Да. Ты для этого сюда пришел. Давай, решайся! И через четыре минуты ты будешь точно знать ответы на все волнующие тебя вопросы. — Нас было двое друзей, непохожих друг на друга: будущий маркиз из богатой семьи и внук ирландского рыболова, разбогатевшего в семидесятых. Сына он выучил в ирландской школе, а вот внука смог уже отправить в Кембридж. Там мы и встретились — старые и новые деньги. Он замолчал. Надо было взять себе вискаря… — Я всегда был… таким. Питер горько рассмеялся и повернулся к Кристине: — Нет, правда, веришь? Я только сейчас понял, что всегда был таким: маленьким, умным, ядовитым и заносчивым. Они меня не любили. Другие дети. И презирали. А я их боялся и ненавидел. Один против всех… Он принялся пить шампанское из бутылки. — Это было месяц на третий моего обучения — мне уже исполнилось двенадцать. Там селили по два-четыре человека в комнате, но отец попросил, и сына маркиза за дополнительную плату поселили отдельно от всех. За пару дней до этого прекратились все насмешки, тумаки и оскорбления. Это был знак, но мне было двенадцать, и я этого не понял. В тот день я вернулся в свою комнату, принял душ и лег спать. А назавтра весь Кембридж обсуждал видео… Питер позволил себе посмотреть на Кристину. Ужас. Ее лицо выражало ужас. Она боялась услышать продолжение истории. Умная девочка, уже обо всем догадалась… — Не надо, не жалей меня. Он отхлебнул из бутылки: — Видишь ли, всем было любопытно, как выглядят голые карлики. Это ведь очень интересно, верно? И они смогли удовлетворить свое любопытство. И дело даже не в том, что увиденное им не понравилось. Он скривился. — Дело в том, что меня это взбесило. Выражение ее лица не менялось, и Питер спросил: — Не веришь? Меня такое бешенство накрыло… Он засмеялся: — Ни до, ни после со мной такого не бывало… Я увидел эту запись в туалете на учебном этаже в руках у самого сильного мальчишки в потоке. Но меня это не остановило, я набросился на него… Питер, выдохнув, посмотрел на звезды: — Били меня всей группой. Я и тогда не был великаном и быстро вырубился. Но мальчишку с другого потока я заметить успел: рыжий, высокий, худющий. Он кинулся меня защищать, и они наваляли и ему. Он засмеялся: — Он был внуком рыбака — тоже карликом по-своему. Для них, для тех деток… Сассекс, поместье Солсберри, 10 ноября, 01:37 Кристина слушала Питера и понимала, что больше всего ей хочется кричать. И плакать. Но нельзя. Его это оскорбит. Значит, надо «держать лицо». Она провела в закрытой частной школе семь лет (о, она прекрасно знала, о чем говорит Питер!), и все эти годы их учили «держать лицо». У Кристины с этим было не очень, и тогда преподавательница этикета мисс Хемилтон посоветовала ей замещающую тактику. В данном случае она звучала бы так: не можешь сдержать эмоцию — выдай, но другую, более подходящую случаю, то есть не можешь плакать — сделай вид, что разозлилась. И Кристина попыталась провернуть этот фокус — сейчас он был ей жизненно необходим. Не замечая ее состояния, он продолжал: — Назавтра мы очнулись в лазарете — там и познакомились. Его родня была далеко, а прибывший маркиз быстро разобрался, что к чему, и предложил этому пацану — Патрику О’Брайену — за дружбу со мной денег. В понятие «дружба» отец вкладывал и совместное проживание, и защиту. А Патрик от денег отказался и сказал, что дружить и жить со мной будет абсолютно бесплатно… идиот. Последнее слово Питер произнес с такой теплотой в голосе, что Кристина поняла, что Патрик О’Брайен — один из очень дорогих ему людей. — Вот в один из совместных вечеров в нашей с ним комнате к нему и пришла идея открыть компанию, выпускающую антипрослушивающие, антипросматривающие и еще кучу анти… устройства. Чтобы такое больше ни с кем не повторилось… Ну это если вкратце. Шампанское было допито, он решился посмотреть на Кристину, и обнаружил… злость. Не брезгливость и не жалость, не презрение и не… Ничего из того, что могло бы быть — не было. Рассказанная им история ее… разозлила — она рвала и метала. — Кто?! Голос был каркающим, и она прочистила горло: — Кто были эти…? Ты знаешь, где они сейчас? Ты же с ними из одного мира, наверняка встречался потом? Питер смотрел на Кристину и понимал, что… ничего не понимает. И это все? И это вся ее реакция??? — И Патрик. Он же до сих пор твой друг, да? Питер кивнул. — Ты должен мне сказать, кто эти люди, чтобы я знала — вдруг жизнь сведет, и все такое… Я, конечно, промолчу и сделаю вид, что я ничего этого не знаю, но в морду вцепиться хочется. Чтобы до крови. Господи, зачем я читала этого русского писателя? Он же наверняка не знает ничего о Маргарите и решит, что это я такая ведьма! Питер покачал головой: — Кристина Линли, ты самая невероятная девушка на свете. Кристина почувствовала себя воровкой. Она опустила голову: — Это не я. Он развеселился: — А кто? — Русский писатель Булгаков. Я вчера дочитала его книгу… Питер дотронулся до локона, лежавшего на ее плече. Он повертел его в руках и провел кончиком по щеке девушки. Он сглотнула и продолжила: — …Там такая история… «Мастер и Маргарита» называется… Не прекращая играть с ее локоном, он покачал головой: — Нет, прости, но это место уже занято. Она постаралась не показать смятения и уточнила: — Какое место? — Любовные романы я обсуждаю только с Беннетом. Осознав сказанное им, Кристина засмеялась. Питер улыбнулся и провел кончиком локона по ее губам. Она скорей почувствовала, нежели поняла, что он хочет ее поцеловать, но ему что-то мешает. Или кто-то? Дженни? — Почему именно с ним? Теперь Питер накручивал ее локон на палец и наблюдал, как тот распрямляется: — Он самый романтичный из моего окружения. Заметив, что вместо улыбки, что должна была вызвать его шутка, она нахмурилась, Питер поинтересовался: — А что? Есть другие кандидатуры? Я готов обсудить. Она решила уточнить: — Обсудить что? — Да все! Я парень холостой, свободный… И Питер с особой, как ей показалось, хитринкой посмотрел ей в глаза.