Выйду — не выйду Она добралась до своих вещей, одеваться не стала — схватила в охапку, побежала к тропинке. Позади то ли на самом деле раздавался смех Ани, то ли это ломались под ногами высохшие под солнцем стебли травы. Значит, Аня не обманула, а вот Троха соврал — пожалел ее, сделал одолжение. А ей не нужна жалость, ни его, ни Борькина. Она привыкла, что между нею и Аней парни всегда выбирали ту, что красивее, ярче, сексуальнее, доступнее. Вот и хотела почувствовать себя такой. Получилось… Всего лишь на ночь. Добежав до поля, Соня спряталась среди высоких колосьев. Надела платье, легла и смотрела в высокое голубое небо, которое прорезали быстрые крылья стрижей. Они селились недалеко, в песчаной горке. Понаделали в ней много гнезд и жили там до середины лета, а потом исчезали в один день. Были — и нет. Гулко бившееся в груди сердце понемногу успокаивалось, приходило в обычный ритм. Соня задышала ровнее, пропал туман перед глазами — высохли слезы, что так и не пролились на щеки. Она задремала под мерный шелест пшеницы и стрекот кузнечиков. Проснулась, когда услышала дребезжание велосипедов — это пронеслась к берегу ватага мальчишек. Пора было идти домой. Соня встала, отряхнула платье и завязала потуже ленту на волосах. Столько в книгах перечитывала про несчастную любовь, встретилась с ней — не понравилось. Отец в саду чинил улей — собирался везти на следующий день на лесную пасеку. — Здравствуй, папа, — Соня присела на скамейку, наблюдая, как трудятся умелые отцовские руки. — Мама где? — Да еще с фермы не вернулась. А ты где пропадала? — Почему пропадала? Я гуляла. — Одна? Трофим тебя уже часа два ждет. Я его в доме оставил защелку починить. Поссорились, что ли? Бывает… Любовь — штука совсем непростая, колючая, вопьется — не вытащишь ее, а то и загниет вовсе. — Надеюсь, до гангрены не доведу! — бросила Соня. — Пап… я раздумала выходить замуж. Вот чтобы гангрены не было, не выйду! — Даже так? Соню рассердило, что отец никак не отреагировал на ее заявление. — Пап, ты не веришь мне? — Почему? — он взглянул на нее поверх очков. — В то, что поссорились — верю. Правда, кто виноват, не знаю. Ты у меня вспыхиваешь спичкой, Трофим тоже может обидеться. А мириться всегда тяжелее, чем ссориться. Зачем ей мириться? Соня повторила громче: — Я передумала выходить замуж! — Да слышал я, слышал. А Трофим знает? По губам отца прошлась усмешка, и Соня насупилась: — Нет еще. Сейчас скажу. — Иди. — И пойду! Соня решительно поднялась со скамейки и направилась в дом. Но с каждой ступенькой крыльца решимость уменьшалась, пока не превратилась в робость. Не каждый день ее зовут замуж и не каждый день она отказывает! Трофим сидел за столом, разбросав вокруг инструменты. Он был увлечен делом так же, как ее отец. Соне даже расхотелось отвлекать его от работы, но он уже заметил ее. — Привет. Я сейчас, только руки вымою, а то — вот… Он мазнул ей по лицу чем-то черным и противным. Соня потерла нос и расчихалась. — Фу, гадость! Что это? — Канифоль. Припаять нужно. Куда пропала ее решимость? Взглянула в карие глаза — и утонула, как несмышленыш. А его мягкая улыбка — контрольный выстрел! Поэтому, когда он попросил помочь умыться, Соня покладисто кивнула и пошла за ним во двор. Слила ему из кувшина воду в ладони, ждала с полотенцем, пока отфыркивался, помогла вытираться и только потом сбежала к себе в комнату и приперла дверь спиной. — Сонь, открой. Давай поговорим. — Не хочу! Трофим запросто мог вынести дверь вместе с ней, но терпеливо ждал, пока она сменит гнев на милость и впустит его. — Сонь, я ничего не понял. — Не понял — и не надо! — пыхтела она, еле сдерживая подступающие слезы. — Иди к своей Анечке! — Зачем мне к ней идти? Я пришел к своей невесте. — Бывшей! — кинула она с гордостью. — Я за тебя не пойду замуж. — Почему? Может, открыть дверь и взглянуть ему в глаза? Пусть попробует соврать! С другой стороны, снова заворожит ее, очарует, и она снова не скажет то, что хочет. — Соня, ты выйдешь или нет? — Трофим стукнул в дверь. — Я думал, ты взрослая, а ты еще ребенок… Это она-то ребенок?.. Соня так резко распахнула дверь, что Трофим отступил назад. — Зачем ты пришел, посмеяться надо мной?! Нашел доверчивую, наивную дурочку? Только и дурочки понимают, откуда берутся такие синяки… Она ткнула пальцем в синяк на его шее. Трофим подошел ко вделанному в дверцу шкафа зеркалу, повернулся и посмотрел на синяк. — Из-за этого весь сыр-бор? Я понятия не имею, откуда он взялся… Соня презрительно хмыкнула и отвернулась. — Будто на самом деле ты не знаешь? И с Анькой ты в воде не плескался, и она не визжала на всю округу. — Я ее не звал и не целовался с ней… Это она сама. Обида захлестнула с новой силой. Он точно делает из нее дурочку! — А ты, бедный, не мог оттолкнуть ее? — Да я не ожидал! — опустил голову Трофим. — Поверь мне! Сонь… Прикосновение обожгло. Соня отдернула руку. — Не надо мне твоей жалости! Вам всем нужна Анечка — вот к ней и идите. Она и Борьку приласкает, и тебе останется… Последнее было уже слишком. Трофим вспыхнул и выбежал из дома. Соня видела в окно, как он идет по двору широким шагом. Не обернулся даже на зов ее отца. Вылетел со двора и резко хлопнул калиткой, чуть с петель не снес. А что она такого плохого сказала? Только самую чистую правду: он всегда любил только свою Аню и совсем не скрывал этого. В сенях загремели ведра, что-то упало, и в комнату, кхекая, вошел отец. — Что ты парню сделала? Вылетел, будто за ним Калигула гонится. — Я не бык! Пожалуй, от быка Трофим не побежал бы. А от нее сбежал. Выходит, она страшнее. Соня, пригорюнившись, ушла на кухню, растопила плиту и вскипятила чайник. Все-таки обычные домашние дела от грустных мыслей очень отвлекают. — Чай будешь пить, пап? — Давай почаевничаем. Вон и мама твоя поспела к чаю. Едва войдя в дом, мать немедленно задала такой же вопрос: — Сейчас мимо меня Трофим по улице промчался — не поздоровался, не остановился. С лица парень спал. Поссорились, что ли? — Хуже, мать, — усмехнулся отец. — Наша дочка свадьбу отменяет. Вот вам и вся любовь. — При чем здесь любовь? — не выдержала Соня. — Он любит не меня, а Аньку! Мать, переодеваясь, выглянула из соседней комнаты. — Это он сам тебе сказал? — Нет. Аня. — И ты так сразу поверила? — мать присела рядом с отцом — теперь они смеялись оба.