Психанул. С дуру стул ногой пнул, на что напугал гостью ещё больше. Несколько минут мы сидели в полном молчании. Она — забившись в угол, и я — подперев голову руками. Пока незнакомка не спросила: — Можно мне пока у тебя остаться? Я просто не знаю, где живу. Нежный голос остро резанул по ушам. Не, ну не гнать же мне её метлой в шею?? В благодарность за завтрак. — Ладно. Оставайся. — Решительно выдал. — Но только, если будешь стряпать вот такую вкуснятину каждый день. Худышка обрадовалась. Даже улыбнулась, заставляя меня ослепнуть от этой неземной улыбки. — Мой дом — твой дом, до тех пор, пока не узнаем, кто ты такая и как тебя отправить туда… На последнем слове она заметила, как у меня волосы дыбом на руках встали. Жуткий момент. Кажется, в её грустных глазах блеснули слёзы, но она несколько раз моргнула, останавливая надвигающееся цунами из слёз. — Сегодня погода — сказка, поэтому мне надо на работу. — А можно с тобой? — с надеждой спросила. Безнадёжный выдох: — Ты ведь замерзнешь. От прямого ответа девчонки меня бросило в жар. — Нет. Мне почему-то с тобой теплей. — Пожала плечами, насквозь пожирая взглядом. Взглядом, в котором было нечто такое нереальное… Там, в огромных зелёных озёрах, я будто видел целый мир, а точнее — целую вселенную. Бесконечную, безграничную, идеальную вселенную. — Подлиза… Ладно дам тебе свой тулуп! Идём! — руку протянул, девчонка слабо улыбнулась, вкладывая свою бледную, почти что белую ручонку, в мою горячую ладонь. Какая холодная… Мне от этого холода не по себе. Моторошно. И… чертовски грустно. Придёт время, и незнакомка уйдёт. Навсегда. А сердце вдруг жалобно крикнуло в груди, с силой ударившись о рёбра, что оно не хочет отпускать малышку, что оно заболело. Ей заболело. Незнакомкой без имени, пропавшей без вести, застрявшей между двумя мирами. Между миром жизни и миром смерти. Глава 6. Чтобы девчонка не сошла с ума от холода, я упаковал её дрожащее тельце в свои ватные штаны и свитер, сверху набросил тёплый пуховик, а на голову надел вязаную шапку. Какая смешная! Глядя на это чудо хотелось хохотать до посинения! Сейчас незнакомка напоминала неповоротливого космонавта. — Ну что, так теплее? — ухмыльнулся, застёгивая молнию прямо на ней до самого подбородка. — Угу… — промямлила, застыв загадочным взглядом на моём лице. — А м-можно вопрос? — Только один. И вообще, я беру тебя с собой при одном условии — что ты будешь помалкивать и держать язык за зубами. Не люблю болтушек. — Предупредил, скрипя зубами. — Идёт. А как тебя зовут? — с интересом в медовом голосе. — Влад. — А фамилия? — Для тебя просто Влад. Может ещё пароль от Фейсбука спросишь? Или ещё чего, более ценное? — Как же сложно держать себя в руках. Такая поганая особенность характера. Я ведь по натуре эгоистичный холерик. Девчонка плотно сжала губы и ссутулилась, ничего не ответив. — Ну а тебя как? Может вспомнишь, наконец? Ну хоть что-нибудь? — шаг вперёд, наклоняюсь настолько близко, что её волосы, торчащие из-под шапки, шевелятся от моих властных выдохов. — Нет. Ничего не помню. — Вообще-вообще? — Угу. — Уффф, ты безнадёжна. Рыкнул, фыркнул, засеменил прочь. После того, как я проявил к ней страдание, она стала смотреть на меня несколько иначе. С неким воодушевлённым восхищением, или привязанностью. Меня насторожила эта её странная мягкость во взгляде. Потому что мне не надо такого счастья… чтобы это непонятное существо втюрилось в меня по самую макушку. Погода была на редкость спокойной. Море умиротворённо ласкало каменистый берег едва заметными волнами, ветра практически не было, но и солнца тоже не было, так как небо было окутано тяжёлой темно-серой ватой. А там, над нашими макушками, в паре метров от уровня воды, задорно кружились и верещали сварливые чайки, которые устроили друг с другом заварушку по поводу того, что не поделили добычу. Быстрым шагом я семенил по мокрому песку, а моя невидимая «подружка», словно преданная зверушка, бежала за мной следом, направляясь в сторону того, что когда-то называлось причалом. Суровые зимние шторма сделали своё дело, разрушив самодельное строение деда Тимофея всего за пару лет. Когда мы оказались на старом пирсе, я ловко прыгнул в лодку, а затем и ей руку протянул, помогая