– Завязалась драка, возле лесопилки, – сообщила адвокат. – Причиной послужила ревность. Магнус утверждает, что он не собирался его убивать. Если суд изберет нашу линию, то, надеюсь, мы сможем избежать обвинения в умышленном убийстве. Эйра ухватилась за поручень возле двери, чтобы не упасть, когда вагон покачнулся. – А Лина? – Я не слышала, чтобы они собирались поднимать это дело. Эйра вошла в туалет, чтобы сполоснуть лицо и запястья холодной водой, как она это делала еще подростком, когда воровала дома выпивку из шкафчика со спиртным, но кран не работал. Она отправилась в вагон-ресторан и, купив себе колу, проглотила два альведона. После чего вернулась в тамбур и позвонила ГГ. – Спасибо, что не забываешь про меня, – отозвался тот. – А то я уж думал, что у меня начался отпуск. – Вы расследуете дело Лины? – спросила Эйра. – Нет, прокурор принял решение не возобновлять следствие. А почему ты спрашиваешь? – Я сейчас в Сундсвалле, – сказала она, – и до следующего поезда ждать довольно долго. У тебя есть время? Поезд медленно подъезжал к вокзалу, народ выволакивал свой багаж в проход, где она стояла. – Время у меня есть, – ответил ГГ, – ближайшие три недели точно. Я тут собирался посидеть в лодке в шхерах, но, значит, не выйдет. Есть те, кто утверждает, что в Сундсвалле нет никаких шхер. Интересно, сколько на самом деле островов для этого нужно? Как Эйра себе и представляла, ГГ жил на Эспланаде, в доме, выстроенном на рубеже веков. – Вина? – предложил он. – Пожалуй, с меня хватит вчерашнего. ГГ наполнил свой бокал из початой бутылки красного и сказал, что понимает, как ей сейчас нелегко. – Мы всего лишь люди, – проговорил он. – Трудно, когда такое обрушивается на тебя и становится твоей личной проблемой. – Так это тебе мой брат признался? – Нет. ГГ настоял, чтобы они вышли на балкон, сел и закурил. Его манера одеваться во время отпуска заключалась в том, что он едва застегнул верхние пуговицы на рубашке. Прежде Эйра ни разу не видела его в одних носках. В мужчине без обуви есть что-то интимное. – Не стану тебе врать, я бы охотно поднял материалы по делу Лины Ставред, но прокурор не видит для этого достаточно оснований. Мы закончили поиски в Локне. – Лину там не убивали, – сказала Эйра. – Вполне возможно, – кивнул ГГ, – или все-таки убили. А может, вопреки всему, она действительно погибла в лесу у Мариеберга, к чему они тогда и пришли. – Ты сам-то в это веришь? Он стряхнул пепел с сигареты в цветочный горшок. По-видимому, раньше в нем росла герань, но теперь это больше походило на черенок с засохшими соцветиями. – Я надеялся, что смогу добиться полной ясности в этом деле, – сказал ГГ. – Как тебе известно, я боролся за это, в противном случае мы бы никогда не нашли Кеннета Исакссона. В какой-то мере ты, пожалуй, была права. Это расследование проводилось в другое время. Если бы Улофа Хагстрёма судили, то, возможно, он смог бы добиться пересмотра дела, но никакого суда не было. Дело закрыли и оставили пылиться в архиве. Вот если бы мы нашли тело Лины, тогда другое дело. Тогда твой брат мог бы сейчас сидеть по подозрению в двойном убийстве. Эйра оперлась о балюстраду и поглядела вниз, на кроны деревьев, окаймлявших аллею, которая тянулась посреди широкого бульвара. Сквозь уличный шум, доносившийся из уличных кафешек, пробивался одинокий саксофон. Джаз-клуб находился всего в нескольких кварталах отсюда. – Мой тебе совет на будущее, – сказал ГГ, – всегда доводи дело до конца. Иначе ты не сможешь жить дальше, потому что оно будет продолжать грызть тебя. Let bygones be bygones[21], как говорили о войне во Вьетнаме. За спиной послышалось журчание – ГГ снова наполнял свой бокал. – Ты слышала, что Улоф Хагстрём пришел в себя? Эйра резко обернулась и уставилась на него. – Правда? – Еще какая, – кивнул ГГ, – говорят, он сможет полностью восстановиться. – Вы разговаривали с ним? – Мы, конечно, допросим его в связи с возбуждением дела о поджоге, но этим займутся наши коллеги из Умео. Здесь ведь нет никаких ощутимых пробелов по части доказательств. – Он должен узнать, – сказала Эйра. – Что? – Что на самом деле случилось с Линой Ставред. ГГ крутил между пальцев пустой бокал, щурясь от бьющего в глаза вечернего солнца. – Чем теперь собираешься заняться? – Думаю, что бокал вина я возьму в любом случае, – сказала