Суне выдохнул со свистом: – Я всегда хотел, чтобы «Бьорнстад-Хоккей» стал не просто клубом. Я не верю в голы и таблицы, я верю в знаки и символы. Я верю, что воспитать человека важнее, чем воспитать звезду. И ты думаешь так же. – По-твоему, эта Элизабет Цаккель, что сидит у тебя на кухне, тоже так думает? Суне улыбнулся, но его подбородок поехал вбок. – Нет. Элизабет Цаккель не такая, как мы. Но клубу сейчас необходима именно она. – Ты уверен? – переспросил Петер. Суне подтянул ремень: из-за неполадок с сердцем штаны стали ему велики. Конечно, ему не хотелось отдавать свою работу; этого никому не хочется. Но он отдал клубу всю свою жизнь, и что он за лидер, если не готов переступить через самолюбие, когда клубу грозит смерть? – Кто и в чем может быть уверен? Все, что я знаю, Петер, – это что медведь останется символом лучших свойств нашего клуба, но сейчас есть люди, которые хотят похоронить его как символ всего худшего, что у нас есть. И если мы спустим такое им с рук, если позволим утянуть все деньги в Хед, как только эти люди достигнут своих целей, – какой знак мы подадим детям нашего города? Что мы больше не клуб? Что клуб становится бывшим, если людям не хватает смелости встать и сказать правду? – Чем Цаккель отличается от тебя? – спросил Петер. – Она победитель, – ответил Суне. Потом у них кончились слова, и они просто стояли и смотрели, как Алисия бросает шайбы в стену. банкбанкбанк. Петер зашел в туалет, открыл кран и постоял перед зеркалом, не глядя на свое отражение. Когда он вышел, Цаккель уже надевала тяжелые ботинки. – Вы куда? – спросил Петер. – Мы же закончили? – Судя по тону, Цаккель уже приняла себя на работу. – Мы должны обсудить КОМАНДУ, – н

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.