— А! Не опоздаем! А вдруг тетя Сара уже их всех пожарила? Девочка отпустила руку матери и бросилась бежать, за ней последовал Рекс. Катя же неторопливо закрыла за собой калитку на щеколду, вошла в дом и переоделась. Чтобы скрыть синяк, она надела бриджи. Ярко-желтая майка контрастировала с ее никак не желавшей загорать кожей. Катя внимательно посмотрела на себя в зеркало. На лице синяка не было. Слава богу, подумала она. — Мам, ну ты где? — возникла на пороге Ксюша. — Мы тебя ждем, а ты тут перед зеркалом вертишься, — укоризненно попеняла она матери и, схватив ее за руку, потянула за собой. Но они успели вовремя. На небольшом столике, что стоял прямо за домом, на развернутой газете лежал, сверкая чешуей, большой лещ с уже выпотрошенным брюхом. Ксюшка не преувеличивала, показывая размеры рыбины. Дмитрий вытирал острый нож о газету: — Вот смотрите, какой у нас с Ксюшей улов. Девочка подбежала к нему сзади и, подпрыгнув, крепко обняла за шею. Губы Дмитрия расплылись в улыбке, глаза его светились нежностью. — Ксения, осторожно, дядя Дима может порезаться, у него в руках нож, — предупредила дочку Катерина. Катя вздохнула. Что же поделать, если девочка инстинктивно пытается найти замену своему отцу. Слезы подступили к ее глазам, и она, стараясь казаться спокойной, сказала: — Ладно, пойду прилягу, я сегодня много плавала, устала. Она резко повернулась и быстрым шагом направилась к дому, еле сдерживая рыдания, рвущиеся из ее груди. Дмитрий внимательно смотрел ей вслед. Он заметил, в каком состоянии находилась молодая женщина, но не знал причины, вызвавшей эти слезы, и чувствовал, что сейчас ее лучше оставить одну. Оказавшись наконец в комнате, Катя бросилась на кровать и дала волю слезам. У нее было такое чувство, словно это ее выпотрошили, как ту рыбу, что поймал сегодня утром Дмитрий. Как она могла так обмануться? Что заставило ее сблизиться с этим человеком: голод давно не знающего ласки тела или жажда любви ее души? И в чем ее ошибка, почему от нее отказался муж? Почему он ушел от своей семьи, бросил дочь, которая так нуждается в его любви и заботе? Вопросы бешеным хороводом проносились в ее голове, но искать ответы на них у нее сейчас просто не было сил. Постепенно слезы иссякли, рыдания стихли, и она незаметно для себя заснула: ее измученные тело и душа просили отдыха. — Соня-засоня, вставай! — курносая лукавая мордашка возникла у нее перед глазами. — Мы уже давно ужин приготовили, а ты все спишь и спишь. — Дочка укоризненно смотрела на нее. Катя закрыла и снова открыла глаза. За окном яркий день перешел в легкие сумерки. Она сладко потянулась: — Боже! Как я долго спала! Присев в кровати, она коснулась голыми ступнями прохладного пола. — Мамочка, достань мне, пожалуйста, платьице в цветочек. — Зачем? — удивилась Катя, пытаясь стряхнуть с себя липкие остатки сна. — Я хочу быть красивой. — Ты и так у меня красавица, когда чистенькая. — Катя улыбнулась. «Все же я очень счастливая, ведь у меня есть такая замечательная дочка!» — думала она, глядя, как Ксюшка стаскивает с себя футболку. — Мам, я чистенькая, но платьице ты мне все равно достань! — Ксюшка в нетерпении переминалась с ноги на ногу. — Ох, ну хорошо-хорошо. Будет тебе платьице. — Катя встала и вынула из комода белое, из жатого, в мелкий цветочек, хлопка платье. Ксюшка легко выпрыгнула из шорт и с готовностью подставила руки. — Руки вверх — штаны наверх! — Она продела тонкие ручки в отверстия рукавов-фонариков. Катерина поцеловала Ксюшку в носик, натянула на худенькую фигурку платье и поправила складки пышной юбки. — Мам, пошли скорее, там уже все за столом сидят. — Дай я хоть лицо сполосну. — Только ты недолго, — попросила Ксюша, — мы тебя ждем. Катя взглянула на себя в зеркало и ахнула. Лицо опухло так, что вместо глаз остались одни щелочки, а нос стал похож на картошку. Она вышла во двор, плеснула в лицо холодной водой, потом, вернувшись в комнату, подвела карандашом глаза, чтобы хоть немного скрыть припухлость. Когда она вошла в комнату хозяйки, то поняла, почему девочке захотелось вдруг надеть красивое платье. Стол был накрыт льняной вышитой скатертью, на нем стояли тарелки с привычной деревенской снедью, но в центре на деревянной подставке красовалась большая, накрытая крышкой чугунная сковорода. За столом спиной к ней сидел Дмитрий. Он, повернувшись, кивнул ей головой в знак приветствия. Тетя Сара стояла рядом. На ней было длинное темно-синее в белый горошек платье с белым кружевным воротничком. Катерина оглядела себя: черные бриджи, мятая желтая майка. Она пожалела, что не надела чего-нибудь понаряднее. — А что, праздник какой? — спросила она, смущаясь. — Да не стой на пороге, проходи, садись к столу, — поторопила ее хозяйка, — а то все простынет. Кате ничего не оставалось, как принять приглашение. Хозяйка разложила по тарелкам дымящийся картофель. — Жаль, что молодая картошка еще не поспела — поздняя что-то в этом году, — сказала она и села рядом с гостями. — Но вы маслица добавьте и укропчика — и вкуснее будет. Ксюшка тут же потянулась к блюдечку, на котором зеленой горкой лежала пахучая травка. — Мам, бери укропчику, — попросила Ксюшка, — это я собрала и порезала, — похвалилась она. Катя посыпала картофель укропом, взяла вилку и попробовала: — Действительно, очень вкусно, летом пахнет. — Ох! Да что ж вы голый картофель-то едите, — заохала хозяйка, — у нас же рыба приготовлена! — Она подняла крышку, и взору предстали золотистые кусочки жареного леща. — Накладывайте, накладывайте себе, — засуетилась тетя Сара, а сама направилась к старому урчащему холодильнику. Пошарив в его глубине, достала красивую, фигурного стекла, бутылку. — Ну вот! — вновь садясь, произнесла хозяйка. — Теперь все на столе. Дмитрий взял в руки бутылку и удивленно вскинул густые брови: — Тетя Сара, откуда у вас «Камю»? — Да это мой старшой привез, еще в Новый год. Он же такой, как ты, почти вовсе не пьет. А ему туристы всякие подношения делают. Он говорит, что это ему иностранцы подарили. Больно им понравилось, как он их водил по всяким заповедным местам. Он у меня молодец, все знает, все расскажет-покажет. — Тетя Сара, а все же по какому случаю? — поинтересовался Дмитрий. — Ну, во-первых, гости дорогие уважили, рыбку принесли. А во-вторых, день рождения у моего младшого в прошлый понедельник был, а я ни с кем не отметила. Хоть опосля да поздравимся, с людьми добрыми всегда приятно, — объяснила она и налила янтарную жидкость в три маленькие хрустальные рюмки. — А мне, а мне? Я тоже хочу поздравиться, — затараторила Ксюшка. — Мала еще, — добродушно заметила хозяйка, но встала и принесла кувшин и граненый стеклянный стакан: — На тебе, тоже чокнись. Катя недоуменно посмотрела на нее. — Да не беспокойся, это квасок, — успокоила ее тетя Сара. — Ну давай, Дмитрий, с тебя тост. Едва Дмитрий поднял рюмку, как Ксюшка легко стукнула о ее край своим стаканом и с готовностью повернулась к матери. — Да не лезь ты поперек батьки, — остановила девочку хозяйка. — Говори, Дмитрий. Дмитрий подождал, пока все поднимут рюмки, и произнес степенно, неторопливо проговаривая каждое слово: — Уважаемая Сара Демьяновна! Хочу вас поздравить с рождением вашего сына Сергея. Здоровья ему богатырского, счастья молодеческого; пусть служба ему будет не в тягость, а в радость. И пусть мать гордится своим сыном. — Спасибо на добром слове. — Хозяйка протянула свою рюмку, все чокнулись. Тетя Сара быстро опрокинула свой коньяк, чуть зажмурилась, крякнула и потянулась за огурцом. Ксюшка сделала то же самое. Катерина, не торопясь, смаковала жгучую влагу, ощущая приятное послевкусие дорогого напитка и тепло, разливающееся по всему телу. Дмитрий же поднес рюмку к носу, понюхал, и слегка пригубив, хотел поставить ее на стол. — Нет-нет, дорогой, — остановила его хозяйка, — первую тостовую — до конца. Дмитрий улыбнулся одними глазами, но подчинился. — Вот так-то лучше, — удовлетворенно сказала тетя Сара, — теперь и рыбки вкуснейшей покушаете на здоровье с аппетитом. Рыба действительно была нежна и вкусна. Ели они молча, наслаждаясь. Ксюшка хотела было заговорить о чем-то, но Дмитрий ее остановил: — Ешь молча, в речной рыбе много мелких косточек, так что недолго и подавиться. Катерина невольно отметила про себя, что девочка беспрекословно подчиняется этому большому и сильному мужчине. Обычно, когда Катерина делала ей замечание, дочка непременно задавала ей множество «почему», прежде чем выполнить указание матери. А бывало, и не раз, полностью игнорировала ее слова. Катя невольно вздохнула: все же трудновато ей будет одной воспитывать свое вольнолюбивое дитя. — Ну давайте еще по одной, — предложила хозяйка, — Дмитрий, наливай. Теперь я скажу. Дмитрий разлил по рюмкам коньяк. Тетя Сара подняла голову и с легким волнением произнесла: — Много лиха я в жизни повидала и вот что вам скажу: нужно всегда верить в добро. Зла в мире много, можа, и поболе, чем добра. — На секунду она задумалась и с легким вздохом добавила: — Поэтому всем добрым людям и нужно держаться вместе да друг другу пособлять. Так давайте выпьем за всех за нас. — За нас, за нас! — подхватила Ксюшка, которая уже успела налить квасу в свой стакан. Хозяйка выпила, закусила и, сложив руки под грудью, запела: Я любила гармониста,