Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 8 из 14 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Леонид! Ты полный бездарь! Настолько умопомрачительно антиталантливого ученика у меня еще никогда не было! – возмущалась невысокая стройная девушка-инструктор по пилотированию. Перед ней, понурив голову, стоял кадет Жестянкин, которому, собственно, она и высказывала свое возмущение. И у нее были на это причины! Девятая пересдача зачета. Девятая! И снова полный провал. Фееричный, можно сказать. Умудриться собрать учебным малым космолетом все, все (!) препятствия на маршруте, посадить машину за край посадочной площадки и при этом не угробить себя, инструктора, сидящего в соседнем кресле, и сам космолет надо еще суметь! И это уже в девятый раз! И каждый раз именно так, словно назло, словно издевается! Но невозможно так издеваться! Чтобы специально изобразить такое, надо обладать даже не талантом, а гениальностью. И самое гадское – его нельзя с курса пилотирования отчислить, так как курс не профильный, в основную программу обучения не входит и является добровольным. А этот… упертый тип точно придет сдавать зачет и в десятый раз точно. А перед этим заново проходить все этапы подготовки по теории, часы налета и зачет на тренажере. И опять ей с ним мучиться, поскольку в этом году он один из трех «добровольцев», записавшихся на курс пилотирования. Причем один уже сдался и бросил, а второй сдал и курс окончил. Вот и получается, что ходячая катастрофа Жестянкин является ее единственным и основным учеником на этот год. И с завтрашнего дня они будут проходить этот курс в юбилейный десятый раз! Господи, помоги, спаси, помилуй и дай ей сил не прибить это недоразумение, с упорством, достойным лучшего применения, штурмующее непростую науку управления летательным аппаратом класса «универсал» атмосфера-космос. – Ну как это у тебя получается? Ну вот как? Мы же с тобой это все уже столько раз отрабатывали! Этот маршрут тебе уже во сне должен являться, сколько раз ты его на тренажерах проходил! Ну почему, почему ты не можешь сдать этот проклятый зачет! – продолжала возмущаться инструктор. Звали ее Валаньева Анастасия Константиновна. И сама она являлась буквально «вчерашней» выпускницей Новопитерского Высшего военного летного училища, по распределению (и по протекции мамы – не последнего человека в военном ведомстве, причем о протекции сама Анастасия не знала и считала, что ей просто «не повезло») попавшая в качестве инструктора в Кадетское училище на курс, который не пользовался большой популярностью из-за высоких требований по здоровью и соответствующих им нагрузок. Кадеты-связисты особенным физическим здоровьем и данными не блистали. Блистающие шли сразу в пилоты и десант, а не в связь. Но и тут находились исключения. И одно из них стояло сейчас перед Анастасией Константиновной. И звали его кадет Жестянкин Леонид Васильевич. Он стоял, понурив голову, и осторожно поглядывал на девушку из-под бровей. Валаньеву нельзя было назвать такой уж ослепительной красавицей, нет. Но, безусловно очень симпатичной она была. И смотреть на нее было приятно, даже под такие слова: раскрасневшаяся, слегка встрепанная, возбужденная и часто глубоко дышащая в летном комбинезоне «слегка не в порядке», как можно назвать расстегнувшуюся «чуть дальше» положенного уставом молнию на груди, открывающую завораживающий вид на соблазнительное декольте девушки. А «достоинства» в этом декольте прятались хорошего такого второго размера. – Ну что с тобой делать, Леонид! Ведь девятый раз уже! – поутих наконец боевой запал девушки. Она вообще не умела долго злиться. Особенно на Жестянкина. На него никто не умел долго злиться. Слишком открытый, веселый и непоседливо-непосредственный, потрясающе жадный до жизни мальчишка, умеющий улыбаться так, что губы собеседника сами собой начинают разъезжаться в ответной улыбке. – «Понять и пррростить?» – ответил древней как мир шуткой Жестянкин и улыбнулся. – Никто же не пострадал, Анастасия Константиновна? – Только мои нервы, – уже окончательно успокоившись, ответила девушка. – Снова сначала, да? – осторожно, с непонятной надеждой спросил он. – Нет, – ответила она, чуть подумав. – В этот раз я заберу тебя на две недели на орбитальную станцию подготовки пилотов-истребителей НВВЛУ. Если уж там из тебя пилота не сделают, то это невозможно в принципе! – На орбитальную станцию?! – восхищенно округлил глаза Жестянкин. – А вы и правда это можете?! – Не скажу, что легко, – вздохнула она. – Но думаю, что могу. Ты-то сможешь догнать потом программу обучения? Сумеешь досдать экстерном хвосты за две недели? – Конечно! Я уже так делал, чтобы на конкурсы скрипачей попасть! – Скрипачей? – удивилась она. – Ты умеешь на скрипке играть? – Немного, – смутился Жестянкин и отвел взгляд в сторону. – И чего смущаешься? – улыбнулась девушка. – Это же хорошо. Возьми с собой скрипку, сыграешь мне как-нибудь. Там же не целый день занятия! – Парень, все еще смущаясь, молча кивнул. – Ну, беги, собирайся! – Слушаюсь, товарищ лейтенант! – вытянулся по стойке «смирно» Жестянкин, козырнул и выполнил команду инструктора буквально. * * * – Ну что, дождались?! «Черное Солнце»-таки нанесло удар, а мы до сих пор практически ничего не знаем! – повысив голос, начал высказывать вошедшему мужчине с планшетом его собеседник, сидящий за столом. – Полтора года вы мне твердите: «Работаем, работаем, работаем»! А результат – ноль! Даже меньше, чем ноль! Минус! – Он опустился в свое кресло и закурил. – Я чего-то не пойму: у вас орбитальную станцию Высшего военного училища захватили, а вы спокойны, словно удав. – Что вы! – улыбнулся мужчина с планшетом. – Очень волнуюсь, что нам опять не останется живых террористов для работы. – Живых террористов? – удивился первый мужчина. – А живых курсантов? В случае штурма орбитальной станции, по расчетам аналитиков, до двух третей заложников погибнет: часть от разгерметизации отсеков, часть от применения тяжелого вооружения, без которого штурм невозможен. – Я советую максимально оттянуть штурм станции. Создать видимость подготовки, стянуть силы, начать переговоры, ультиматумы… Но сам штурм не начинать. – Все-таки я чего-то не знаю. Что заставляет вас быть столь самоуверенным, подполковник? – затянулся и медленно выпустил дым в воздух мужчина, сидящий за дубовым письменным столом. – Там Кашим, товарищ полковник, – тихо ответил мужчина с планшетом. – Земля им пухом, – затушил в пепельнице недокуренную сигарету сидящий в кресле и вмиг успокоившийся мужчина. – Передайте на станцию открытым текстом: «Кашим, фас!». Заря-1
Глава 11 Отбыть на орбитальную базу только вдвоем с Жестянкиным Анастасии Константиновне не удалось. Нет, поначалу все шло нормально: бывший начальник курса ответил на звонок бывшей курсантки Валаньевой и легко согласился «поучить летать ее непутевого ученичка». При этом улаживание вопросов с командованием базы взял на себя. Сложность возникла, когда Анастасия Константиновна отправилась к начальнику училища отпрашивать кадета Жестянкина в командировку для обучения пилотированию на базу подготовки пилотов. Там выяснилось, что у Сомова есть дочка, на полгода младше Жестянкина, страстно желающая стать пилотом. А заодно и то, что либо лейтенант Валаньева берет с собой двух учеников, либо не берет никого и сама никуда не летит. Дочку Сомова звали Сашей. Была она на полголовы выше Жестянкина и совсем не похожа на отца. Тот был блондин с голубыми глазами и с легкой горбинкой на носу. Она же шатенка с карими глазами и прямым, слегка курносым носиком. На этом различия не заканчивались: Сомов-старший напоминал грозовую тучу, часто хмурился и редко улыбался. Сомова-младшая много двигалась, много улыбалась, хлопала длинными ресницами, и от улыбки ее на щеках играли озорные ямочки. Леонид неожиданной попутчицы стеснялся. Непривычен он был к обществу девчонок. Что в детдоме, что в училище круг его общения состоял из лиц одного с ним пола. Единственное исключение как раз и составляла Анастасия Константиновна. Так что о том, как себя вести, что говорить и что делать, он не знал