Чо пожал плечами. Похоже, деньги сегодня сами плыли ему в руки. — На всякий случай я схожу и позвоню мистеру Арнольду. Мне же тоже надо соблюсти все условия, — хмыкнул он и направился в кабинет босса. На столе рядом с телефоном стояла большая алфавитная картотека, скрепленная круглыми металлическими держателями, которую ассистент начал ловко перебирать в поисках нужного номера. — Странно, — крикнул он. — Номера мистера Арнольда здесь нет. — А в деле его тоже нет? — Сейчас проверю. Но вообще, когда мистер Борроудейл должен поддерживать с клиентом телефонную связь, он всегда держит его номер под рукой в картотеке рядом с телефоном. — Очень педантичным был ваш босс. — Да, удивительный был человек. И он обожал свою работу. Приходил на работу на час раньше, чем мы с Синди, еще раз просматривал все текущие дела, проверял, правильно ли оформлены контракты. Когда мы настаивали, что тоже можем приходить рано, он только махал руками — говорил, что утром одному ему лучше работается, а в молодости лучше высыпаться. Стивен Чо вздохнул. Видимо, он действительно скучал по своему начальнику. — Его в городе все обожали. Мистер Борроудейл никогда не пытался обмануть и продать развалюху под видом «особняка с историей» или выдать кусочек залива из чердачного окна за «морской вид». И надо же, что такого прекрасного человека кто-то мог настолько зверски убить. — Убить! — воскликнули мы одновременно с Лекси. — Да, — энергично закивали Стивен и Сандра. — Ужасная история. Его застрелили вот в этом самом кабинете. Утром, когда он по обыкновению был один. Прямо за его письменным столом. Мы с Сандрой обнаружили его в девять утра, когда пришли на работу. — Я несколько дней беспрерывно плакала, — сказала Сандра. — Не знаю, смогу ли я дальше оставаться в Нью-Хейвене. Когда контору окончательно закроют, и мне дадут расчет, я хочу уехать в Нью-Йорк. Там-то, конечно, безопасно, а риелторов не убивают в своих конторах, подумал я. Неожиданно я вспомнил, что самодовольный Кейлеб еще раньше по телефону рассказывал Лекси, что убили риелтора, знакомого его родителей. В тот же день, что он приехал на каникулы. А, значит, когда подвез Сью. Если это все ее рук дело, то, получается, что девушка колесит по стране, отстреливая риелторов и владельцев спортивных магазинов. Интересное хобби у студентки. Может, это какая-то форма социального протеста из-за идей, которых она нахваталась в Колумбийском. — Вот, тут приколота карточка с номером телефона, кажется калифорнийским, — указала Сандра на одну из последний страниц. Стивен Чо с сомнением переводил взгляд на папку, телефон на столе секретарши и меня с Лекси. — Да, к черту все, — решился он. — Пойдемте, посмотрим на этот дом. Самому интересно. Глава 16 Помощник покойного мистера Борроудейла надел пиджак и, достав из стола ключ, открыл очередной стальной шкаф. — Это чертовщина какая-то, — воскликнул он спустя несколько минут. — Ключ от дома по Лимерик-стрит тоже пропал! Я осторожно подошел к дверям шкафа. Там на полочках в подписанных конвертах лежали все ключи от домов, которые обслуживались агентством. — Я проверил дважды. Вот пустой конверт с адресом. А ключа нет. Значит, кто-то его взял и не вернул. — Может, загадочная Марианна все же объявилась? — предположил я. — Нет, иначе мистер Борроудейл сделал бы пометку в деле. — И дубликата ключа нет? Чо задумался. — Должен быть. Мы должны были сделать копию для уборщиков и ремонтников на тот случай, если она потеряют свой экземпляр. Сейчас проверю в ящике с запасными ключами для персонала. Стивен снова закопался в шкафах и через некоторое время триумфально вынырнул с ключом, снабженным соответствующей биркой. Оставив изнывающую от любопытства мисс Эймс сортировать папки для преемников и отвечать на звонки, мы втроем направились на Лимерик-стрит. Когда Чо открыл дверь, мы вступили в полутемный холл, за которым маячила не менее мрачная гостиная. Как и ожидалось, старый каменный дом встретил нас сыростью, пылью и беспросветным ощущением полной заброшенности. Я увидел на обеденном столе несколько канделябров с недогоревшими свечами и зажег их. Тусклый огонь осветил старую скудную обстановку, выцветшие от времени обои покрытые паутиной, всего несколько предметов мебели под чехлами и пару дешевых пейзажей на стене. — Как часто здесь проводили уборку? — Не знаю, — пожал плечами Стивен. — Может, раз в два месяца. Наверное, пару раз за зиму топили камин, чтобы дом совсем не отсырел. Судя по счетам, мистер Арнольд не слишком щедро оплачивал его содержание. Он стал расхаживать по первому этажу, сокрушенно вздыхая. — Какое чудесное жилище, — приговаривал Чо тоном профессионального риэлтора. — Небольшой ремонт, новые ванные, отчистить всю плесень, и его можно было продать за кругленькую сумму. Отец оставил вам неплохое наследство, мисс Арнольд, — покосился он на Лекси. Девушка его совсем не слушала. Она обошла комнаты со своей свечой и как раз присоединилась к нам. — Тут совсем ничего нет. Я поднялась на второй этаж — там только спальни с незастеленными кроватями и пустые платяные шкафы. Внизу нет ни книг, ни других личных вещей, лишь немного посуды в столовой. Как будто в этом доме вообще никто никогда не жил. Вы хоть представляете, что мы ищем? Я покачал головой. — Здесь есть подвал или чердак? — спросил я у Стивена Чо. — Чердак наверняка есть. И должен быть кухонный погреб. Дверь в погреб действительно обнаружилась на кухне, но она была намертво завалена мешками с углем, к которым, как казалось, никто не прикасался десятилетиями. Дверь на чердак была заколочена досками. — Наверняка в таком старом доме найдется еще много чуланов и кладовок. Вряд ли нам удастся осмотреть их все, вооружившись всего лишь парой свечей, — разумно предположил Чо. — Может, все дело в самом доме? Или в его прежних владельцах? Известно, у кого мой отец его купил? — спросила Лекси. Агент заглянул в бумаги. — Тут почти ничего об этом не сказано. Написано, что домом владела некая семья Холлоран, и он несколько лет был выставлен на продажу, но покупателя не было. Обычное дело в то время, как я понимаю. Очевидно, хозяева разорились во время Великой депрессии. Или сам глава семьи скончался, а обедневшие наследники хотели избавиться от лишней недвижимости. Во всяком случае, это объясняет, почему они вывезли из дома почти все ценные вещи и предметы обстановки. Как я говорил, ваш отец приобрел здание в 34-м году вместе со всем содержимым и почти сразу заключил с мистером Борроудейлом договор о его содержании. Судя по всему, он никогда в нем не жил или жил очень короткое время, недостаточное, чтобы обставить жилище по своему вкусу. — А эти Холлораны, вы про них что-то знаете? — Совсем ничего, — пожал плечами Чо. — Судя по датам, они выставили дом на продажу дом еще до моего рождения в начале 30-х. — И с ним не связано каких-то… старых слухов? Например, может, здесь когда-то давно произошло таинственное убийство или какой-то скандал? — продолжала настаивать Лекси. — Ну у вас и воображение! — изумился агент. — Конечно, странно, что дом центре города пустует больше двадцати лет. Но, клянусь, я в жизни не слышал ни одной истории про дом 520 по Лимерик-стрит, пока вы со мной сегодня о нем не заговорили. Лекси беспомощно развела руками. Казалось, мы больше ничего не можем выжать из этой экскурсии, и нет смысла тратить время несчастного Стивена. Я еще раз оглядел гостиную. Кроме овального стола, трех стульев и пары покосившихся комодов (естественно, я проверил ящики, они оказались пусты), мое внимание снова привлекли картины на стенах. Одна представляла собой сцену на охоте, и, судя по покрытой черной грязью раме и облупившейся краске, висела здесь довольно давно, возможно, еще со времен прежних владельцев, которые не захотели тащить ярмарочный дедушкин вкус в новую жизнь. Второе полотно тоже не блистало художественными достоинствами. Рама тоже была черной и пыльной, краска местами облупилась. Очевидно, местная уборщица себя особо не утруждала. Посветив поближе, я увидел, что на картине изображено море и одинокий маяк. — Это наш местный пейзаж, — сказал Стивен Чо, подойдя ко мне. — Нью-хейвенская гавань и старый маяк. В окрестных художественных лавках таких картин сотни в разных стилях. Можно и открытки купить на память. Конечно же, открытка! С нее все и началось. Я вспомнил, что говорил мне Фред про открытку найденную у трупа Арнольда. На ней была изображена гавань и маяк. Если здесь и могла быть какая-то вещь, принадлежавшая не прежним хозяевам, а автору таинственного послания, то это, безусловно — пейзаж с маяком. Я взглянул на картину теперь уже ближе. В одном углу паутина была сорвана. Чувствуя, что я на верном пути, я поставил свою свечу на комод и снял картину со стены, чтобы поставить ее рядом. Тут же на комоде я заметил похожие по форме круглый и продолговатые следы, где было меньше пыли. Значит, кто-то не так давно производил те же самые операции. Теперь Лекси и Чо внимательно наблюдали за мной, поднеся к стене свои свечи. За картиной оказалась, на первый взгляд, обычная стена, но я сразу заметил, что кусок обоев в одном месте сильно отстает. Потянув его на себя, я обнаружил, что он не приклеен, а свободно болтается, скрывая встроенный сейф с кодовым замком. — Ничего себе, — присвистнул Стивен Чо. — «Супер-Армгард». Вряд ли это мистер Арнольд приобрел вместе с домом. — Вы знаете эту модель? — Конечно. Мистер Борроудейл очень серьезно относился к безопасности. У нас в конторе есть несколько сейфов, и всем нашим клиентам мы настойчиво рекомендовали их устанавливать. Это «Армгард» была одной из лучших моделей 30-х, да и до сих пор многие из них еще в ходу. Сам сейф почти невозможно взломать без специального оборудования. Можно установить довольно сложную комбинацию замка. Но большинство владельцев выбирают базовую. То, что проще всего запомнить. — И что это? — Последовательность из четырех чисел. Чаще всего это какая-то памятная дата. Месяц, день и год. Или комбинация двух дней рождений. Все это мне было хорошо знакомо. Гениальные «медвежатники», вскрывающие сейфы с помощью кислоты и динамита, уже давно работали исключительно на службе кинематографа. Чаще всего сейфы обчищали благодаря человеческой лени и глупости: владельцы придумывали самый простой шифр комбинации, чтобы не забыть, а иногда и просто записывали в ежедневнике или хранили в ящике письменного стола. Но сейчас мое глубокое понимание человеческой натуры никак не могло нам помочь в сложившейся ситуации. Если предположить, что Мэтью Арнольд, он же Мишель Бальтазар, выбрал самый простой шифр из четырех цифр — я склонялся к тому, что это именно так, поскольку пока что все его загадки были довольно простыми и рассчитанными на то, что их адресат не будет слишком долго ломать голову — то, как узнать, что это за цифры? Его день рождения? Или, что еще хуже, день рождения этой загадочной женщины по имени Марианна. А, может быть, какая-то дата, имеющая значение только для них обоих. В любом случае, мы снова оказывались в тупике, поскольку, ни Лекси, ни даже Аманда не могли быть в курсе этих событий, ведь Мишель возник в их жизни на несколько лет позже. Хотя что-то не сходилось. Если у Бальтазара и его таинственной партнерши был некий совместный шифр, понятный только им двоим, то почему они сразу не обменялись всей информацией? Зачем эта игра в викторианскую поэзию, открытка из Нью-Хейвена, странный договор с агентством. Я постарался взглянуть на дело под новым углом. Судя по всему, открытка — это и карта и ключ. Бальтазар устроил так, что, тот, кто получил ее — видимо, тот, кто его знал хорошо — и это наверняка та самая Марианна, должна была, как и мы, следовать указаниям. Найти место, затем улицу, дом, обнаружить сейф. Значит, сама открытка должна была содержать полную информацию, включая и код от сейфа. Я еще раз повторил про себя стихотворение, которое успел выучить наизусть. Хотя на море шторма нет, Ты ставни затвори. На клумбах черный мох как креп, На дереве сидит старик.