расскажи лучше, как там твой Тропино… – И за кого ты выходишь?! – громко воскликнула я, перебивая подругу. Чего-чего, а такой новости я не ожидала. – Не скажу, – заупрямилась Нина. – Что значит – не скажу?! – от возмущения я встала, как вкопанная, посредине дороги. – Это было внезапно, словно ураган, – призналась Журавль. – У тебя всегда в голове ураган бушует, – отозвалась я, не в силах поверить в услышанное. – Ты все-таки шутишь, да? – спросила я с надеждой. – Такими вещами не шутят, – заявила Нинка. – Я сейчас к тебе приду и все-все расскажу! – Я еще не дома, – отозвалась я. – А где шатаешься? – С мамой Антона встречалась, – вздохнула я. – Это Матвей, да? Но подруга меня словно не слышала. – И что его мамане от тебя надо было? – жутко удивилась трубка голосом Журавля. – Не скажу, – спародировала я ее. – Через час я прихожу к тебе, и мы обмениваемся новостями, – почти с угрозой в голосе сказала Ниночка. – Так за кого ты выходишь? – попыталась еще раз узнать я ответ на столь шокирующий вопрос, однако подруга отключилась. Домой я приехала с непонятно-взволнованным настроем. С одной стороны, я все еще отходила от встречи с госпожой Адольской, а с другой, мне было жутко непонятно и любопытно – что там за эти несчастные несколько дней произошло с Ниночкой, что она аж решила выскочить замуж и скрывает, за кого. Смею предположить: за дряхлого миллионера, стоящего на пороге перехода на новую ступень существования, куда бы она его милостиво и подтолкнула. Ниночке бы очень подошло быть вдовой-миллионершей. Однако, как оказалось, Журавль жениха вовсе и не скрывала. Скрывали от нее. Когда я вернулась домой, Ниночка уже приехала и сидела на кухне в компании Алексея, Киры и Эдгара. Томас до сих пор работал в студии, в поте лица трудясь над новым шедевром, и Нелька поехала отвозить ему обед. Родственники и подруга за обе щеки уплетали солянку, весело о чем-то разговаривая. – Всем привет, – поздоровалась я. – А вот и наша депрессивно-компульсивная, – понабрался Леша слов от новой пассии – психотерапевта. – Нормальная, – буркнула я, присаживаясь за стол. Нинка поймала мой взгляд и тотчас заиграла бровями. Выглядела она не как человек, который ошарашен внезапной свадьбой, а вполне довольно. Так, как будто бы у нее исполнилась мечта. – Опять пойдешь в свою комнату сидеть и куковать или соизволишь пообщаться с родственниками? – поинтересовался дядя. – Соизволю, – отвечала я, хотя мне хотелось быстрее уединиться с подругой в своей спальне. Однако сначала пришлось обедать, хотя кусок в горло не лез, а затем за чаем слушать рассказ громогласной Киры о том, как она училась водить машину – Эд при этом смотрел на нее крайне рассеянно и, держу пари, мечтал оказаться около любимого компа. Алексей зато не мог наумиляться – никак не мог поверить, что нашлась ненормальная, которая позарилась на его племянника. В конце концов, я не выдержала, встала и взяла Нинку за руку. – Нам нужно посекретничать, – объявила я и утащила упирающуюся подругу в свою комнату под удивленные взгляды родственников. В спальне мы уселись с ногами на мою кровать друг напротив друга. – Ну, – уставилась я на подругу вопросительно. – Нравится мне ваша мужланка, – поделилась со мной Нинель. – Я супы терпеть не могу, а тут прям объедение. Всю кастрюлю бы сожрала. Удобно такую домработницу держать. И платить не надо. – Рассказывай! – не выдержала я. – Что ты на сей раз удумала?! – Ты первая! – заявила она, изнывая от нетерпения. – Что хотела от тебя мамаша, и что было с Блонди? Подробно и по порядку. Очень подробно. Показал он тебе мачизм экстра-класса?! – Какая тебе разница? Говори, за кого собралась! – хлопнула я рукой по постели. – Как – какая?! – возмутилась до глубины души Журавль. – Я за тебя волнуюсь, между прочим. Ты же не алло! Что там тебе мадам Тропинина наговорила? С сыночком запретила общаться? – оказалась Нинка прозорливой. – Она Адольская, – поправила я ее устало. – Да хоть Свиньина-Подмышкина, – рубанула воздух ребром ладони Нина. – Мне все равно. Говори, что его мамаша от тебя хотела, – явно относилась к Алле без особого уважения Журавль. Противостоять упорной Нинке – все равно, что поднять глыбу. Легче подчиниться. И я, без утайки, рассказала ей все. Реакция подруги была бурной: сначала она внимательно выслушала меня, а затем долго и ненормативно высказывала свою точку зрения, называя вслух все как существующие, так и выдуманные недостатки Аллы Георгиевны Адольской, которые принимали все более и более гипертрофированные качества. «Свинья бездарная» и «перхоть позорная» были самыми теплыми словами. – Кул, что ты пошла к папаше Тропинина, хороший ход, подруга. Но почему ты не сказала все сразу мне?! – завершающим аккордом своей тирады возмутилась Журавль. – Я нашла бы, как сообщить этой даме, в какое место ей идти, как там быть и что там делать. Мерзавка, – прошипела она. – Нин, – мягко осадила я ее. – Эту проблему я должна была решить сама. Я не побежала тебе жаловаться не потому, что не доверяю, а потому, что есть вещи, которые не может решить никто, кроме меня. Понимаешь? – Понимаю, – раздраженно отмахнулась подруга. – Но это еще больше бесит. Ладно, мамашу ты устранила. А что с Тропино? – хищно улыбнулась она. – Уложила мальчика? Я скромно кивнула. Кто кого… Перед глазами замелькали обрывки воспоминаний, и я почувствовала ту упоительную болезненную нежность, которую дарили мне его губы и руки. Нинка радостно взвизгнула. – И как? – впился в меня ее внимательный взгляд. – Понравилось? Или заперлась в ванной и драматично рыдала? – Я была счастлива, – тихо сказала я, цепляясь пальцами в покрывало. – Так информативно! – закатила глаза Нинка. – Попробуем с другой стороны. И она задала новый вопрос: