Макар от неожиданности сел на кровать. Ната жива и находится в руках у принца. Еще не все потеряно! Он может узнать, что случилось с мамой. Гугл сел рядом. — Ты, Макарушка, большие надежды не строй. Окси такой ловкий ход придумала, чтобы Абу отшить, а на самом деле она знает, что останется безнаказанной. Нет другого способа избавления от беса, как только убить носителя. Об этом во всех мирах известно. Дни твоей невесты сочтены. Не гоблин, так сам бес ее уничтожит. — Мне не кажется, что все так плохо. Вот ответь мне, Гугл, почему Исида открыто нарушила права Аравай-абы? Попаданка дважды сказала «да», но до сих пор находится среди нас. Ведь ведьма за уничтожение бесов должна быть принцу благодарна. А она, при всей нелюбви Заставы к Окси, не подтолкнула ее в спину, чтобы та ласточкой влетела в гобляндский портал. С чего бы это? — Да, надежда умирает последней, — сокрушенно цокнул языком Гугл, видя, как заблестели глаза Макара. — Я знаю, Исида не вмешалась только из-за того, что в их споре есть рациональное зерно, — студент не унимался, горячо убеждая гнома в том, во что хотел верить сам. Ему нужно было вынуть застрявшую в сердце пулю — такую боль он ощущал, думая о матери. Гадания жива — не жива сводили его с ума, и он цеплялся за любую соломинку. — Окси для Заставы стала важной персоной. Можно сказать, заложницей. Желая ее заполучить, упертый Аравай-аба найдет способ изгнания бесов. И я узнаю, соврал бес или нет. — Какой же ты романтик, Макарушка. И фантазер, — Гугл поднялся, поправил жилет, достал из кармашка брегет на длинной цепочке. Глянув на часы, вздохнул. — Ну, я пойду. Выпей, вон, киселек. И ватрушку съешь. Сегодня они особо удались. Даже Исида похвалила. Макар не стал есть. Были дела поважнее. Вернее, думы. Когда гном произнес «большие надежды не строй», Макара словно током ударило — он вспомнил, как вчера отматывал время. Он ясно увидел, что стоило гоблинскому принцу бросить труп Наты на лестницу, как тут же окружающие его фигуры пустились вскачь. Перемотка времени происходила на высокой скорости, словно он смотрел черно-белый фильм начала двадцатого века, с той лишь разницей, что все актеры двигались задом-наперед. Почему его мозг уже второй раз реагирует на слово «надежда»? Почему именно оно стало ключом к открытию дверей с надписью «память об измененном будущем»? Как связана кнопка «Пуск» с самой Надеждой? Когда на совещании в секретной комнате было упомянуто, что слово «надежда» будит его воспоминания, Макар в это слабо верил. Простое совпадение и ничего более, так думал он. Но теперь все меняется — достаточно рассказать о найденном «ключе» Надежде, и она поможет возвратить утраченные воспоминания. Тогда он будет знать, совершил ли ошибку или поступил правильно, переделав будущее. Но как долго Надежда останется рядом с ним? Месяц-два и она уйдет следом за лордом Дагаром. Посвятить в тайну возврата памяти еще кого-то, чтобы ему чаще напоминали о надежде? Макар вздрогнул, вдруг поняв, что находится в комнате не один. У двери в углу стояла фигура женщины. Ее длинные волосы песочного цвета струились по обнаженным плечам. Макар резко отвернулся. Оказалось, волосы — это единственное, что прикрывает ее тело. Дуновение ветра и таинственная незнакомка стоит уже возле кровати. — К-к-кто вы? — Мэя. Не бойся, — прошептала она и склонилась над Макаром. Ее волосы пахли летом — скошенной травой, медом, грушами. Взглянув в глаза Мэи, он ощутил прохладу реки, объявшей его тело и плавно несущей в своих водах. Он едва заметно отшатнулся, когда она потянулась к нему губами, но, увидев печальную улыбку, в которой читался укор, устыдился. Она поцеловала его в лоб. Он, падая на кровать, успел почувствовать, как женщина провела пальцем по его запястью, и кожу опалило болью. Глава 16. На Кимбу опустился туман — С