– Мне нужно получить от вас ответы на несколько вопросов. Первый вопрос: говорил ли вам Морли о том деле, которое он расследовал? Если вы знаете его суть, мы сэкономим много времени. Дороти поправила покрывало, в которое куталась. – Морли имел привычку рассказывать мне обо всех делах, которые он расследовал. Насколько я знаю, этот Барни уже один раз обвинялся в убийстве. На этот раз первый муж убитой женщины пытался доказать, что убийство совершено в корыстных целях, и хотел лишить Барни права на наследование имущества. Так? – Совершенно верно, – сказала я. – Вчера этот самый Барни дважды разговаривал со мной. Он заявил, что имел беседу с Морли в среду на прошлой неделе. По его словам, Морли должен был проверить кое-какие неясные моменты дела. Так вот, меня интересует – не рассказывал ли Морли о своих действиях в этой связи? Я сейчас пытаюсь воссоздать картину тех дней. Пока рано делать какие-то окончательные выводы, надеюсь, вы меня понимаете? – Да, – сказала Дороти. – Я попытаюсь вспомнить поточнее. Морли говорил мне о встрече с этим парнем, но в детали не вдавался. Как раз в среду у меня был очередной сеанс химиотерапии и я была в ужасном настроении. Обычно по вечерам мы собирались и беседовали, но в среду я устала и рано легла спать. Я посмотрела на Луизу. – А что вы можете сказать? Вам он не рассказывал о встрече с Барни? – Нет, – покачала она головой. – Сказал только, что встречался с Барни, что у него много работы. – По-вашему, он поверил Дэвиду Барни? Луиза после недолгого раздумья ответила первой. – Нет, не думаю. По-моему, он просто решил кое-что проверить из его слов. Дороти перебила сестру: – Ну, это, возможно, не совсем так, Луиза. Морли всегда очень внимательно прислушивался к тому, что ему говорят. Он считал, что глупо делать выводы, не обладая полной информацией. – Именно так и меня учили. – Я извлекла из сумки пачку фотографий. – Судя по всему, Морли сделал эти снимки в пятницу. Он не упоминал о них в разговорах с вами? – Как же, упоминал, – встрепенулась Луиза. – В тот день у нас был ранний второй завтрак. С тех пор как Морли сел на диету, он предпочитал есть дома – меньше искушений, как он говорил. Около полудня он поехал к себе в офис забрать почту. У него была назначена какая-то встреча, а потом он собирался остаток дня посвятить фотографированию пикапов. По дороге домой отдал пленку в ателье, чтобы ее проявили, сказал, что за снимками заедет в субботу. Как раз в субботу ему стало плохо. Тут уже было не до фотографий. – Вы не знаете, почему он фотографировал именно такие пикапы? – Нет, он почти ничего об этом не говорил. Только то, что подобный пикап видели во время какой-то аварии. Но, ни где это было, ни как он пришел к этой мысли, Морли не упоминал. По-моему, если мне не изменяет память, он упоминал о каком-то полицейском протоколе. Я прикинула, когда это могло быть. События начали разворачиваться сразу же после разговора Морли с Дэвидом Барни. – А что было в субботу? – Вы имеете в виду его работу? – спросила Луиза. – Не только. Все, что произошло в этот день. – Я взглянула на них обеих, предлагая высказаться. Дороти начала первой. – Ничего необычного. С утра он поехал к себе в офис и занимался там какими-то делами. Может быть, разбирал почту или какие-то другие бумаги. – У него были назначены встречи? – Если он кого и видел, то ни слова об этом не сказал. Домой вернулся примерно к полудню и сразу сел за второй завтрак. Обычно ел он в моей комнате, чтобы мы могли поговорить. Я спросила его о самочувствии. Он пожаловался на головную боль, посетовал, что, видно, заболевает. Я сразу подумала о Луизе – она ведь приехала ухаживать