Его брови слегка приподнимаются. — Ты этого не знаешь. — Вообще-то, я уверена, что знаю. Ты хотел свободы. Ты не мог сказать яснее, что ненавидишь быть привязанным. — Я ненавидел то, что у нас никогда не было времени, Хейден. У нас двоих. Это никогда не было связано с Джеттом. Я могла бы возразить на это шестью способами, но какой в этом смысл? Он просто усилит свою игру в отрицание, и мы будем ходить по кругу. — Мы что-нибудь придумаем, чтобы он мог видеться с тобой. Может быть, с Ханной и детьми или… — Я хочу взять его на Бэй-Бич в один из этих выходных. Покататься на аттракционах, поиграть в игры… — Нет. — Почему нет? — огрызается он. — Ты можешь видеть его только с Ханной, — говорю я снова. — Мне не нужен этот гребаный надзор. Ради Бога, я помогал растить его четыре года. — И за все эти четыре года ты ни разу не выводил его вот так. — Не смей пытаться выставить меня каким-то засранцем. Ему только что исполнилось четыре года. До этого мы мало что могли сделать. — Я водила его в парк несколько раз в неделю, чтобы он мог поиграть. Мы постоянно ходили за мороженым и в зоопарк. — Он не может сказать ничего такого, что заставило бы меня поверить, что он не мог что-то сделать, не мог приложить какие-то усилия. — Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с тобой. — Тогда скажи мне, зачем ты пришел, потому что время идет. Мне нужно забрать ужин и… — Я не даю себе закончить предложение, потому что я определенно не хочу идти туда с ним прямо сейчас. — И что? — спрашивает он, прищурив глаза, делая шаг вперед. — Как именно ты проводила здесь свое время? — Это не твое дело. Его серьезное выражение лица сменяется смехом, а темные глаза по-прежнему смотрят на меня. — Ого. Ты действительно приехала сюда из-за Джесси, не так ли? — Я уже сказала тебе, что я здесь ради Джетта. — Да, но, возможно, благополучие Джетта — это только часть этого. Черт, Хейден, ты обвиняешь меня в эгоизме, но мне кажется, что именно это ты и делаешь. — Он о качает головой. — Ты испортишь ребенка этой чушью. — Это не чушь. Он здесь счастливее, чем когда-либо. — Да, он то тут, то там переживает, что ему не хватает Лейна, но эти моменты не идут ни в какое сравнение со слезами и грустью от того, что ему не хватало Джесси в последние несколько лет. — А что насчет тебя? Ты тоже счастливее теперь, когда у тебя есть своя маленькая семья? — Не смей принижать меня. Он поднимает подбородок и смотрит исподлобья, челюсть сжата. — Ты уже трахаешься с ним? Мгновенный жар заливает мое лицо, но я стою на своем. — Время вышло. Тебе пора идти. — Я никуда не уйду. — Он делает еще один шаг вперед, и по моему позвоночнику пробегают мурашки. — Мы собирались пожениться, Хейден. У нас было запланировано будущее, а ты хочешь бросить все ради какого-то слабого парня, у которого даже не хватило смелости бороться за тебя? Горстка эмоций вспыхивает в моей груди, и я хочу закричать на него и сказать ему, что Джесси действительно боролся. Он боролся каждый день, чтобы быть лучшим отцом для нашего сына, в ситуации, которая сломила бы многих других мужчин. Он боролся каждый раз, когда появлялся у нашей двери и видел, что я живу жизнь с другим. И он точно боролся, когда добровольно оставлял свое сердце в моих руках и возвращался домой один, каждый воскресный вечер. Отбросив свои чувства в сторону, Джесси не был слабым, Джесси был самым сильным мужчиной, которого я когда-либо знала. — Я не был идеальным, Хейден. Даже близко. Но ты сама сказала, есть причина, по которой мы продержались так долго, и это потому, что мы никогда не отказывались друг от друга. — Может быть, нам следовало это сделать. — Я говорю это не для того, чтобы показаться стервой, но это правда. Мы оба держались слишком долго и по неправильным причинам. Он склоняет голову набок, и в его глазах появляется что-то похожее на искреннее раскаяние. — Я люблю тебя с тех пор, как нам было по девятнадцать лет. Да, я облажался. Да, я отправил тебя в его объятия, но ты вернулась ко мне, Хейден. Ко мне, а не к нему. — Его голос низкий и почти грустный, и, черт возьми, я не буду чувствовать себя плохо из-за него. — Но я знал, детка. Я понял это в первый раз, когда увидел тебя после того, как ты была с ним, и я чертовски уверен, что понял это после того, как нашел это гребаное письмо. — Он качает головой. — Может быть, мне следовало отпустить тебя, но мне было неприятно знать, что ты побежишь к нему. Еще больше я ненавидел то, что он каким-то образом заставил тебя почувствовать за две недели больше, чем ты когда-либо чувствовала со мной. Я пытался, Хэй, — продолжает он. — Я так чертовски старался быть тем, кем ты хотела, и я думаю, что здесь и там я был таким. У нас были свои проблемы, но не все в нас было плохо. