– Ой, Лев Иваныч, хорошо, что я вас увидела! – воскликнула она почему-то шепотом. – Я тут кое-что слышала! Накрывала на стол в столовой, а оттуда бегала то на кухню, то в кладовую, за посудой. И вот пробегаю мимо гостиной и вдруг слышу, там двое разговаривают. Негромко так разговаривают, но у меня слух очень хороший. И я вдруг расслышала ваше имя. О вас, то есть, говорят. Ну, я и задержалась, решила послушать, что такого о вас говорится. И знаете, что я услышала? Никогда не поверите! Я услышала… – Тут за углом в коридоре послышались шаги, и Настя перешла на совсем тихий шепот: – Сейчас кто-то войдет, а я не хочу, чтобы они видели, как я с вами шепчусь. Я вам потом скажу. После ужина! – Погодите, скажите хотя бы, кто разговаривал обо мне в гостиной! – попросил Гуров. – Потом, все потом! Все подробно расскажу! Мне сейчас за столом прислуживать надо, тем более у нас гость, все должно быть по высшему разряду… И горничная поспешила в кладовую. А Гуров направился в душевую. Нельзя сказать, что Настин рассказ его взволновал или заинтриговал. Однако все же было интересно, кто это судачил о нем в гостиной и что именно говорили. Приняв душ и растеревшись полотенцем, он поднялся из душевой в холл и услышал доносившиеся из столовой голоса и громкий смех Инессы Селезневой. Как видно, ужин проходил удачно – «по высшему разряду», как выразилась Настя. «Возможно, ужин с участием гостя затянется», – подумал Лев и решил спуститься к морю. Походил полчаса по берегу, вдыхая соленый запах, наблюдая, как солнечный шар постепенно опускается все ниже над горизонтом, потом вернулся в дом. Он как раз открыл дверь, когда из кухни вдруг раздался чей-то вопль. Это не был испуганный крик, это был именно вопль боли. Ни секунды не раздумывая, Гуров сорвался с места и бросился на кухню. Вбежав туда, он увидел следующую картину. В дальнем конце кухни у плиты застыл повар Вахтанг и в ужасе смотрел на лежащее на полу тело Насти. Лев шагнул вперед и склонился над девушкой. Она была еще жива и силилась что-то сказать. Он даже мог ручаться, что она узнала его и хотела что-то сказать именно ему. – Что? Что ты говоришь? – опустившись рядом с ней на колени, спросил Лев. Девушка силилась выговорить какое-то слово, но из ее губ вырвался только хрип. На губах появилась пена. Тут Гуров заметил валявшийся рядом с девушкой стакан. Остатки жидкости из стакана вылились на пол. Настя дернулась еще раз, ноги заскребли по полу – и она затихла. Послышались быстрые шаги, и в кухню вошли члены семьи. Первым спешил Виктор Селезнев, за ним следовали Аркадий Ширейко и Анатолий Перевозчиков, дальше виднелась фигура старшего Селезнева. Виктор, увидев лежащую Настю, стакан рядом с ней, тут же наклонился с намерением поднять этот стакан. – Не трожь! – резко осадил его Гуров и рукой загородил стакан. Затем наклонился к губам девушки и, принюхавшись, различил знакомый горьковатый запах синильной кислоты. – Что-то я уже совсем ничего не понимаю! – с возмущением проговорил Виктор. – Может быть, ты, пап, мне объяснишь? Ладно, пусть этот новый водитель хамит мне в гараже. Но он уже и у нас дома решил покомандовать! Почему я не могу поднять стакан с пола? Что, теперь водитель здесь главный, он все решает? Георгий Селезнев не знал, что ответить сыну; вообще не знал, как реагировать в этой ситуации. И Гуров пришел ему на помощь. Он достал из заднего кармана свое служебное удостоверение, продемонстрировал его Виктору, а заодно всем остальным и сказал: – Должен признаться в небольшом обмане. Я не водитель. И фамилия моя не Голубков, хотя звать меня действительно Лев Иванович. Я – полковник полиции Лев Гуров из Москвы. Прибыл сюда по приглашению Георгия Юрьевича, а также по просьбе моего непосредственного начальника, чтобы раскрыть преступление, приведшее к гибели Павла Горшенина. Это что касается меня. А что касается стакана, то его нельзя трогать без перчаток, потому что Настя, скорее всего, отравилась именно из него. На стакане должны быть ее отпечатки пальцев, но, возможно, есть еще чьи-то. Иметь четкие