Она снова мягко улыбается и кивает. — Мне бы этого хотелось. — Я не хочу отвлекать тебя от пирога… — Он может подождать несколько минут. В ее голосе есть воздушная легкость, от которой у меня по позвоночнику пробегает дрожь. Проблема только в том, что на мне лишь баскетбольные шорты, и, если мой член узнает об этой маленькой вспышке, у меня будут проблемы. Я прочищаю горло и наклоняю голову в сторону кухни. — Здесь я притворяюсь, что готовлю всякое дерьмо. Она смеется и к счастью обращает свое внимание на большую комнату слева. Как и во всем доме, здесь много темного дерева с современными элементами, и мне нравится наблюдать, как она рукой бежит по гладкому карамельному граниту, когда все это рассматривает. Далее идут столовая, небольшая гостиная/зона отдыха и ванная комната на первом этаже, затем мой кабинет, которым я никогда не пользуюсь, и семейная комната, которой пользуюсь каждый день. — Вау! — Хейден улыбается, когда мы заходим внутрь, и я знаю, что будет дальше, еще до того, как она это скажет. — Джетт никогда не говорил мне, что у тебя есть кинотеатр. — Нет? — Я складываю руки на груди и ухмыляюсь. — Нет ничего лучше, чем смотреть мультфильмы на стопятьдесятидюймовом экране. Она поджимает губы, и я сдерживаю собственный смех, потому что у меня такое чувство, что знаю, о чем она думает. Джинкс и Эйден сказали, что я слишком перегибаю, но мы с Хейден оба знаем, что это неправда. — Давай я покажу тебе комнату Джетта, — говорю я вместо этого, кивая в сторону холла, а затем веду ее обратно по паркетному полу к лестнице в передней части дома. Комната Джетта находится по середине коридора на втором этаже, и его дверь широко открыта, как всегда, пока я не лягу спать. Включаю свет в коридоре, чтобы она могла получше разглядеть, но как только ее взгляд падает на него, свернувшегося калачиком в кровати, свет становится бессмысленным. Она вообще не смотрит на остальную часть комнаты. — О, он выглядит таким маленьким в этой большой кровати, — шепчет она, прижимая кончики пальцев ко рту, задерживаясь у двери. — Я думал, что он выберет гоночную машину или даже двухъярусную кровать, но ему больше всего понравилась эта, — говорю я за ее спиной. Это просто двуспальная кровать с дубовой рамой и толстым матрасом, ничего особенного. — Правда? Его кровать дома… — Она замолкает и стоит так близко, что я слышу, как та сглатывает. — Его кровать в Грин-Бей — это самосвал. Он настоял на этом. — Черт, не может быть? — тихо смеюсь, делая вид, что не заметил поправки. — Я всегда думала, что это его способ ощущать тебя рядом с нами. — Она снова смотрит на меня, темные глаза искрятся нежностью. — Может быть. Мое сердце снова начинает колотиться, и я делаю тихий вдох в надежде успокоить его. Она мягко улыбается, как раз, когда Джетт зашевелился в своей кровати. И я инстинктивно тянусь руками к ее бедрам, оттягивая ту назад и выводя из комнаты вместе со мной. Только когда обхватываю ее, чтобы закрыть дверь, прижимаясь грудью к ее спине, я понимаю, что делаю. — Черт, извини. — Я быстро отхожу, почесывая одной из моих жадных рук волосы. — Я не должен был… — Все в порядке. — Хейден непроизвольно поднимает руку к моей руки и нежными кончиками пальцев касается моей кожи, прежде чем отдернуть ее. Этого достаточно, чтобы вызвать мурашки и еще одну дрожь от шеи до копчика. — Он может быть медведем, когда просыпается вот так. Да. Я слышу, что она говорит. Она права. Но также… Я чувствую это. Так же, как и несколько недель назад, стоя перед ее цветочным садом. Между нами все еще что-то есть. И оно гораздо сильнее, когда она стоит всего в полуметре от меня, так близко, что я слышу ее дыхание. Это чувство вызывает столько вопросов. Например, действительно ли у нее все закончилось с Лейном? Думала ли она обо мне так же, как я о ней? Будет ли нормально, если я притяну ее к себе и зацелую до смерти? Мне хочется знать все это, но никогда не воспользуюсь ее уязвимостью, потому что, как бы ни чувствовал кипящее напряжение между нами, я также понимаю боль в ее глазах. Поэтому я наклоняю голову в сторону