— … попалась… — долетали до меня слова. — Она на этот раз? — Похожа, фото отправил? Они ржали надо мной и их стало гораздо больше. Мой страх трудно было передать словами. Я решила больше не сопротивляться, но меня не оставляли в покое, запугивали, толкали при первой возможности, и в какой-то момент я перестала бояться. Просто поняла, ЧТО со мной случиться дальше. Воду в пластиковой бутылке мне кинули под утро. Я отчётливо чувствовала химический привкус каких-то лекарств, но пить хотелось ужасно. Дальше я помнила плохо. Мне было хорошо и легко, я чувствовала себя парящей в бесконечном пространстве космоса. Ничто не могло заставить меня хоть чуть-чуть думать. Тревога и страх сильно притупились, только краем сознания я понимала, что происходит за пределами моего космоса. Совсем размыто я помню, что меня засунули в грузовой контейнер. Везли. А потом мы летели. Летели долго, а я тряпочкой валялась в углу контейнера, на полу которого были опилки и тряпки. Иногда в отверстие в самом верху коробки мне скидывали воду и хлеб, я даже пила и ела не пережёвывая. Концентрацию наркотика постепенно снижали, а вот последствия от постоянного приёма усиливались: во всём теле была ужасная ломота и слабость, в голове гудело, а во рту пересохло так, что я готова была молить об ещё одном глотке. Где-то в Мексике Сколько я пробыла в таком состоянии, я не знаю. Проснулась, лежащей на лавочке в сауне, вокруг суетились женщины, на меня лились вода и меня трогали чужие руки. Поднять хоть одну свою конечность я была не в силах. Мозг отчаянно требовал то необыкновенное ощущение лёгкости и он же протестовал против этого. — Пить… — я не узнавала свой голос. Мне принесли бутылку, но уже за время полёта я возненавидела этот запах. Я понимала, что именно ЭТО вызывало сухость во рту и последующую слабость. Отвращение победило: Бутылку я выпустила из рук. — Воды, — умоляя попросила я. Они переглядывались и перешёптывались, но ничего не делали. Потом мне стало совсем плохо и я успела только повернуть голову в сторону и меня вырвало. Одна девушка помогла приподняться. Ещё две бросились отмывать полы. Только после этого кто-то из них поднёс к моим губам кружку и прохладная вода полилась мне в рот. Я выпила и расплескала две кружки, когда властный женский голос на незнакомом языке жестко остановил девушку. Попыталась приподняться, чтобы посмотреть на главную здесь, но руки и ноги не слушались, голова была ватная. Какая-то из женщин постучала мне по лбу и приказала что-то. Я поняла, что лучше не сопротивляться. И меня снова начали мыть, одевать, красить, даже обмазали ароматизированным маслом. Девушки действовали привычными движениями, было видно, что я не первая попала в их руки. Может за ширмой омывали ещё одну несчастную? Кто знает. Это были первые осознанные мысли. Они двигались непривычно медленно и лениво. Надо было просто подождать, когда это марево пройдёт. И я ждала. Вскоре девушки закончили и разошлись, а я осталась лежать, мечтая зажмуриться и очнуться от этого кошмара. Но как я не старалась, сколько раз не закрывала глаза, по-прежнему лежала на этой деревянной скамейке в сауне. Погружаясь в удручающие мысли о моём ближайшем будущем. Мои размышления прервал тяжёлый топот и склонившийся прямо над моим лицом мужчина, который долго на меня пялился, но не прикасался. Я немного напряглась, но никто не обратил внимания; мой взгляд был бессмысленным и не фиксировался на одной точке. Прошло достаточно времени, чтобы я могла его запомнить. И у меня хватило ума, не демонстрировать то, что я уже себя осознаю. Мужчина поднял мою руку, и после того как она безвольно упала обратно на лавку, он подхватил меня и вынес из этого помещения. Вонял он преотвратно землёй, потом и нечищенными зубами. Меня начало мутить и я отвлекалась фиксируя взгляд на разных предметах, на пути следования сначала через сад, потом на всех пролётах лестницы вплоть до третьего этажа, и только тут я отметила, что перемещаюсь по коридорам огромного особняка. Неожиданно мужик с силой сжал мою ягодицу. Хоть голова только начала работать правильно, и сознание было возмущено его действиями — пошевелиться нормально я не могла. В данном случае это сыграло мне на руку. Отнёс он меня в комнату в конце коридора и бросил на кровать. Потом положил свои грязные руки на мою грудь и начал мять. Я даже смогла слегка пошевелиться, пытаясь увернуться. Единственное, что меня спасло, так это рвотный рефлекс — скудное содержимое моего желудка выплеснулось на пол. Мужик отскочили, но энтузиазм не утратил. — Красива, — сказал он с акцентом, который я наконец-то различила, — шеф первый попользуется, потом все остальные. Ты запомнишь меня малышка. — Мексика, — прохрипела я. Всё ещё хотелось пить. Он указал на чашку у самого края тумбочки. Принюхалась и поморщилась, теперь я ненавидела этот запах. Мужик заржал и на незнакомом