совершенно. Часто краснел, путался в словах и прятал за спину чехол со скрипкой. Валаньева смотрела на все это и только подсмеивалась. Ей не терпелось уже попасть в свою альма-матер, в училище, в котором прошли пять лет ее жизни, с которым связано столько воспоминаний, забавных случаев и веселых историй. Встретил на станции их лично Феофанов Василий Геннадьевич. Майор Феофанов, занимающий должность начальника курса у нынешнего состава обучающихся на станции пилотов. Тот самый человек, что в свое время учил летать саму Валаньеву. И, что примечательно, научил! Им троим выделили каюты, дали время разложить вещи, и начались занятия. Именно так, с ходу: теория, тренажеры, тренажеры, снова теория и опять тренажеры. Полетать на настоящих, пусть и учебных, истребителях им разрешили на третий день. К концу недели они уже проводили в них по восемь-десять часов кряду, отрабатывая летные упражнения, фигуры и задачи. Сомова блистала, Жестянкин в своем непередаваемом стиле тупил, повергая в предынфарктное состояние работающих с ним инструкторов. А по вечерам они втроем собирались в каюте Валаньевой, и Жестянкин играл на скрипке. Перекидываясь в картишки, они рассказывали страшные истории и травили пилотские байки… Вот только к середине второй недели стало вдруг не до смеха. Очередной транспорт, который должен был доставить на станцию запас воды, продуктов, прочих расходных материалов для поддержания функционирования систем и аппаратов, принес на своем борту совершенно другой груз. В просторных трюмах его прятались шесть с половиной десятков вооруженных людей, имеющих некое подобие организации и дисциплины. Курсантов вместе с преподавателями и обслуживающим персоналом станции насчитывалось около восьмидесяти душ. Казалось бы, численный перевес на их стороне, но дерзость нападения, внезапность, время нападения (за два часа до подъема), слаженность, проработанный план действий, превосходное знание плана станции и, опять же, превосходство в оружии свое дело сделали. Итог: станция захвачена. Дежурный по станции и помощник дежурного по станции убиты при оказании сопротивления. Эти два офицера, капитан и старший лейтенант, успели убить из табельных пистолетов пятерых террористов и троих ранить. Также послать сигнал на планету и объявить тревогу по станции… Выполнили свой долг и обязанности до конца. Вот только помогло это мало, так как курсантов и преподавателей уже в это же самое время брали сонными в собственных каютах и кубриках. Восемь из них (опять же в основном дежурная смена) были убиты при попытке оказать сопротивление: с табельным штыком против автоматов много не навоюешь. Капитанский мостик и рубка управления были взяты столь же быстро и эффективно, хоть и потеряли захватчики при ее штурме еще семь человек убитыми и двух ранеными. Валаньева, Сомова и Жестянкин вместе с еще десятью курсантами были отконвоированы в рубку управления, совмещающую в себе еще и функции комнаты видеосвязи с планетой для демонстрации серьезности намерений террористов. – Мы – Черное Солнце! Мы – Восход Нового Миропорядка! Ваше общество прогнило! Коррупция во всех эшелонах власти! Богатеи и дворяне эксплуатируют труд простых рабочих, притесняют и считают людьми второго сорта! Полиция продажна, власть преступна, но мы не хотим мириться с этим! Мы – Черное Солнце! И мы – Сила! Мы требуем свержения императора! И мы готовы пожертвовать ради этого своими жизнями! Но нас много! Погибнем мы – на смену придут другие! – вещал в экран высокий мужчина, одетый в гражданскую версию армейского камуфляжа, с автоматом на груди и черной балаклавой на голове. – Надеюсь, вы записали это обращение, господа безопасники? – продолжил он уже без прежнего пафоса, уже вполне нормальным голосом. – Через два часа оно должно крутиться на всех центральных каналах телевидения Империи. И еще вот эти два ролика, которые вам сейчас пересылаются. Иначе мы начнем убивать заложников. По одному каждые полчаса промедления. Для демонстрации серьезности наших намерений… – Он сделал жест своим подчиненным, и из