— Для игры с конфетами. Я сделал маленькие песочницы для детей, чтобы они бросали в них конфеты. Я моргаю, глядя на него. — Ты издеваешься надо мной. Он приподнимает плечо. — Всего лишь несколько мисок и немного краски из баллончика. Может быть, немного аэрозольного клея и коричневого сахара, чтобы придать ему текстуру и выглядеть как настоящая грязь. — Он улыбается от уха до уха, и я почти извиняюсь за то, что сомневаюсь в его способности провернуть это. Однако я сдерживаюсь, потому что его эго достаточно велико. — Сделай это, а я проверю, как там мама. Она вкалывает на кухне с самой церкви, и когда я попытался помочь раньше, она прогнала меня. Это не значит, что я собираюсь прекратить попытки. — Привет, милый, — приветствует она меня, когда я проскальзываю в дверь. — Не мог бы ты убедиться, что у всех салатов есть ложки или щипцы, пожалуйста? — Да, мэм. — Я беру горсть посуды из ящика и ставлю ее поверх мисок, воткнутых в надувной буфет, наполненный льдом. — Вау, мам, ты превзошла саму себя. Снова. Могу я хотя бы заплатить тебе за то, что ты потратила на продукты, чтобы приготовить все это? Честно говоря, я чувствую, что по сравнению с ней, Джинкс, Амелия и я, ничего не сделали для этой вечеринки, разве что я создал почетного гостя. — Не будь смешным. Джетт — мой единственный внук. Я ни капельки не возражаю сделать это для него. — Я начинаю чувствовать себя плохо из-за работы, которую все проделали по сравнению со мной. — Я огибаю кухонный остров и целую ее в макушку. — Спасибо. Она посылает мне воздушный поцелуй как раз в тот момент, когда раздается звонок в дверь. — Это, наверное, Бекка и Бобби Джин. Не мог бы ты их впустить? — Сделаю. — Я поворачиваюсь на носках и направляюсь к входу в дом, где обе мои кузины стоят с детьми и полными руками подарков. — Вот дерьмо, ты нашла еще больше спиногрызов на обочине или как? Бекка пихает в меня свои подарки и сдувает с лица светлые волосы, одновременно вслепую хватая своего младшего, пока он не сбил с крыльца мамин горшок с геранью. Он стоит у нее за спиной, а она даже не оглянулась. Просто протянула руку и схватила его, как будто у нее глаза на затылке. — Конечно, похоже на то, — говорит она, — но, к сожалению, половина из них возвращается домой со мной. Если только ты не хочешь пригласить их на ночевку? — Как бы мне этого не хотелось, но Джетт позже возвращается к своей маме. Извини. Ее плечи опускаются, но Бобби смеется. — И даже не думай просить меня. Мне завтра рано вставать на работу, и я уверена, что сейчас твоя очередь устраивать следующую ночевку. Бекка хмуро смотрит на свою младшую сестру, когда они следуют за мной в дом. Я выгружаю подарки у стола для завтрака, Бобби идет следом и делает то же самое. Все дети бегут к Маме, своей двоюродной бабушке, поскольку их дедушка, старший брат Мамы, и обнимают ее. — Так, где же именинник? — спрашивает Бобби, хмуро оглядываясь по сторонам. — Папа забрал его, чтобы мы все могли сделать ему сюрприз, когда они вернутся. — Ооо, — ухмыляется она. — Это будет весело. Я очень надеюсь на это. Но это будет не очень весело без этого чертова торта. — Извини меня, я на минутку. Мне нужно позвонить Амелии и узнать, где она, черт возьми, находится. — И возможно, позвонить Хейден тоже. — Без проблем. — Бобби улыбается, и я возвращаюсь в переднюю часть дома, чтобы уединиться. Я как раз набираю номер Амелии, когда входная дверь открывается, и она вбегает с большой коробкой для выпечки в руках. — У меня есть торт! — объявляет она с веселой ухмылкой. Я не вижу ее глаз, потому что они спрятаны за большими солнцезащитными очками, но она точно видит кинжалы, которыми я стреляю из своих. — Ты опоздала, — ворчу я, и ее улыбка расширяется. — Важно только то, что я здесь. — Она продолжает идти мимо, замедляясь лишь настолько, чтобы прошептать: — Мой гость. Ты сказал, что это круто, да? — А? Прежде чем