Кристина кричала, из ее глаз лились слезы, и он понял, что это истерика. Она рыдала, стоя на коленях, собравшись вся в комочек, в единый сгусток боли. Он подскочил к ней, обнял, прижал к себе: — Счастье мое! Не плачь! Только не плачь!!! Она плакала так горько, а он ничем не мог ей помочь. Только крепко сжимать, и баюкать, и давать слово себе, Богу, черту, кому угодно, что это ее последние слезы и он никогда больше не допустит, чтобы она плакала! И он шептал ей на ухо, как сильно любит ее, как дорожит ею, что не отдаст никогда и никому, что она его самая любимая девочка, его мышка, только его. И нет, он не сможет, конечно же, не сможет без нее… И она успокоилась. И он поил ее виски, и пил сам из того же стакана, и думал о том, что у каждой пары есть такие вехи, важные даты и события, через которые они проходят вместе, и история их семьи начнется не завтра, у алтаря, а уже началась сегодня, здесь, только что, и именно с этой даты он поведет отсчет своей жизни с ней. Шотландия, Гленко, 29 ноября, 21:12 Они снова целовались, лежа на ковре. Кристина, смеясь, прервала поцелуй: — В каждом доме, где мы бываем, мы отмечаемся, целуясь на коврах. — Мне нравится эта традиция. Давай ее придерживаться. — Давай заведем новую… Она потянулась к его свитеру. Он мягко остановил ее: — Нет, счастье мое. Помнишь? «Я не хочу любить тебя тайно». Подождем до завтра. Захочешь на ковре — все ковры будут твоими. Она улыбнулась. Питер поцеловал ее в нос: — Иди спать, родная. Завтра будет прекрасный день и еще более прекрасная ночь — я обещаю. А значит, тебе необходимо выспаться. Кристина зевнула, и он улыбнулся: — Вставай, я отведу тебя в твою комнату. — А завтра я тоже буду спать в ней? — Нет, завтра ты будешь спать в хозяйской спальне. Кристина кокетливо наклонила голову: — И ты? — Даже не сомневайся! Шотландия, Гленко, 29 ноября, 21:45 Дойдя до второго этажа, они остановились. — Иди, милая. Вон та вторая дверь — твоя. А мне лучше повернуть в противоположную сторону. Поверь. Кристина улыбнулась: — Ну, завтра мне придется пообещать «любить, чтить и повиноваться», так что начну привыкать. — Поменяй клятву — мне хватит одного «любить». Кристина, стоявшая на ступеньку ниже, поцеловала Питера, он привлек девушку к себе и только углубил поцелуй, как ближайшая дверь резко распахнулась, и на пороге показалась… — Кейт?! Счастливая Кристина повернулась к Питеру: — Это Кейт! Мисс Резерфорд, помнишь? Я тебе про нее рассказывала! — Помню, малышка. Добрый вечер, мисс Резерфорд. Питер поклонился. Кейт сделала ответный реверанс (не самый худший!) и неожиданно мило поздоровалась: — Добрый вечер, милорд. Кристина не могла поверить: — Откуда ты здесь?! — Меня твой жених выписал из Лондона. Кристина неверяще обернулась к Питеру: — Что ты сделал? Вот же дерзкая девица! — Сделал мисс Резерфорд предложение, от которого она не смогла отказаться. Кристина вновь повернулась к Кейт. Та развела руками: — Грешна — меркантильна. Питер усмехнулся. Заметив это, начала смеяться и Кристина: — Ты мой стилист? — Я твоя фея, детка. А точнее, стилист, визажист и парикмахер. А еще я привезла тебе платье и все, что к нему должно прилагаться. Кристина едва вновь не завизжала от восторга: — А если у тебя есть что-то голубое, то ты еще и подружка невесты![17] Кейт не очень женственно почесала голову: — Найдем! Я рада тебя видеть. Беннет отказался тебя искать, а нам еще платье мерить. Заходи! И, указав Кристине на дверь, ведущую в свою комнату, стилист чересчур любезно добавила: — Доброй ночи, милорд. — Не любите аристократов? Я тоже. Доброй ночи, леди. И, поклонившись пустоте между девушками, Питер чинно удалился. Шотландия, Гленко, 29 ноября, 22:10 — Ну да, именно таким я его себе и представляла. — Он хороший. Кейт рассмеялась: — Детка, он какой угодно, но не «хороший». Он умный, прагматичный, расчетливый, эгоистичный… Недовольное лицо Кристины заставило ее остановиться: