— Когда ты все успеваешь? Питер смутился. Подав руку, он помог ей выйти из машины. Но она не была бы самой собой, если бы не продолжала смотреть на него, ожидая ответа. Он сдался: — Это Нина. Она подобрала сначала риелтора, потом отобрала с ним варианты, и из четырех вилл мы выбрали эту. Слово «мы» неприятно царапнуло Кристину: — «Мы» — это ты с Ниной? — Мы — это я с Роем. Под пристальным взглядом мужа она опустила голову. Так нельзя. Ты должна поговорить с ним и получить ответы на вопросы. Ему с ней работать, а значит, тебе с этим жить. — Питер, а она… У тебя с ней… верней… Запутавшись, она так и не смогла сформулировать мысль, но муж ее понял. Взяв за руку, он повел Кристину вглубь заброшенного сада. — Давай я тебе кое-что расскажу. Я знаю Нину восемь лет. Она была девушкой… моего друга. Все было хорошо, пока не случилось… Оставив Кристину, Питер отошел к некоему сооружению, напоминающему низко вырытый колодец. Было заметно, что ему нелегко говорить об этом. — …то, что случилось, и четыре года назад, когда я переезжал в Нью-Йорк я позвал ее с собой. Для нее это стало… выходом, и она начала там новую жизнь. У нас никогда ничего не было и не будет, но она близкий мне человек и… Будто впервые подумав об этом он удивленно развел руками: — …и, наверно, будь у меня сестра — я бы относился к ней как к Нине. Кристина понимала, что спрашивать не стоит, но любопытство оказалось сильней: — А ты можешь сказать, что случилось четыре года назад? Он усмехнулся: — Четыре года назад я вытащил из реки мокрую бабочку, влюбился, обозвал себя извращенцем и сбежал от нее на другой конец земли. На лице Кристины было написано такое неподдельное удивление, что Питер рассмеялся. ей же было не до смеха: — Но этого не может быть! Ты не виделся со мной годами, не смотрел в мою сторону, не говорил! Ты даже не здоровался со мной! — Конечно. Это стоило мне усилий, но оно того… стоило. Она понимающе покивала: — Потому что я была маленькой? — В том числе. Она присела на тот же «колодец», на котором уже сидел ее муж: — А ты мне расскажешь, как жил эти четыре года? Я тебе расскажу. Он всмотрелся в любимое лицо: — Плохо жил. — А сейчас лучше? — Нет. Сейчас хорошо. Она улыбнулась и взяла его за руку: — Я рада. Питер посмотрел в сторону дома — низкого, двухэтажного, широкого, неровно покрытого темно-розовой краской, стоящего вдали от дороги, на окраине участка, покрытого бурьяном и обросшего травой как внизу, так и наверху. — Пойдем, мышка, судя по всему, вещи уже занесли, и все ждут нас. Взявшись за руки, они шли к дому, когда Кристина спросила: — Что случилось с Ниной, ты ведь мне не расскажешь, верно? Питер покачал головой: — Прости, это не мой секрет. Она понимающе кивнула. Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 2 декабря, 14:21 Быстро накормив хозяев спонтанно организованным завтраком, Рози, взявшая, или, по определению Беннета, «самолично захватившая», власть в доме, отослала их подальше от кухни, а лучше гулять или спать. Питер отправил клюющую носом жену в постель, а сам вместе со своими людьми обошел дом и прилегающие к нему территории. Когда позже он зашел в спальню, Кристина уже спала. Подумав, он разделся и присоединился к ней, лег на живот, обнял подушку и в любимой позе быстро отрубился. Разбудили его нежные прикосновения к спине. Он резко отпрыгнул в сторону. Жена, склонившаяся над ним, удивленно перевела взгляд с того места, на котором он только что лежал, на другой конец кровати. Еле сдерживая гнев, он проговорил: — Никогда больше так не делай! Я не люблю, когда меня трогают, и особенно не выношу прикосновений к спине. Кристина пыталась осознать услышанное: — Почему? Он молчал, пытаясь взять себя в руки. — Но я же тебя трогала… — Голова, волосы, лицо — ради бога, но не ниже. Кристина растерянно кивнула: — Хорошо. Я поняла. Прости. Она подняла глаза. Сбоку на тумбочке у кровати стояли милые деревянные часы в виде медвежонка. — Половина третьего. Надо вставать. Откинув одеяло, она направилась в сторону ванной. — Кристи… Дверь закрылась. Он упал на постель. Ад и все демоны! Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 2 декабря, 19:30 Рози успела переделать тысячу дел, и в семь вечера Кристина смогла переодеться к ужину. Спустившись вниз и увидев принарядившегося мужа, она поняла, что и Беннет зря времени не терял. Питер сделал приглашающий жест, и они прошли в огромную столовую с красиво накрытым столом в центре. Нервы Кристины были натянуты. И дело было вовсе не в просьбе мужа и даже не в тоне, которым он ее озвучил — он никак это не объяснил. Не захотел. Не счел нужным. Просто «не трогай меня», и все. Это было обидно. Наверняка Беннету это разрешено. Он камердинер. Как он может не касаться хозяина? Начиная с того времени, как она вышла из ванной, Питер пытался с ней поговорить. Дважды она давала ему эту возможность, надеясь, что он объяснится, но оба раза он лишь просил ее «не обижаться и наслаждаться тем, что есть». Вскоре ему это, видимо, надоело, и он оставил ее в покое до ужина. Сейчас же, сев за стол, он сделал вид, что ничего особенного не произошло, и начал беседу, обыкновенную для супружеских пар: — Какие планы на завтра?