— Я буду защищать ее, обещаю тебе. Я отдам свою жизнь за нее. — Он колебался, его глаза казались темными и бездонными. — Я готов умереть за тебя, Ханна. По ее телу пронесся электрический разряд. Как же Лиам смотрел на нее. Напряженность в серо-голубых глазах. Вопрос, на который он ждал ответа. Казалось, что границы их отношений резко сместились. Ханна почувствовала дезориентацию, головокружение. Дождь пошел сильнее, колотя по крыше. Раздались раскаты грома. Страх никуда не исчез. Но появилось и что-то еще, что-то более сильное. Ханна положила свою левую ладонь на его руку. Ощутила мускулистую силу его мышц под тканью рубашки. Размах груди. Суровое, красивое лицо. Он опустил взгляд на ее руку, поднял на нее глаза. В них пылала страсть. То же желание, пульсирующее в груди Ханны, отразилось в ее глазах. Ее сердце подпрыгнуло. Покалывающее тепло зародилось в животе и распространилось по конечностям. Что-то высвободилось внутри нее. Словно бабочка расправляет крылья, отпускает, открывается. — Лиам… Лиам наклонился вперед и поцеловал Ханну. Глава 33 Лиам День сто десятый Лиам целовал женщину, которую любил. Сначала нежно, потом глубоко, яростно. А потом он обхватил ее лицо, запутался пальцами в волосах, притягивая Ханну к себе. Лиам был солдатом. Суровым, закаленным в боях воином. И все же бабочки порхали у него в животе, искры вспыхивали под кожей от ее прикосновения. Вместе они прошли двести миль по враждебной зимней местности. Они спаслись от безумца. Они добрались до Фолл-Крика и построили дом среди жестокости и хаоса. Он держал ее в своих объятиях. Она разделась догола и забралась к нему в постель, кожа к коже, жар ее тела давал его переохлажденным конечностям живительное тепло. Он стоял на коленях между ее ног и принес в мир ее кричащего ребенка. Ни с кем прежде не возникало такого интимного, дикого, нежного, хрупкого чувства. Как будто если он сделает неверный шаг или вздохнет слишком рано, момент может разрушиться. Они полюбили друг друга так, как любят травмированные люди. С осторожностью, бережно раскрывая, исследуя свои израненные души, проверяя, бьются ли еще их израненные сердца. Он отступил на мгновение, не в силах перевести дыхание. Его сердце бешено колотилось, ладони стали влажными. Ханна посмотрела на него, зеленые глаза блестели в свете камина, взгляд открытый и уверенный. — Я должен кое-что сказать. — Я слушаю. Никогда еще Лиам так остро не осознавал, что завтрашний день никому не обещан. Разрушенный мир надвигался на них. Смерть висела над их головами, приближалась угроза войны, которую они не могли выиграть. Завтра он пойдет в бой с Генералом. Он может не вернуться. И все же. В этот момент все это не имело значения. Ничего, кроме Ханны. — Я не силен в таких вещах. Я люблю Шарлотту так, будто она моя родная плоть и кровь. С того момента, как я на нее взглянул, я принадлежу ей. И Майло, он мне тоже дорог. Он умный и храбрый. А ты… — Лиам прочистил горло. — Ханна… Никогда в жизни он не испытывал такой нервозности и в то же время такой уверенности. Он вдруг почувствовал себя глупым, не в своей тарелке, но все же решился. — Я хочу быть с тобой. Я хочу быть там, где ты. Глаза Ханны заблестели. — И я хочу быть с тобой. Одним махом она освободила его и скрутила обратно. Она показала ему пример того, какой осмысленной может быть жизнь, какой может быть любовь. Возвращение к жизни причиняло боль. Как будто его замерзшие конечности оттаивают, колют и жгут, когда онемение уходит, а резкое великолепное тепло прижимается к ним. Эта боль того стоила. Ханна стоила всего. — Я серьезно. — На этот раз Лиам не колебался. Он обнажал свою душу. — Я целиком и полностью готов, Ханна. Что бы ни случилось дальше, я хочу, чтобы ты это знала. Ты, Майло, Шарлотта. — Его голос сорвался. Он боролся за то, чтобы продолжать, чтобы