возвращением, Макарка! В кресле сидел Бай-юрн. Его рот растянулся в противоестественной для земных кошек улыбке. Усы, на кончиках которых плясало солнце, задрались как антенны. — Сколько я спал? — Макар потянулся, чувствуя, как занемело тело. — Четыре дня и четыре ночи. Кушать хочешь? — Вот как, — только и смог сказать студент, мысленно сканируя свое состояние. Бока явно отлежал, но в сознании ощущалась такая легкость и чистота, словно он только что появился на свет. Ни плохих мыслей, ни хороших. Ничего, чтобы могло бы задеть и всколыхнуть страшные воспоминания. Да, он знал, что в Нату вселился бес, и что этот бес прошипел о смерти мамы. Но после сна, оказавшегося целительным, Макар не чувствовал едва не сведшей его с ума боли. Лишь слабые ее отголоски, как рябь от брошенного в море камешка. Может ли он потревожить водную стихию? Нет. Море столь велико, что просто не заметит его появления. Комната находилась в идеальном порядке — ни сломанной мебели, ни рваных занавесей. — Мы по очереди дежурили у твоей кровати, — посчитал нужным сообщить кот. — И Гугл, и Мурила с Петрой. И Надежда. Он выделил последнее имя. — Все было так плохо? — студент сел и повел затекшими плечами, хрустнул шеей. — Мы боялись, что ты не проснешься. Мурила с Петрой хотели с тобой попрощаться. — Я был похож на мертвеца? — удивился Макар. Он представил, как у его кровати стоят две скорбные фигуры в черном и произносят в унисон: «Прощай, дорогой товарищ». А потом кладут на его грудь две гвоздики. — Нет. Настал день икс. Сегодня произойдет долгожданное соприкосновение с миром Мурилы. Туман Кимбу ждет ее. Петра взялась сопровождать подругу. Так и заявила, что не оставит ее, помня как был немилостив Кимбу к Муриле. Обе переживают и не знают, чем закончится поход. — А Застава? Разве она их выпустит? — Почему нет? Мурила добровольно пришла на нашу Заставу и сразу же оговорила, что когда-нибудь покинет ее ради чудодейственного тумана. Вот условия пребывания Петры в мире Кимбу пришлось согласовывать. Кимбужцы разрешили, чтобы Петра пересекла их Заставу, но запретила ей входить в туман. Они трясутся над ним, как над богом, соизволившим спуститься к смертным. — Разве Мурила в этом случае не выступает, как Йеллопухец, согласный взять на себя опеку над попаданкой? — Да, все так и было бы, если бы Мурила оказалась мужчиной. Только разнополые пары могут следовать правилам перемещения в иные миры. Ну, или гаремы, если в мире главенствует такая система отношений. — Получается, Мурила вступит в туман Кимбу, а Петра будет ждать ее на пороге? — Все так. Я полагаю, что Петра где-то в глубине души надеялась на туман Кимбу. Кому не захочется стать красивой, всего лишь открыв душу мудрому существу? Но туман не так прост. Награждает только своих. Да и, честно говоря, я не уверен, что все рассказанное кимбужцами не байки, лишь бы оправдать наличие в их мире уродов. Придумали сказочку и верят в нее. А когда урод так и остался уродом, всего лишь раз в жизни вступив в туман, сразу же находятся оправдания. Мол, не чист душой. Сколько таких как Мурила не вернулись домой, лишь бы их родители не испытали за них стыд? — Думаешь, надежды нет? — Все-таки хорошо, что Петра не отказалась от своей затеи. Будет кому поддержать разочаровавшуюся в «мудром» тумане Мурилу. — Когда они пойдут на Заставу Кимбу? — Вот-вот. — Я хочу проводить их, — сказал Макар, доставая рубашку с длинным рукавом. Бай-юрн усмехнулся, понимая, почему Капец сделал такой выбор. На его запястье красным горела татуировка с единственным словом «Надежда». В портальном коридоре скопилось много пограничников. Все ждали, когда откроется проход на Заставу Кимбу. Кто-то, как Надежда, Исида, Крошка Пиу, пришли проводить подруг, сопереживая им, а кто-то, в частности Окси, заявился из любопытства. С лица блондинки не сходила