она успевает ответить, в дом входит Хейден с застенчивой улыбкой и в коралловом сарафане, от которого у меня пересыхает во рту быстрее, чем от похмелья с виски. Я подумал, что прошлой ночью она хорошо выглядела в этих леггинсах, но голые ноги и короткое платье? Иисус Христос. — Привет, — мило здоровается она, держа сумочку перед собой обеими руками. — Надеюсь, ты не возражаешь. Хотел бы я знать… чертова Амелия, но я не возражаю. — Вовсе нет. Ты столкнулась с Амелией в городе или…? Ее улыбка сменяется хмурым взглядом. — Подожди, ты не знал, что я приду? Я засовываю руки в карманы джинсов и качаю головой. — Нет, но это не имеет большого значения. Ее лицо бледнеет, и она быстро моргает, глядя куда угодно, только не на меня. — О, Джесси, мне так жаль. Я думала… — Эй, все в порядке. — Я сокращаю расстояние между нами, чтобы никто другой не слышал наш разговор и не смущал ее еще больше, чем она уже смущена. — Он будет рад тебя видеть. Краска заливает ее щеки, и она отваживается взглянуть на меня. — Я чувствую себя такой глупой. Я имею в виду, это семейная вечеринка, и я… — Семья. — Понятия не имею почему, может быть, я чувствую себя храбрым после ее поцелуя прошлой ночью, но я протягиваю руку и заправляю выбившуюся прядь волос ей за ухо. — Ты член семьи, и ты должна быть здесь. На самом деле, я как раз собирался написать тебе и спросить, не хочешь ли ты прийти. Я думал об этом прошлой ночью, но не хотел, чтобы ты чувствовала себя обязанной. Не спрашивать тоже было неправильно. Она облизывает свои блестящие губы и сглатывает. — Спасибо. Я, эм, не хочу вмешиваться, но видеть его прошлой ночью и не иметь возможности обнять его… — Она замолкает, пожимая плечами. — Я понял. — Я улыбаюсь и наклоняю голову в сторону кухни. — Мама просто обалдеет, когда увидит тебя. Она нервно смеется. — Прошло уже много времени. — Это неважно. — Моя мама знает почти все о том, что произошло между мной и Хейден. То, что я ей не рассказал, она поняла сама, потому что так поступают мамы, и она никогда не держала зла на Хейден. На самом деле, никто в моей семье этого не делал, за исключением, может быть, Эйдена, который по своей природе скептически относится ко всем. Я веду Хейден на кухню, и, как и ожидалось, мама внимательно рассматривает ее. Мамины глаза становятся такими же большими, как крышка кастрюли, которую та держит в руке. Она роняет крышку, хватает полотенце, чтобы вытереть руки, и спешит через комнату с распростертыми объятиями. — О, боже мой! Посмотрите, кто здесь! — мама обнимает Хейден за плечи, а Хейден обнимает ее в ответ, смеясь над этим. — Джесси… — Она бьет меня по руке, когда они отрываются друг от друга. — Почему ты не сказал мне, что она приедет? — Это на моей совести, — прерывает Амелия, поднимая руку. — В кои-то веки Джесси не виноват. Бекка и Бобби одновременно фыркают, а я закатываю глаза. — Надеюсь, у вас есть еще место для одного? — Хейден снова спрашивает с этой милой неуверенностью. — Ну, конечно, есть, — усмехается Мама. — Место есть всегда, но я не могу обещать, что не заставлю тебя работать. Глаза Хейден загораются. — Просто скажите мне, что нужно делать. И, вообще-то, это напомнило мне… Я знаю, что на сегодня есть торт, но я принесла пирог. Может быть, для Эла на неделе? Все присутствующие в комнате дружно втягивают воздух. Глаза Амелии встречаются с моими, и я знаю, что она думает о том же, о чем и я: никто не приносит пирог на кухню Дженис Эндерс. Тем не менее моя мама улыбается. — Конечно. Какой ты испекла? — Яблочный с карамелью. Амелия давится собственной слюной, и даже Бобби и Бекка отошли от кухонного островка, придвинувшись ближе ко входу на задний двор, на случай, если начнется ад. Но Мама лишь сладко улыбается. — Джесси, дорогой, не мог бы ты взять пирог, пока мы наверстываем упущенное? Серьезно? Никакого дерьмового шоу? Хейден хлопает ресницами через плечо.