за одним инвалидом, а тут целых два. Потом посоветовала Морли прилечь, не надеясь, что он меня послушается. Но, к моему удивлению, он прилег. Оказалось, что он подхватил где-то этот ужасный грипп, который сейчас свирепствует. Его тошнило, были боли в желудке, понос. – А это не симптомы пищевого отравления? – Вроде не от чего. На завтрак он ел только хлопья с простоквашей. – Неужели Морли это ел? На него совсем не похоже, – удивилась я. Дороти рассмеялась. – Врач по моей просьбе посадил его на диету – не больше тысячи пятисот калорий в день. На второй завтрак в субботу у него была неполная тарелка жидкого супа и несколько сухих хлебцев. Он пожаловался на тошноту и сказал, что у него совсем нет аппетита. Во второй половине дня ему стало совсем худо. Полночи его рвало. Мы еще пошутили по поводу того, что установим очередь в туалет, если и я заражусь гриппом. К утру воскресенья ему стало лучше, но выглядел он ужасно. Совершенно серое лицо. Рвота, слава Богу, прекратилась, он даже выпил немного имбирного эля. – Теперь расскажите, что у вас было на ужин в воскресенье. Вы сами готовили еду в тот день? – О, нет-нет, дорогая. Я не готовлю. Я не подхожу к плите уже много месяцев. Ты помнишь, что у нас тогда было на ужин, Луиза? – Я приготовила холодное блюдо – отварное филе из курицы с салатом, – пояснила Луиза. Из кухни раздался призывный свист чайника. Луиза извинилась и убежала, а Дороти продолжила ее рассказ. – К вечеру в воскресенье мне стало полегче и я вышла к столу, чтобы составить им компанию. Морли жаловался на боль в груди, но я подумала, что это от несварения желудка. Луиза принимала его болезнь всерьез, а я, помню, все подшучивала. Не помню, что именно я сказала, но он вдруг отодвинул от себя тарелку и встал из-за стола. Схватился за грудь и стал ловить ртом воздух. Потом сделал два шага и упал. Он умер почти мгновенно. Мы, конечно, вызвали "скорую", пробовали сделать искусственное дыхание, но все уже было бесполезно. – Миссис Шайн, не знаю даже, как лучше сказать... дело в том, что необходимо ваше согласие на вскрытие тела. Я понимаю, как это тяжело для вас, вы, наверное, не видите в этом особой необходимости, но, поверьте мне, это единственный способ достоверно установить причину смерти Морли. – Вы что-то подозреваете? – У меня есть основания подозревать, что кто-то, как бы сказать получше... подсунул яд в еду или лекарства Морли. Дороти посмотрела на меня. По ее глазам я поняла, что она сейчас спросит. – Вы хотите сказать, что его убили? – Я очень хотела бы ошибиться. Экспертиза займет довольно много времени, но другого выхода нет. После того как его тело будет предано земле... – Я все понимаю, не беспокойтесь, – сказала Дороти. – Мне нужно только поговорить еще с Луизой и с братом Морли. Он прилетает сегодня вечером. – Я могу позвонить вам сегодня вечером? Мне так неудобно, я доставляю вам столько хлопот. Но завтра уже похороны, времени осталось очень мало. – Не извиняйтесь. Конечно, вы можете позвонить. Я не думаю, что родственники будут возражать против вскрытия. – Мне нужно переговорить с судебно-медицинским экспертом, предупредить его о моих подозрениях. Но я не хочу ничего предпринимать без вашего разрешения. – Я не возражаю. – Против чего? – поинтересовалась Луиза, входя в комнату с подносом с чаем. Она поставила поднос на столик, и Дороти вкратце пересказала ей наш разговор. – Пусть Кинси начинает немедленно этим заниматься, – решительно заявила Луиза. Она налила чай и протянула мне чашку. – Если ты будешь ждать Фрэнка, чтобы поговорить на эту тему, потеряешь кучу времени и ничего не добьешься. – Я и сама так подумала, только не стала