Егоров потряс головой. — Что-то вы меня оба с мысли сбили… Что-то я хотел спросить. — С бизнесом у Дробышева все было в порядке? — поинтересовался Николай. — Проблем не имелось? — Нет. Все было очень хорошо. Он ведь, когда тот дом продал, сразу взял два десятка «Газелей». Водителей, ищущих работу, полно, а грузчиков еще больше. И нам сразу повалило. Я не успевала заказы принимать… Не отойти было. Хотели сейчас мне помощницу брать… Но видите, как все получилось. — Много Дробышев вам платил? Елизавета отвернулась в сторону, поджала губы, но потом все-таки ответила: — Он… то есть бухгалтерия на карту мне переводила заработок. А так Дробышев всегда говорил: «Если нужны деньги, то знаешь, где их взять. В нашей спальне в тумбочке». — В нашей? — удивился Егоров. — Так мы жениться хотели. Заявление подали, в конце мая должна была состояться свадьба… — Мои соболезнования еще раз, — произнес Николай. — Тумбочку не проверяли? — поторопился узнать подполковник юстиции. — Все ли деньги на месте? Девушка кивнула. — А собачка ваша где? — поинтересовался Францев. — В спальне на коврике возле постели. Она всю ночь скулила. Я не понимала, почему… А потом и у меня предчувствие было… — Породистая? — спросил Егоров. — А то у меня… то есть у жены чау-чау, но выгуливать почти всегда приходится мне. Не успеваю шерсть с брюк снимать. — Наша Лушка — помесь, — стала рассказывать Елизавета, — внешне как маленький ретривер, но только не такая лохматая, и хвостик бубликом. Мы с Эдиком ее подобрали. С работы возвращались и в промзоне увидели, как какой-то мужчина дразнит собаку: рычит на нее, даже лает, замахивается, будто бы хочет ударить. А собачка бедная в угол забилась, скулит от страха и не понимает, за что ее так. Эдик выскочил и закричал на мужика. Я думала, что сейчас драка начнется… А мужик тот крупный и вроде как пьяный. Тогда и я тоже туда побежала. А собачка эта, увидев подмогу в нашем лице, набросилась на мужика и вцепилась в него. Мы вдвоем с Эдиком еле-еле ее оторвали, поскорее в машину затащили и быстро умчались. Пока ехали, она мне все лицо облизала… Эдуарда тоже… У нас еще пакет с сосисками был… По дороге скормили ей все. Она, тощая, голодная, без ошейника… А в того мужика она здорово вцепилась… — Ну, она маленькая, как вы говорите, вряд ли какой-то вред могла причинить, — попытался закрыть тему сотрудник следственного комитета. — Она вцепилась куда надо, — усмехнулась девушка, — тот мужик визжал от боли и страха. Основательно вцепилась: мы с трудом оторвали… — Давайте все-таки ближе к делу, — не выдержал подполковник юстиции. — Давно это было? — спросил Францев. — История с вашей Лушкой? — Месяца три назад или около того. Мы ее на следующий день в ветеринарку на осмотр свозили, сделали собачий паспорт… Можно посмотреть дату… — Лиза замолчала и вдруг поняла: — Это вы о том, что тот мужик мог отомстить? Ну да, он кричал, что номер наш запомнил и найдет нас и отомстит. Он, видимо, посчитал, что это наша собака. — У Дробышева ведь была собачка чихуа-хуа, если не ошибаюсь, — вспомнил Николай, — досталась от предыдущей хозяйки дома. Где та собачка? — Забрала сестра бывшей хозяйки. Эдик не хотел отдавать, но ведь он не владелец… Подполковник юстиции посмотрел на участкового и произнес, еле сдерживая раздражение: — Выйдем на пару минут, перекурим. Они вышли на крыльцо, и Николай сразу предупредил: — Если что, я некурящий. — Я помню, — кивнул Егоров, — просто хочу предупредить, чтобы ты впредь не мешал расследованию. Я понимаю, что, говоря о собачках, хочешь в доверие дамочке втереться с надеждой, что она размякнет и выложит все, что знает. Но у меня другие методы — надежные, эффективные и неоднократно проверенные. И потом ты кто? Ты у нас — участковый, значит, ты обязан помогать, а не мешать мне. Так что сиди тихо, и это будет самая лучшая помощь с твоей стороны. — Понял, — кивнул Николай, — ты — начальник, а я тихо курю в сторонке. — Типа того, — согласился подполковник юстиции. Они вернулись в дом, следователь опустился на свое место, а Францев расположился на высоком одноногом стульчике возле барной стойки. — А теперь попрошу отвечать со всей откровенностью, — обратился к хозяйке Егоров, — это в ваших интересах, Елизавета Петровна. От вашей откровенности многое будет зависеть, в том числе и ваше будущее. — Какое будущее? — не поняла Романова. — Эдика уже нет, а без него… — Я не о том. Скажите, вам знаком некий Сорокин Александр Иванович? — Это наш сотрудник. Он водитель. — Разве? А у меня он значится как соучредитель фирмы, принадлежащей вашему сожителю Дробышеву. Хозяйка помолчала, посмотрела на Францева, ожидая поддержки, но участковый отвернулся, и тогда девушка согласилась: — Соучредитель. Он давно… то есть уже года полтора работает с Дробышевым… В самые тяжелые времена, когда у Эдика было очень туго с деньгами, Саша помогал почти задаром, и Эдик предложил ему долю. А «Газель» Сорокина оформили как вклад в уставной капитал предприятия. Причем Саша сделал это втайне от жены, которая была категорически против: она считала, что все пытаются ее мужа обмануть, что он вроде как лох. А он… — То есть, — не дал ей договорить следователь, — в случае смерти основного партнера именно Сорокин является выгодополучателем, потому что теперь сможет претендовать на большую долю. Вы его хорошо знаете? — Знаю, но он не будет ни на что претендовать! Саша очень простой и бесхитростный человек. Он очень добрый… — Сорокин контужен на второй чеченской, — не выдержал Францев, — имеет награды, добрейший человек. — Подполковник! — резко ответил следователь. — Мы, кажется, обо всем договорились. — Молчу, — со вздохом сказал Францев и стал рассматривать барную стойку. Следователь задавал вопросы, сожительница Дробышева отвечала на них. Николай слушал, не встревая. Так прошло не более получаса, когда зазвонил мобильный в кармане его куртки. Но куртка осталась в прихожей, пришлось спешить туда. Францев схватил телефон и почти сразу вскрикнул, отвечая на вопрос: — О-о! Так мы в домике, где прежде Черноудова жила, — потом, убирая телефон в карман, крикнул из прихожей следователю: — Подполковник юстиции Кудеяров будет здесь минут через пять. — Павел Сергеевич теперь полковник, — напомнил Егоров, — и у нас есть чем его встретить. Он поднялся и подошел к висящему в прихожей зеркалу, посмотрел на свое отражение, ладонью пригладил волосы, поправил прическу и произнес: — Но у нас уже есть результат, так что не зря поработали сегодня… — Подполковник юстиции выглянул в окошко и восхитился тем, что открылось его взору: — А солнышко уже пригрело крышу — вон как сверху закапало! Вот теперь даже дураку видно, что весна наступила. Последняя фраза не понравилась ему самому, и он попытался как-то сгладить не очень удачное высказывание и продолжил: — Март и снегом сеет, и солнцем греет. Так мой дед говорил. А еще он говорил: пришел марток, надевай двое порток. Сработал сигнал переговорного устройства. Первым к нему подоспел следователь. Он нажал кнопку и бодрым голосом возвестил: — Открываю, Павел Сергеевич, это подполковник Егоров, мы тут ждем вас. Потом он вышел на крыльцо, а хозяйка посмотрела на Францева и негромко спросила: — Кудеяров — тот самый, который убийство Али раскрыл? Николай кивнул. — Эдик говорил, что он очень опытный. Кто же знал, что именно этот человек приедет сюда, чтобы и его убийство расследовать? Николай хотел сказать, что это не совсем так, но промолчал. В дом вошел Павел, и Францев поспешил его встретить. Они обнялись, и Кудеяров спросил: — У тебя все нормально? — Более чем, — ответил участковый, — ну а здесь сам знаешь что. Это услышал Егоров и добавил: — Но мы работаем не покладая рук, как говорится. Я здесь, кстати, по собственной инициативе, хотя мне сейчас вроде как отдых после дежурства положен. — Вы в составе группы, которая уже приступила к работе в городе. — А я вот здесь… Вы позволите доложить о первых результатах? Но Кудеяров показал рукой, что пока не надо. Он шагнул к хозяйке: — Мои соболезнования. Помощь какая-нибудь требуется? Лиза пожала плечами и произнесла негромко: — Постарайтесь найти того, кто его убил. — Постараемся, — пообещал Павел.