Ада и Ева как кошки ластятся к женщине, заглядывают любопытными карими глазищами в её искренние глаза. И я замечаю, с каждой минутой хозяйке становится всё тяжелее избавиться от их влияния. – Чай? С пирогом? – спрашивает у дочек. Могла бы не спрашивать! С её рук эти две готовы съесть что угодно. Она же их масти. Светленькая и пушистая как Одуванчик. – Саша! – кричит Анна вглубь дома. – Выходи пить чай. У нас гости! Из дома выходит мужчина. Под пятьдесят. Немного грузный, высокий. Самоуверенный и красивый. Чем ближе подходит, тем явственнее угадываю в нём черты Демида. – Э-э?.. – удивленно глазеет на меня и на малышек. Близняшки шарахаются от грозной фигуры незнакомого мужчины, прячутся за его женой. – Не узнаю, – выдыхает наконец. – Думаю, очередная поклонница Макара забралась к нам в дом правдами-неправдами, – усмехается женщина, бросая на меня победоносный взгляд. Я разоблачена. Притом о моих намерениях думают немного в извращенной форме. Нервно сглатываю. Может, бежать, пока не поздно? Смотрю на малышек – уже забрались в самый угол просторной беседки. Расположились уютненько на широкой скамье, пыхтят, перебирая маленькими пальчиками печеньки в вазе. – Простите. Я совсем не та, за кого себя выдала. Мне нужна ваша помощь… – Очередная просительница! – зло цедит мужчина, устраиваясь рядом с Евой. Дочь вскидывает на него дерзкие глаза, и к моему ужасу, произносит такое, что волоски встают дыбом на руках: – Мы папу ищем! – Почему здесь? – изумляется Александр. Трёт пятернёй лицо и глаза. Что-то ему явно мерещится, когда смотрит в светло-карие глаза с ярким янтарным ободком. – Он здесь плячется! – помогает сестре Ада. – Почему здесь? – Она его пррячет! – Ева тычет пальцем в мать семейства. – Почему ты так решила? – громко смеется мужчина с загорелым холеным лицом. – Потому что она кудррявая, – дочь продолжает тыкать пальцем в ошалевшую от детской непосредственности Анну. – Мы – кудррявые! – Ева бьет себя и сестру в грудь. – Папа – кудррявый! Мы его видели вчерра! – рычит Ада, явно уставшая объяснять причину и следствие своего решения непонятливому деду. – Какая-то злая шутка… – шипит едва слышно Аня, и я замечаю, что в её глазах стоят слёзы. – Что вам надо от нас??? – переводит взгляд с девчонок на меня. – Правду… – выпаливаю нервно. Глава 14 Алёна – Правду? – женщина недоуменно хлопает глазами. Демонстративно переглядывается с мужем и охранником, застывшим как статуя около беседки. – Правду, – бормочу я, выжимая из глаз влагу. – Есть один нюанс, – рот открывает брутальный мужчина, хозяин дома. – Мы не разговариваем ни на какие темы с посторонними. Вы журналистка? – Нет! – Хм! Понятия не имею, кто вы такая. Но брать на задание детей – верх наглости и цинизма. – Не знаю, как правильно сказать, но вчера мы смотрели передачу про вашего сына, – начинаю дрожащим голосом. – Мы с подругами предположили, что Макар – отец моих дочерей! – выпаливаю, и наблюдаю за реакцией родителей потенциально-возможного отца Аделины и Евангелины. – Злая шутка затянулась! – рычит мужчина так громко, что стол дрожит. Максимально осторожно отсаживаюсь от него. – Боже мой! Боже мой! Саша, что творится! Современные женщины ради денег готовы «оживить» нашего сына, полоскать его имя, сотворить такой подлог!.. – женщина поворачивает кудрявую голову в сторону шикарного замка, тихо кричит: – Катя, принеси валидол… – Что вы творите? У Анны Ильиничны больное сердце! – в проходе беседки появляется женщина средних лет с аптечкой в руках. Через мгновение таблетка отправляется под язык хозяйке, а я лепечу виновато: – Простите. Моя вина. Не знала, что у вас сердце! – Бессердечная… – шипит хозяйка, закатывая глаза. Звенящая тишина. – Неплавда! У Мамы есть селдце, и оно большое! Вот такое! – тараторит Ада, взмахивая руками высоко над собой, изображает круг. – Выброси «гостей» за ворота! – требует мужчина, пышущий злобой как дракон. – Дядя Дракон! – пищит Ева. Вжимаясь в скамейку, вцепляется пальцами в скатерть. Тащит её на себя. Охранник хватает детей со спины, приподнимает, стаскивает со скамейки. К сожалению, бугай не подумал головой… Моя не разжала пальцы… поэтому скатерть с блюдами и чашками тоже едет в сторону стража замка, и завтрак Чемпиона с грохотом падает на пол. Дочери упираются, а мужлан продолжает тащить их к выходу, выполняя команду хозяев как верный пёс. А я замерла в растерянности. То ли Крошек своих спасать, то ли довести разговор до логического завершения. Понятное дело, второго шанса мне никто не даст! Слёзы выступают на глазах. Какая-то я бракованная. Неправильная. Из-за меня и моей везучести страдают дети. Остаётся надеяться, что амбал не возьмёт девочек за шиворот, не выбросит наружу как щенков. – Куда?.. Как ты обращаешься с детьми?! Посади на место, где взял, – шепчет Анна, едва приходит в себя от шока. Её лицо по-прежнему белое как снег или как посмертная маска. Но в глазах уже светится огонёк. Интересно, чего? Надежды! – Вдруг Алёна говорит правду? Что если не врёт? Тогда… – Сколько детям лет? – интересуется деловито Саша. – Четыле! – пищит Ева, которую по-прежнему крепко держит амбал. – Видишь? Алёна – лгунья! – Почему? – спрашиваю слабым голосом. – Дело в том, что Макар умер от рака. Последние полтора года был на химии, и никак не мог спать с девушками. Ему было не до вас! – Умел? Кто умел? – гундосит Ада, с ужасом округляя глаза. – Малыш, всё хорошо, – подзываю дочь к себе. Крепко обнимаю, едва она впечатывается в меня. Глажу по спинке, успокаиваю. – Наш кудрявый папа умер? – до Евы доходит, что речь идет о папуле из телевизора. – Нет, Зайка. Наш папа прячется. Мы говорим про другого дядю, – обнимаю вторую дочь, ласково приглаживаю её кудряшки. Бросаю негодующий взгляд на взрослых людей, до смерти испугавших малышей. Как можно так себя вести! Думать лишь о себе! В глазах Анны стоят слёзы. Она кусает слегка накрашенные губы и крепко держит руки в замке, чтобы не сорваться… не броситься утешать детей, так сильно похожих на её ушедшего сына.