говорить. Начинайте и делайте все, что сочтете нужным, – обратилась она ко мне. – Благодарю вас, – с чувством сказала я. * * * Детектив Берт Уокер из бюро судебно-медицинской экспертизы был человеком лет сорока с небольшой бородкой и рыжеватыми усами. Красноватая, как бы обветренная кожа лица выдавала в нем выходца из Скандинавии. Он носил очки в тонкой металлической оправе, обладал солидной комплекцией, вполне соответствующей его возрасту. Ему отвечал также коричневый пиджак из твида, бежевые брюки, голубая рубашка с красным галстуком в мелкий белый горошек. Пока я излагала детали дела Морли, он оперся локтями на стол и время от времени почесывал свой лоб. Я подробно остановилась на своих подозрениях, но, как мне показалось, он не воспринял мои слова всерьез или, может быть, у него просто были дурные манеры. Когда я закончила, он уставился на меня. – Так что вы хотите сказать? Меня передернуло оттого, что пришлось вслух сформулировать мою догадку. – Я хочу сказать, что он умер в результате умышленного отравления. – Или, возможно, какой-то яд усугубил сердечный приступ, – поделился своими мыслями Берт. – Да, возможно. – Не исключено, во всяком случае, – медленно проговорил Берт. – Похоже, ему подсыпали какую-то гадость. Не думаю, что он мог сам принять яд в результате депрессии или другого похожего состояния. – Нет-нет. Его жена больна раком, но они женаты вот уже сорок лет, и он знал, что она полностью на его попечении. Он никогда не пошел бы на самоубийство. Они были очень привязаны друг к другу, насколько я знаю. Если это отравление, то я совершенно уверена, что кто-то умышленно подсунул ему яд. – Вы предполагаете какой-то определенный яд? Я покачала головой. – Нет, я в этом совсем не разбираюсь. Из разговора со вдовой я поняла, что в последние два дня перед смертью не было ничего необычного. Во всяком случае, на ее взгляд. Она сказала только, что у него был очень плохой цвет лица, но я не поняла, что она имела в виду. – Значит, никаких мыслей по поводу характера отравления у вас нет? – Берт вздохнул, задумчиво покачал головой. – Не знаю даже, что сказать. Не могу же я идти к токсикологу и просить его провести проверку по всем ядам. Он просто не в состоянии этого сделать. Слишком много разных вариантов. Посудите сами – множество лекарств, пестицидов, бытовая химия, да-да, многое из того, что вы каждый день используете дома. Если судить по тому, что вы рассказали, проблема сводится в основном к тому, что человек внезапно оказался в очень плохом состоянии. Так? – Вы знали Морли? – Конечно, я его знал, – рассмеялся Берт. – Он был великолепным парнем, но в его возрасте уже нельзя столько пить, выкуривать по три пачки сигарет в день. Печень и почки человека, который всю жизнь злоупотреблял алкоголем и курением, реагируют даже на малые количества ядов, они не в состоянии очищать кровь в достаточной степени. Здоровый человек даже не почувствует ничего, а у такого – приступ или даже смерть. Мы можем отбросить лишь несколько видов ядовитых веществ – кислоты и алкогольные яды. Я исхожу из того, что его вдова не упомянула ни о каком запахе изо рта. – Да, они бы его точно заметили. Они ведь делали ему искусственное дыхание по способу изо рта в рот. Правда, вскоре убедились, что это бесполезно. – Кроме того, отбрасываем цианиды, паральдегид, эфир, дисульфид и сульфат никотина. У этих веществ тоже очень устойчивый запах. – Мышьяк? – Ну, в общем, да, не исключено. Симптомы в основном совпадают. Вот только улучшения самочувствия при отравлении мышьяком не наблюдается. Мне этот симптом очень не нравится. Почему же он не обратился к врачу? Тогда все могло быть иначе.