десятка курсантов вывели одного. Подвели к камере, поставили на колени и прострелили затылок. – Мы поняли вас, – пришел ответ от человека с экрана монитора связи. – Как к вам обращаться? – Сначала представьтесь, – потребовал мужчина в балаклаве. – Полковник Службы имперской безопасности Васин. Уполномочен вести с вами переговоры. Так как к вам обращаться? – Обращайтесь: Кондор. Я лидер группы, захватившей станцию. Это мой официальный позывной для вас. – Итак, Кондор. Мы записали ваше сообщение. Руководство рассматривает возможность выполнения ваших требований. Но учитывайте – все, кто находится на захваченной вами станции – военные. Они все давали присягу. И являются сейчас не заложниками, а военнопленными. И по Женевской конвенции от две тысячи триста пятьдесят четвертого года, исправленной и дополненной, требуют соответствующего содержания и обращения. В случае нарушения этих условий вас будут судить не только как террориста по законам Российской Империи, но и как военного преступника в Международном трибунале, если каким-то чудом вам удастся покинуть живым эту станцию! И я говорю вам: «Кашим, фас!», что означает: «Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет!» Валаньева смотрела на экран из-за спин террористов, только что хладнокровно казнивших перед камерой курсанта, и не понимала, что говорит этот человек: он угрожает террористу-смертнику Международным трибуналом. Террористу, у которого в руках целая орбитальная станция! – Вы угрожаете мне, полковник?! – выразил ее мнение представившийся Кондором. – Я полностью контролирую орбитальную станцию! В случае штурма я просто дам команду на маршевые ускорители и грохну ее прямиком тебе на голову, петух СИБовский! Где ты там сейчас сидишь? В Новопитере? В Новоспасске? – Ну-ну, не стоит так кипятиться, Кондор, – мягко ответил человек с монитора. – Я не угрожаю тебе. Я информирую. Просто чтобы ты не делал глупостей и начинал думать о последствиях своих действий сейчас, пока еще что-то можно исправить или, скорее, не допустить… – мягкий голос, говорящий убедительные слова уверенным тоном, лился из динамиков, успокаивая, убаюкивая, сглаживая резкость предыдущих речей. Валаньева оглянулась на своих подопечных, чтобы подбодрить их, успокоить, сказать, что все будет хорошо… Вот только ни Сомовой, ни Жестянкина рядом уже не было. Когда, как и куда они успели исчезнуть, девушка так и не поняла. * * * Саша Сомова, ЭсЭс, как ее дразнили в школе, кралась за своим товарищем по этому приключению, Леней Жестянкиным, веселым стеснительным мальчиком-скрипачом, с которым их познакомила Анастасия Константиновна, инструктор по пилотированию с работы отца, и с которым они вместе прилетели на эту станцию. Когда все началось, их всех троих вытащили из кают странные вооруженные люди. Вытащили и погнали в рубку управления, на самый капитанский мостик. Жестянкин тогда выглядел таким же растерянным, напуганным и ничего не понимающим, как и она сама, как и окружавшие их полуголые курсанты, как Анастасия Константиновна. Саша инстинктивно в этой ситуации старалась держаться поближе к «своим», к знакомым лицам, к Жестянкину и Валаньевой, которые успели за это время стать своими. Потому и оказалась рядом, когда назвавшийся Кондором террорист в черной маске застрелил в затылок курсанта перед камерой. От страха и шока после выстрела она отвернулась и зажмурилась. Но дети не могут долго пугаться, и она открыла глаза. Открыла и увидела спокойное лицо Жестянкина, внимательно слушающего человека с экрана монитора. Еще раз – спокойное! Тринадцатилетний мальчик спокойно смотрит, как перед ним убивают человека! Как такое возможно? Что же это за мальчик такой? И тут Жестянкин вздрогнул, когда прозвучала странная фраза человека с монитора, из которой Саша поняла только вторую часть – знаменитые слова древнего полководца Александра Невского. А вот Жестянкин, похоже, понял и первую часть фразы, потому что не успели эти слова отзвучать, а он уже тихонечко пополз к двери.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!