ехидная улыбка. Гордый поворот головы и упертые в бока руки кричали: «Вот она я, Владычица заставская и сама Застава у меня на побегушках». Да, гоблинский принц, сам того не ведая, поднял статус пышнотелой девушки. Ее комната переехала из подвала наверх, и теперь живущие на Пределе частенько вздрагивали от ора и громкого смеха «почти гоблинской королевы», поставившей самого Аравай-абу на колени. — Через недельку я спрошу с него, — хвасталась Окси, собрав вокруг себя любителей сплетен, — выполнил ли он мой приказ. И если нет, не видать подтаявшему куску фисташкового мороженного моего благоволения! — Тьфу, что за дура! — плевался повар, проходя мимо. — Посмотри на себя, хабалка! С кем вздумала шутки шутить! Он же тебя в бараний рог скрутит. — Да мой рогатик ему ножки на шее бантиком завяжет! — парировала Окси. — Пусть только попробует сунуться! А ты, недомерок, иди, куда шел. Котлы и черпаки ждут тебя. — Совсем ум потеряла, — качал головой Гугл. Если бы кто в этот момент видел прищуренные глаза Исиды, понял бы, что шахматная королева знает об Окси гораздо больше, чем она сама о себе ведает. Но Окси купалась в лучах славы, свалившейся на нее, и не замечала недовольства ведьмы. Вот и сейчас Окси закатила глаза, когда взволнованные подруги появились в портальном коридоре. Они держались за руки. Петра была бледнее обычного, а Мурила, стоя у стены, переступала с ноги на ногу. Ее прекрасные глаза с тревогой поглядывали на подругу. Казалась, скажи Петра хоть слово против, и Мурила откажется от своей затеи. Но Петра время от времени сжимала птичью ладонь кимбужки, стараясь подбодрить ее. Когда проход начал открываться, Мурила заплакала. Крошка Пиу обняла ее колени, и ладонь Мурилы погладила малышку по голове. Чем шире становился портал, тем короче были пожелания пограничников, по очереди обнимающих девушек. — Все будет хорошо! — Ждем вас на Заставе! — Возвращайся красоткой! — Ты заслужила! — Замолви слово за Петру, вдруг туман согласится и ее выслушать? — Крошка Пиу подняла на Мурилу свои огромные глаза. — Обязательно, — кивнула Мурила. — Нет, не надо. Мне и так не плохо, — застенчиво улыбнулась Петра. Пограничники не уходили из портального коридора все два часа, что Мурила и Петра находились на Заставе Кимбу. — Сейчас появятся, почти весь песок осыпался вниз, — произнес гном, вернувшись из кухни с бидончиком прохладного компота и стопкой одноразовых стаканчиков. Это был уже третий его поход за напитками. Пограничники сидели вдоль стен и тихо беседовали. Поначалу царило оживление. — Они быстро вернутся, — пророчил Бай-юрн. — Мурила девушка хорошая, туман, если он божественного происхождения, как уверяют кимбужцы, сразу поймет, что она достойна красоты. Вот попомните мои слова. Попомнили. Окси раз пять передразнила его, называя «блохастым оракулом». Кот уже перестал обращать на нее внимание и, устав сидеть, растянулся на полу, позволив Крошке Пиу и Надежде прикорнуть на его теплом бочке. — А ты иди, на лестнице посиди, — поднял он голову, когда Окси захотела присоединиться к ним. — Там место царицы гоблинской горы. — Да Аравай-аба еще в ногах моих будет валяться и молить, чтобы я ему задание полегче придумала! — фыркала Окси, ворочаясь на каменной лестнице. — Вот я ему и прикажу, чтобы всех блохастых на Заставе извел. А что им здесь делать, если мышей не ловят? Развелось бездельников… — Давай доживем до конца недели, — лениво отвечал ей Бай-юрн. — Посмотрим, с чем заявится гоблинский принц, а потом и планы будем строить. А ну как он найдет способ извести бесов, а, Окси? И придется тебе выйти замуж за подтаявший кусок фисташкового мороженного. Если он еще позовет. Такое открытие сделает его самым могущественным во всех мирах, и ему настоящая королева потребуется, а не какая-то сисястая хабалка. Окси поджала губы и задумалась.