Эйра. – Тогда тащи сюда еще бутылку, – велел ГГ и объяснил, где взять бокал. – И штопор не забудь! – крикнул он ей вслед. В кухне громоздилась горы грязной посуды и царил заметный беспорядок, что шло несколько вразрез с его безупречным профессиональным обликом. Если бы ГГ был подозреваемым, она бы непременно поинтересовалась, чего ради он сидит здесь и в одиночку хлещет вино в первый же день своего отпуска – тут явно что-то было не так. Эйра села рядом с ним в плетеное кресло, которое оказалось слишком низким. – Ты вырос здесь, в городе? – спросила она, пока он откупоривал бутылку. – По большей части, да, – ответил ГГ, – когда не проводил лето в шхерах. Если они сейчас существуют. Она протянула свой бокал, чтобы он налил ей вина. – Там, где выросла я, всех интересовало, как добраться до следующей деревушки или еще дальше. Домой или из дома. С момента, когда ты получал свой первый велосипед, и до того, когда ты становился счастливым обладателем мопеда, машины с ограничением по скорости и так далее. Настоящая жизнь начиналась, когда ты получал права. В конечном счете все упиралось в транспортное средство. – Понял. – Вот о чем я никак не могу перестать думать, так это о том, как они добрались туда и как ушли оттуда. – Мы снова вернулись к делу Лины? – Если Магнус приехал в тот вечер в Локне, то он добирался на мотоцикле. – Да, твой брат тоже так говорит, – кивнул ГГ. – Он хотел поглядеть, чем эти двое станут заниматься, но когда приехал туда, там был только Кеннет Исакссон. Магнус не видел Лины в тот вечер. Никогда больше не видел. Ревность та еще беда. – В таком случае кто увел мотоцикл и кто отогнал лодку, если Лины там не было? – Дело закрыто, – сказал ГГ. Возможно, потому, что ее нынешнее начальство стояло перед ней в одних носках, или потому, что ГГ был малость пьян и зубы у него окрасились от вина, но Эйра больше не чувствовала в себе никакого уважения к его авторитету. Она больше не мечтала о том, чтобы приобщиться к тому, что воплощал собой он. Быть офицером полиции Крамфорса не так уж и плохо. Еще следующие тридцать лет. Если они теперь захотят оставить ее в полиции. Она взяла телефон. Электронное письмо от Ани Ларионовой пришло этим утром, как раз перед отправлением поезда. Синий «Сузуки». Его нашли на сортировочной станции, в ста метрах от железнодорожного вокзала в Хэрнёсанде седьмого июля 1996 года. Владелец – Магнус Шьёдин, «хотя заявил он о краже лишь два дня спустя», по словам Ани Ларионовой. Эйра расстелила на столе карту округа. ГГ не протестовал, наоборот, даже наклонился поближе. – Лодку нашли здесь, – ткнула она пальцем, – в бухте Спрэнгсвикен, всего в миле от Лунде, она не могла самостоятельно уплыть так далеко. И я не думаю, что Лина сидела на веслах. Как-то не верится, что она умела грести, в противном случае разве позволила бы она парню из Стокгольма позориться с веслами? – Ну и? – Думаю, Магнус одолжил ей свой мотоцикл, – продолжила Эйра. – Сам на лодке приплыл домой. Мы живем в Лунде, мы выросли там, я играла у реки с малых лет, когда мне еще не разрешалось спускаться к воде. Если он, ступив на сушу, оттолкнул лодку от берега, пустив ее в свободное плавание, то нет ничего удивительного в том, что она оказалась именно здесь – ниже по течению, в бухте Спрэнгсвикен. Затем дал Лине несколько дней форы, чтобы она успела исчезнуть, после чего заявил о краже своего байка. Эйра ничего не сказала о стрекозах, о том, как однажды она поймала нимф и потеряла их еще до того, как у них появились крылья – настолько высоко ее брат ценил свободу. – И всем этим ты хочешь сказать… Конкретно что? Эйра потянулась за бутылкой, не потому, что хотела еще, но потому, что ей было это необходимо. Чтобы перестать чувствовать вес собственного тела и наплевать на то, что он там себе считает. – Тебе когда-нибудь приходило в голову, что, возможно, Лина Ставред жива? – Если бы я вел тогда это дело, – медленно проговорил ГГ, – то, может, и допустил бы такую мысль, но не теперь. Я это уже говорил. – А теперь послушай, что скажу я. Это займет не больше минуты. Это заняло двадцать минут. Эйра рассказала о Симоне и о том, как она решила, что это может быть Лина. Вряд ли это можно назвать простой случайностью, что Эйра вышла на женщину, которая из сил выбивается, дабы остаться незамеченной.