мне языке проговорил всего одну фразу, которую я перевела как: «Никуда ты не денешься, сама потянешься». Не на ту напал, хотелось сказать мне, но я молчала и пыталась собрать все силы, чтобы сказать какую-нибудь гадость. То что что-то неуловимо изменилось в комнате, я поняла по полной тишине. Мужик замолчал и даже перестал тяжело дышать. — Очнулась, крошка, — услышала я неприятно знакомый голос и повернула голову в сторону двери. В комнату вошёл, прикидывающийся мёртвым, лысый главарь волков. Мексиканец встал за спиной главаря. Слава Богу, я была не в том состоянии, что бы испытывать хоть какие-то эмоции. К слову, я даже вспомнила свои ощущения, эйфории и попыталась абстрагироваться совсем. Страх мог легко меня выдать. Благо дурман накатил новой волной и в этот раз не хотел так просто отступать, мозг опять затуманился, но не на столько чтоб я не спросила: — Убьёшь меня? — один уголок моих губ пополз вверх. За прошедшие дни я свыклась со странным, даже навязчивым благоговением перед желанием умереть поскорее, а сейчас, когда смерть стояла в двух шагах от меня я была пьяна счастьем и ужасом. Хорошо, что никто не мог проникнуть в мою голову, чтобы прочитать все мои странные мысли по поводу смерти. Конечно, я понимала всю ненормальность этих мыслей, но искренне надеялась, что они останутся со мной до конца. — Перестарались ребятки, — ни капельки не сожалел мой убийца, — мне понравилась охота. Хочу получить приз. Он прошёлся по комнате. Поморщился при виде рвоты у кровати и пододвинул чашку ещё ближе к краю. Только протяни руку. — Домашние девочки редкость в наших краях. Ещё и хвост твой всю осторожность утратил, мои ребятки его почти до дома привели, так что развлечение на утро у меня есть, — он скалился, — до встречи вечером. Я ничего не поняла, уловила только суть: — Не убьёшь, — сама не поняла интонацию с которой произнесла это. Было больше похоже на утверждение с ноткой сожаления. — Сама сдохнешь! Но не сразу… сначала я послушаю, как ты молишь о скорой смерти. Лысый вышел первым. Мексиканец хлопнул дверью и, громко топая, пошёл по длинному коридору налево, а главарь ходит бесшумно, отметила я уже закрывая глаза. Когда в дверь снова легонько постучали, в окно ещё было видно утреннее солнце. Дверь приоткрыли и в комнату проскользнула служанка. Девушка лет двадцати пяти, может чуть старше, по её измученному виду было тяжело понять. — Кто ты? — хрипела я. Она шарахнулась к стене. — Рита, — девушка наконец решила, что если представиться, то ничего страшного не произойдёт, — я тут убираюсь. Туман в голове немного рассеялся. Просить или не просить её о помощи? Я пыталась обдумать варианты, но не могла. Поэтому просто решила, что ничего не теряю, если попрошу: — Помоги мне сбежать отсюда. — Я… Я не могу. Их много. Они поймают. Меня накажут. Я… я не могу… Она мямлила. Пыталась оправдаться. А я уловила одну особенность: её манера общения была родной, знакомой. — Тебя тоже украли… — голос упал до шёпота, — ты из Англии. Она так испугалась, что казалось сейчас сольётся со стеной. — Рита, принеси мне попить, пожалуйста. Она с сомнением посмотрела на чашку, кажется служанка знала, что там. Осторожно подхватила и через несколько минут вернулась с водой. — Только не выдавайте, — взмолилась она. — Как давно ты тут, Рита? Вообще. Я знала. Что звучание собственного имени успокаивает человека и располагает к тебе, поэтому старалась произносить как можно чаще. — Год. Бедная, это же сколько раз она была наказана, что дрожит как мышь и боится сделать что-то не так. Я была очень осторожна в расспросах, но девушка не стремилась раскрыться. Несколько раз порывалась сбежать, но уборка была важна. Кажется, гости, подобные мне, раньше не разговаривали с прислугой. А мне было безумно страшно, что она уйдёт, и я останусь здесь одна и мои мысли о смерти вернутся. Я очень старалась выведать хоть что-то о своём положении, ближайших поселениях или хотя бы где находится выход на дорогу. Девушка наотрез отказывалась отвечать на такие вопросы. Единственное, что удалось узнать, что дома её ждут мама и брат. — Хочешь их увидеть? — сочувствующие спросила я. — Очень, — она почти выдохнула. — А я хочу увидеть бабушку. Мои родители умерли, когда я была маленькой. Разбились на машине. — Мой папа тоже разбился на машине. И только я почувствовала, что у нас начал налаживаться контакт, как дверь распахнулась без стука: — Привет, Анна. В дверь вошёл… Лукас и я усомнилась в своём рассудке, какое-то время мне казалось, что действия наркотиков продолжается и у меня начались галлюцинации, а может я вижу сон? Самый дурацкий и нелепый сон в своей жизни, в котором мой бывший парень стоит посреди комнаты и с жалостью, которая тут же сменилось брезгливостью, рассматривает меня. Рита подхватила ведёрко, вдоль стеночки дошла до двери и как только Лукас посторонился, она прошмыгнула за дверь.