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. — В этом разговоре нет смысла, — умоляю я его. — Что сделано, то сделано. — Нет, это не так. — Лейн снова качает головой. — На самом деле, ты делаешь то, что, по твоему мнению, тебе нужно сделать здесь, и, когда все пойдет наперекосяк, потому что так и будет, Хейден, ты дашь мне знать. Мы забудем, что это когда-либо было. — Я не хочу забывать, — шепчу я, и его лицо искажается, как будто я ударила его ножом в грудь. — Я знаю, что ты любишь меня, — хрипит он. — Часть меня всегда будет любить тебя. — Тогда возвращайся домой… — Здесь есть какие-то проблемы? — Из ниоткуда на кухне появляется Джесси, нахмурив брови, он медленно шагает вперед, засунув большие пальцы в карманы джинсов. Он воплощение хладнокровия и спокойствия, но, когда его руки сгибаются, челюсть сжимается, а в глазах вспыхивает голубое пламя, я понимаю, что это не так. Я никогда не была так счастлива видеть его… И никогда не была так напугана. Глава 29 ДЖЕССИ На лице Хейден смесь шока и облегчения, но мое внимание привлек мудак, стоящий между нами. — Так, так… — Лейн медленно поворачивается с ухмылкой на его наглом лице. — Я в шоке от того, что ты появился. — Лейн. — Я опускаю подбородок, мой ровный тон не соответствует мгновенной ярости, которая закипела в моих жилах, когда свернул на подъездную дорожку и увидел его машину. — Не знал, что ты приедешь в город. Тебе что-то нужно? Джинкс позвонил из паба и сказал, что наша еда остывает, а когда я попытался позвонить Хейден, ее телефон сразу же переключился на голосовую почту. Десятки панических мыслей пронеслись в моей голове, представляя, что случилось что-то ужасное, но появление этого ублюдка не было ни одной из них. Лейн засовывает руки в карманы. — У тебя есть привычка входить в дома без стука, Эндерс? Прерывать разговоры, которые тебя не касаются? Я вытягиваю шею из стороны в сторону, пока она не хрустит. — Я спрошу тебя снова — какого черта ты здесь делаешь? — Я здесь ради своей невесты, — выдавливает он, сжимая челюсть. — Но, похоже, я не один такой. — Она больше не твоя невеста. — И, насколько я понимаю, она никогда ею и не была. Это кольцо на ее пальце никогда ничего не значило. — Знаешь, мы могли бы избежать всего этого, если бы ты с самого начала держал свои руки при себе, верно? Я усмехаюсь, потому что этот мудак находится в двух секундах от того, чтобы попробовать мой кулак. — Но опять же, я не могу сказать, что виню тебя. Я имею в виду, ты хотел ее, сколько, за два года до того, как сделал свой ход? Не могу себе представить, как это, должно быть, разочаровывало, сидеть в стороне так долго, зная, что она трахает меня. Мои руки сжимаются и разжимаются по бокам. Еще одно слово, Келси. И я, блядь, осмелюсь. — А потом, при первых признаках крови, ты был там, как собака, желающая лизнуть. — Он качает головой и смеется. — Как на вкус мои небрежные секунды, Эндерс, а? Должно быть, тебе было чертовски хорошо, раз ты вернулся на второй раунд. Через секунду моя рука оказывается на его шее, его глаза вылазят из орбит. — Ты говоришь о матери моего сына, ублюдок. — Джесси! — кричит Хейден, бросаясь вперед, когда Лейн вытаскивает руки из карманов и пытается отпихнуть меня, а затем неловко замахивается. Попытка удара выбивает его из равновесия, и, когда он падает на пол, я падаю на него сверху. Все еще держа руку на его трахее, я наблюдаю, как его лицо меняется десятью оттенками красного. Хейден толкает меня в плечо. И толкает снова и снова. Я чувствую ее и слышу ее рыдания, но этот мудак держал меня вдали от моей семьи почти пять долбаных лет, и он думает, что вернется и попытается забрать их снова? — Черт возьми, Джесси, остановись! — снова плачет она. — Ты убьешь его!