лестницы и подавляю любопытство. — Давай принесем тебе масло и муку. — О, точно, — смеется она, хотя ее взгляд устремлен на оставшиеся двери в коридоре. — Эти яблоки сами не сделают себе тесто. Я бы с удовольствием закончил экскурсию, но моя комната будет одной из остановок. И я ни за что на свете не позволю ей вторгнуться в мое личное пространство, рассчитывая на то, что она снова будет там спать. Мы возвращаемся вниз, и пока я достаю ингредиенты для нее, она задерживается на другой стороне острова, взглядом снова окидывая кухню. — Я придерживаюсь того, что сказала ранее. Твой дом действительно прекрасен, Джесси. — Гордость расцветает в моей груди, и я киваю. — Спасибо. Было много работы, но я доволен конечным результатом. Ее ресницы слегка трепещут. — Это так похоже на тебя, — говорит она. — Но это нечто большее. Да, я знаю, но это тоже разговор для другого раза. — Мне очень помогли, — говорю я вместо этого. — Эйден, Джинкс, мой отец… — Но это было твое видение. Твоя мечта. Она поджимает губы и отводит взгляд. Но не раньше, чем я вижу отблеск эмоций в ее глазах. И тогда я чувствую себя дерьмово. Я не подумал о том, как трудно ей будет приехать сюда, видя, что я сделал, жизнь, которую построил для нашего сына, в то время как ее жизнь рушится. Особенно зная, как она относится к тому, чтобы обеспечить ту стабильность, которой ей не хватало в детстве. — Я ушла от Лейна, — внезапно говорит она, и я замираю, держа в руке контейнер с мукой. Она ослепительно улыбается и дрожащими пальцами заправляет прядь волос за ухо. — Он был не совсем честен со мной в некоторых вещах. Вещи, которые имеют для меня большое значение. Продолжай, детка. Расскажи мне. — И ты тоже был прав в тот день, — добавляет она. — Ему не нравится, что ты так вовлечен. Не нравится, что мы ладим друг с другом. — Я не собираюсь извиняться за это. — Я качаю головой, и ее губы изгибаются в понимающей улыбке. — Я бы никогда не попросила тебя об этом. — Она делает вдох. — Джетт — мой приоритет и всегда им будет. Но мне не нужно объяснять тебе это, не так ли? Я выкладываю масло и муку на остров, обходя его, и останавливаюсь перед ней. — Мы с тобой на одной волне, городская девушка. Она поднимает глаза к моим, и в них мелькает что-то светлое. — Ты делаешь это легко, — почти шепчет она. — Я не знаю как могу отблагодарить тебя за это. — Я просто хочу лучшего для Джетта. Для нее тоже. И я действительно хочу прикоснуться к ней снова. Даже если просто притянуть ее к себе и зарыться лицом в ее волосы. — Вот почему я приехала в Коул-Крик. — Ее глаза продолжают удерживать мои, пока она облизывает губы и сглатывает. — Ты ему понадобишься. А это… — Она обводит рукой комнату. — Пока я не понимаю, что мне делать. — Я понимаю. И чертовски рад, что ты здесь. Ее ресницы снова трепещут, и она прикусывает уголок губы, прежде чем на короткое мгновение закрыть глаза. Я жду, что она скажет что-нибудь еще, но она молчит. Вместо этого она наклоняет голову в сторону фойе. — Мне пора идти. Я и так собираюсь не спать до полуночи. Не хочу делать это позже. — Ладно. Я провожу тебя. — Беру ингредиенты и иду за ней к двери. Я чуть не упомянул о завтрашнем дне рождения, но не хочу огорчать ее. Кроме того, я увижу ее снова, когда она будет забирать Джетта. И в любом случае я предпочел бы провести время с ней наедине, чем с кучей любопытных людей. Она выходит первой и забирает у меня масло и муку, чтобы положить их на заднее сиденье. Я отстраняюсь, засунув руки в карманы, стараясь не пялиться на ее задницу, но безуспешно. — Кстати, спасибо за это, — говорит она, закрывая дверь и обхватывая себя руками. — Я возмещу их. — Нет, не беспокойся об этом. Но если бы ты захотела поделиться кусочком пирога, я бы не стал жаловаться. Она смеется, опустив подбородок на грудь, и пинает ботинком бетонный бордюр. — Договорились. Я принесу его завтра, когда заберу Джетта. — Я могу привезти его к тебе… — Нет. — Она поднимает голову так быстро и с таким огнем в глазах, что я почти делаю шаг назад. — Господи, Джесси, может, хватит? — Что хватит? Она качает головой.