забраться внутрь старенького моторного судна, которое дед Тимофей также оставил мне в качестве приданного. Если бы кто-то из прохожих увидел бы эту картину, как одинокий чудаковатый паренёк любезно общается с воздухом — его уже давно бы загребли бы в дурку. Когда наши ладони соприкоснулись… сквозь меня будто бы прошёл мощный грозовой заряд в пару тысяч вольт, отчего сердце забилось на пределе. Как странно! Какие необыкновенные ощущения! Мороз по нервам… Между нами будто произошло некий энергетический всплеск. Как будто две идентичные друг другу частицы встретились в огромной вселенной. И таких частиц больше нигде не сыщешь, даже во всей необъятной Галактике. Меня можно было бы назвать полным идиотом, если бы я вдруг заявил, что наша встреча не случайна, а наши души создавались из единого целого сгустка энергии, именно поэтому нас тянуло друг к другу будто мы были не людьми, а двумя осколками раздробленного магнита. Но я блин не верю во всю эту потустороннюю лабуду. Единственно во что верю, из ряда невозможного, в своё идиотское проклятье. Старенький двигатель моей верной «кормилицы» завёлся не сразу. Как обычно пришлось попотеть, чтобы спустить свою «красотку» на воду. Несколько минут — и мы, рассекая волны, мчимся навстречу ветру, отдаляясь от берега. Девчонка молчит, кажется будто она немного напугана, или её укачивает на волнах. Увы, не могу точно сказать хворает она морской болезнью, иль нет, ибо её лицо и без того зелёное, как будто её жизнь — это сплошная «морская болезнь». — Если повезёт, можем увидеть дельфинов. — Первым разрываю молчание. — Они в это время как раз мигрируют через наши края. Незнакомка кивает, устремляя взор вдаль, а я вдруг, будто загипнотизированный, впиваюсь взглядом в её золотисто-огненные локоны, которые небрежно выпали из шапки и хаотично развиваются на ветру. Через мгновение мы совершили первую остановку на одном из моих излюбленных мест для рыбалки. Внезапно, мне захотелось рассказать и показать невидимке, как именно я справляюсь со своей работой — тупо нахлынуло некое странное желание с кем-поделиться собственным опытом. Как бы то ни было, человек — существо социальное, сегодня инстинкты взяли вверх. Я прекрасно понимал, что рано или поздно мне надоест бежать от истинного себя и я впущу в своё сердце хотя бы одного самого близкого человека, чтобы делить с ним свои радости, эмоции, достижения. — Давай я покажу, как правильно забрасывать сети в воду. Начнём, пожалуй, с удочки. Что я творю? На кой чёрт она мне вообще сдалась?? Но это сильнее меня… Странные чувства! Они игнорируют разум, отчего тело живёт своей жизнью. Позади девчонки пристраиваюсь, спиной к своей груди прижимаю, а руки своими обхватываю и выкладываю в её ладони рукоять снасти, отчего незнакомка вздрагивает, когда ощущает жар от моих прикосновений. — Осторожно и плавно… делаешь мах и забрасываешь в воду… — шепчу в самое ухо. В голове вихрь, в горле — пустыня, а в штанах снова просыпается треклятое желание. Вместе мы бросаем удочку в море. Девчонка улыбается, я это чувствую интуитивно, и от этой улыбки моё ледяное сердце тает. В этот момент наступает аномальное осознание того, что мы с ней знаем друг друга не один день. А может быть я просто начинаю сходить с ума… От того, что несколько лет жил как Робинзон Крузо, шарахаясь от людей, как от чумы. — Получилось! Получилось! — звонкий смех заставляет внутренние органы пульсировать в агонии, — Это так здорово и так интересно! Глупая… Что в этом может быть интересного? Но я даже не замечаю, как улыбаюсь до самых ушей! Просто потому, что впервые встретил того, кто настолько радовался, настолько восхищался обыденностью в обычных вещах. Радовался не деньгам, власти, статусу, а тому, что просто видит. Что живёт. И вот от этих слов мне стало невыносимо больно… Потому что эта девчонка не жила. И скоро, она навсегда исчезнет. Раствориться в воздухе, оставляя после себя лишь никчёмные воспоминания. А я… я потом буду дуреть. От тоски, от тяжёлой депрессии, потому что снова останусь один. Жизнь — боль. Я привык к одиночеству. Потому что, когда кого-то теряешь… сердцу больней в тысячу раз. Резко отстранился и в сторону отскочил, на противоположный борт лодки.