вымолвить это. Слова, которые важно сказать. Он должен их сказать. — Если ты примешь меня. Ханна наклонилась, ее лоб коснулся его лба, ее зеленые глаза сияли. — Я согласна, Лиам Коулман. Я принимаю тебя. В этот момент он потерял дар речи. Его охватила глубокая, всепоглощающая радость. Сейчас он не смог бы ничего сказать, даже если бы захотел. С большой нежностью он взял ее подбородок и наклонил лицо Ханны к своему. Лиам не мог сдержаться. Он поцеловал ее снова. Губы Ханны разошлись. Она поцеловала его в ответ. Он обхватил ее руками и притянул к себе. Он целовал ее жадно, глубоко. Зарывался руками в ее волосы, вдыхая ее запах. Он чувствовал, как ее сердце сильно бьется о его собственные ребра. Лиам не был ни поэтом, ни оратором, ни склонным к религиозным переживаниям, но он отдал бы все на свете, чтобы остаться в этом мгновении навсегда. Здесь, в этом доме, рядом с Ханной. С этой прекрасной женщиной, которую он не заслуживал, но все равно любил каждым ударом своего сердца. Она стала реальностью. То, о чем он мечтал, чего жаждал все эти одинокие годы. Лиам не знал, сколько времени они просидели так, обнявшись, очарованные друг другом. Он никогда не чувствовал себя таким счастливым. Таким желанным. Таким любимым. Все это время он находился именно там, где и должен быть: в объятиях Ханны. Глава 34 Лиам День сто одиннадцатый На следующее утро штурмовые команды Лиама отправились в Сент-Джо. Из разведданных Лютера они узнали, что Генерал разместил четыре подразделения в разных точках города. Солдаты охраняли склады топлива, хранилища боеприпасов и места стоянки транспорта. Они нанесут первый удар по слабозащищенным целям, а не по пехоте. Лиам занял позицию, устремив взгляд вверх и вдаль, отслеживая угрозы. Бишоп следовал за ним, а Рейносо прикрывал их группу с тыла. Хейс и Перес возглавили второстепенные группы в других частях города, в то время как основная часть их боевых сил оставалась в Фолл-Крике. Они пришли подготовленными. Лиам надел свой пластинчатый бронежилет под нагрудную экипировку. Несколько осколочных гранат и взрывпакетов лежали в подсумках на поясе. На спине у него висели М4 и «Ремингтон» 308 калибра для ведения снайперской стрельбы, а также «Глок» и «Гербер». Рейносо и Бишоп имели такое же вооружение. Их лица были раскрашены углем, снаряжение заклеено скотчем для уменьшения шума. Мусор метался по дороге. Два енота сидели на крышке мусорного бака. Бродячие собаки притаились в разбитых дверных проемах, глядя на них с наглой агрессией. Пульс Лиама стучал в ушах. Волнение разливалась по венам, все чувства обострились до предела. При каждом звуке пульс учащался. Враги подстерегали их повсюду. Если не считать палаточных городков на берегу озера, Сент-Джо превратился в город-призрак. Он напоминал труп — труп, кишащий личинками и крысами. Сент-Джозеф, или Сент-Джо, как его называли все местные жители, до Краха был процветающим прибрежным городком с населением в десять тысяч человек. Основанный в 1820-х годах, он славился историческими зданиями, построенными из старинного кирпича и стали. Предприятия и магазины города разорили несколько месяцев назад. Большинство людей переселились на окраины, где хватало деревьев для дров, дворов для посадки садов и ферм, чтобы выращивать зерно и скот. Пробираясь через призрачный город, они переходили от укрытия к укрытию. Рейносо держал в руках самодельную антенну из рулетки и поливинилхлоридной трубы, ища местоположение противника. Антенна выглядела как самодельный каркас детского проекта по строительству воздушного змея для научной ярмарки, но она работала. Каждый раз, когда они добирались до укрытой точки, он проверял компасный пеленг. Судя по тому, что им удалось выяснить, войска Генерала не беспокоились об ЭМКОН — радиомолчании. Лиам будет использовать это против них.