отпечатки нужно для раскрытия этого нового преступления. – Преступления? – с недоумением воскликнула Инесса Максимовна. – Какого еще преступления? Так девочка отравилась? Какая жалость! Это Вахтанг виноват! Вечно у него на кухне все валяется в беспорядке! Немудрено, что занесли какую-нибудь бациллу. Тут мы все могли отравиться! – Речь идет не о бытовом отравлении, – повернулся к ней Гуров. – Возле Настиного рта чувствуется явственный запах синильной кислоты. Она отравлена. Поэтому я и говорю об убийстве. Кажется, в этом стакане был какой-то коктейль. – Он посмотрел на повара: – Это ты делал коктейли для ужина? – Да, коктейли к столу я делал, – твердо ответил Вахтанг. – Но ей я ничего не сбивал. Она пришла из столовой, что-то сгрузила с подноса, начала составлять часть в мойку, часть убирать в шкаф. Потом вдруг крикнула и упала… – А может, она тоже ничего не составляла? – предположил Аркадий Ширейко. – Мне кажется, она выпила нетронутый бокал, который принесла из столовой. Видите, там на столе еще один нетронутый бокал стоит? Видимо, было два таких бокала. Настя принесла пустую посуду, а также два бокала, к которым никто не прикоснулся. И отпила из одного… – Это я не пил свой коктейль, – заявил Анатолий Перевозчиков. – Я вообще не люблю коктейли и никогда их не употребляю. Напрасно для меня делали этот напиток. – Но это значит… – медленно произнес Аркадий Ширейко. – Это значит, что яд в бокале предназначался вовсе не Насте, а вам! Это вас хотели отравить! Настя выпила чужой яд! Она погибла случайно! – Почему же обязательно господина Перевозчикова? – покачал головой Лев. – Ведь нетронутых бокала было два. Кто-то еще не притронулся к своему напитку… – Это я, – послышался от двери знакомый голос. Все обернулись. В дверях кухни стояла Ксения Селезнева. – Я тоже не пила коктейль, – сказала она. Все переглянулись. Наступило общее молчание. Потом в тишине раздался голос Инессы Селезневой: – Опять несчастье! Опять случайная смерть! Это какая-то черная полоса! Какая-то дьявольская тень накрыла наш дом! Никто не отреагировал на это высказывание хозяйки. Гуров достал носовой платок, обернул им стакан, поднял его и положил на стол. Затем обернулся к Георгию Селезневу: – Надо позвонить в Геленджик, в полицию. Скажите им, что произошло, что есть подозрение на убийство. А если конкретно, на отравление. Пусть срочно приезжают и привозят экспертов, чтобы провели тщательный осмотр места преступления. – А сказать им, что вы здесь? И что это ваше мнение насчет отравления? – Да, теперь это уже не тайна, – кивнул Лев. – Говорите все, как есть. Миллионер достал телефон и вышел в гостиную, чтобы позвонить. Вслед за ним как по команде потянулись и остальные. Гуров поймал на себе испуганный взгляд Виктора Селезнева. Он вспомнил о тщательно подготовленном испытании, о попытке поймать преступника за руку. Да, теперь этому не суждено было состояться. А еще он вспомнил о том, как Настя остановила его в холле, о ее обещании рассказать о подслушанном разговоре. Он обернулся к повару. Теперь на кухне они оставались вдвоем. – Скажи, Вахтанг, Настя тебе ничего не говорила о каком-то разговоре, который она случайно подслушала? Тот ответил не сразу. Подумал, припоминая, потом сказал: – Знаешь, Лев Иваныч, что-то такое она говорила. Вот буквально в последнюю минуту, прежде чем упасть. Да, точно припоминаю: она вон там стояла, бокалы с подноса ставила в мойку и говорила… Как же она сказала? Что-то вроде: «Знаешь, Вахтанг, что я только что услышала? Тут один человек говорил другому, что он разгадал весь замысел Льва Иваныча. Но у него может быть не один замысел, а несколько. И что с этим надо что-то делать. Представляешь? Я тут думаю…» – Да, и что дальше? – спросил Гуров. – А ничего. Тут она словно подавилась, вскрикнула и стала падать. – Значит, коктейли ты готовил? – Да, я их заранее приготовил. Это примерно полчаса назад было. – И где ты это делал? – Вот здесь, – ответил Вахтанг и показал на столик возле холодильника. – Вот бутылка с «Мартини», вот сок, вот соковыжималка – я на ней апельсин выжимал. А лед из морозилки брал. – Ты их сделал, поставил на поднос – и все? Больше к ним никто не прикасался? – Нет, пока не пришла Настя и не отнесла поднос в столовую, – никто. – И никто в кухню не входил? Повар снова задумался. Потом ответил: – Почему же, входили. Сначала Борис, охранник, вошел, спросил, почему не ужинаем. Я объяснил, что хозяева задержались с ужином, потому и у нас задержка. Потом Николай, садовник, зашел, то же самое спросил. А еще… Нет, больше никого не было. Гуров понимал: те же самые вопросы повару зададут еще не раз. И очень возможно, что спрашивать его будут не здесь, на кухне, а в райотделе полиции в Геленджике. Ведь, скорее всего, именно на повара прежде всего падет подозрение в убийстве. Поэтому он задал еще один вопрос: – Скажи, а ты, случайно, не хранишь где-то здесь цианид? Ну, для кулинарных целей? – Я здесь никакой яд не храню, Лев Иваныч, – ответил Вахтанг. – Как можно? На кухне нельзя яд держать, это тебе любой повар скажет. – Хорошо, если так. Ты ведь понимаешь, что полиция проведет здесь обыск. Искать будут очень тщательно. Теперь повар уже не выглядел таким уверенным. – Но ведь яд можно и подбросить! – воскликнул он. – Тот, кто убил, мог засунуть куда-нибудь поглубже в шкаф маленький пузырек. И если его найдут – мне крышка! Повар был прав. Он готовил коктейли, он все время находился на кухне. Если руководители расследования будут стремиться как можно скорее найти виновного, Вахтанга Абашидзе будет очень трудно защитить. Лев окинул взглядом кухню и скомандовал: – А ну, быстро! Давай ищи вон в том шкафу и в тех ящиках. А я буду искать здесь. Они с Вахтангом просмотрели каждый по одному шкафу, Гуров перешел к следующему… и тут обнаружил у дальней стенки крохотный пузырек. Взяв бумажную салфетку, он достал его и показал повару: – Твой? Вахтанг подбежал, глянул, быстро ответил: – Нет, не мой! У нас никогда такого не было! Лев молча положил пузырек вместе с салфеткой в карман. И тут же услышал, как стукнула входная дверь, в холле послышались голоса, шаги. В усадьбу «Георгий» прибыла полиция. Глава 10 Следующие несколько часов в доме Георгия Селезнева все было поднято вверх дном. Вместе с капитаном Коптеловым, который возглавил расследование, приехали восемь сотрудников полиции, врач, эксперты. Тело Насти осмотрели, сфотографировали, после чего увезли. Как и предвидел Гуров, полицейские провели тщательный обыск кухни. Осмотрели не только шкафы и ящики – полицейские отодвинули от стен плиты, осмотрели их задние стенки, не оставили без внимания ни одной щелочки. Столь же тщательно они изучили столовую. Капитан Коптелов заставил участников злополучного ужина вновь сесть на те места, где каждый сидел. Попросил показать, где прошла Настя, которая внесла поднос с коктейлями, куда она его поставила. Все бокалы из-под коктейлей были помечены, кому какой бокал принадлежал, и взяты на экспертизу. Также отправили в лабораторию в Геленджике шейкер, в котором Вахтанг сбивал коктейли, соковыжималку и все другие предметы, которыми пользовался повар. Сам капитан расположился в гостиной. Туда для допроса по одному вызывали обитателей усадьбы. В общем, были проделаны все действия, какие полагаются при расследовании убийства. Гуров должен был признать, что команда капитана Коптелова действовала четко и грамотно. Он все ждал, когда до него дойдет очередь для допроса. Однако руководитель группы расследования не спешил побеседовать со знаменитым коллегой. Наконец, когда дело уже шло к утру, Коптелов вышел из гостиной, ставшей для него кабинетом, и, увидев Гурова, сидевшего на диване, спросил: – А что вы здесь сидите, Лев Иванович? Я думал, вы давно спать отправились. – Как же я отправлюсь спать, если здесь идет расследование? Я все ждал, когда вы захотите и меня тоже допросить. – Вас допрашивать? – удивленно переспросил капитан. – С какой стати? У вас такой опыт, такая слава… Я разве что могу просить вашего совета. Но пока нужды в советах нет. Пока я надеюсь сам разобраться в том, что здесь произошло.