ЭПИЛОГ — Папа, смотри, какие у него губки маленькие, как у куколки… И реснички, как паутинки… А челочка черная почему-то… Катя проснулась и приоткрыла глаза. Она лежала на твердой больничной кровати в отдельной палате. Рядом стояла небольшая белая кроватка, огороженная низенькими перилами. И там был ее ребенок, ее сын, ее новая любовь. Около кроватки к Кате спиной сидели две фигуры: одна маленькая и вытянутая, как свечечка, вторая — большая и широкая. Ее дочь и ее муж. — А какие у него глазки, как у тебя или как у мамы? — продолжала шептать Ксюшка. — Не знаю, наверное, пока голубые, как у всех младенцев, — тоже шепотом ответил Дмитрий. — А когда он откроет глазки? Я хочу посмотреть. — И глазки увидишь, и голос услышишь, — сказала Катя и села в кровати, — скоро он проголодается. — Ой, мамочка проснулась, — обрадовалась Ксюшка и бросилась ей на шею. — Ну как ты себя чувствуешь, Катюшка? — спросил Дмитрий, и неподдельная тревога прозвучала в его голосе. — Все хорошо, не беспокойся, — тихо ответила она. После вчерашних родов у нее чуть кружилась голова от наркоза. — Молодец! Сына родила! — осторожно протиснулась в палату Шура с охапкой снежно-белых роз. — Здорово! Теперь полный комплект. Значит, и мне надо расстараться — девку родить. Катерина улыбнулась при виде слегка округлившейся фигуры своей подруги. Александра тоже ждала ребенка, но он должен был появиться на свет еще только через полгода. Они с Вячеславом обвенчались сразу же, как Слава начал ходить без палки. Свадьбу они отмечали по-русски, с размахом. Невеста, в белом кружевном платье с длинным шлейфом, была неотразимой. Вячеслав был тоже хорош в безукоризненно сшитом на заказ дорогом костюме. Ради этого судьбоносного события он арендовал двухпалубный пароход, где гости веселились два дня подряд, наслаждаясь чудесным видом полноводной летней реки и живописных берегов. После замужества Шура с сыном переехали к Вячеславу. И то ли по воле случая, то ли тщательно перебрав все варианты, Вячеслав купил квартиру в соседнем доме, так что дружба Кати и Шуры только окрепла. И это, наверное, было единственным, что осталось от прежней жизни. Этот год принес много перемен. Катерина закончила оформление интерьера в своей квартире и помогала выбрать стиль для квартиры подруги. Они вместе с Шурой пересмотрели множество журналов, и в конечном счете Катерина села за работу сама. Она вначале набросала несколько вариантов, а потом после длительных обсуждений с подругой представила готовый эскиз интерьера Славе. Тот с удивлением присвистнул, когда увидел ее работу. Он долго рассматривал ее рисунки, в конце концов, почесав затылок, сказал: — Никогда бы не подумал, что это моя квартира… — И, хохотнув, добавил: — Чтоб все так жили! Потом перевернул один из листов, на чистой стороне написал «одобряю» и размашисто расписался. Катя, вдохновленная своей удачей, даже хотела поступить на дизайнерское отделение в местный институт, но решила пока отложить получение второго образования. Через три месяца после свадьбы она поняла, что беременна, и испугалась. Как воспримет это известие Ксюшка? Не изменит ли к ней отношение Дмитрий, ведь она уже не сможет уделять ему так много внимания? Поэтому с рвущимся на части от счастья и тревоги сердцем она сообщила ему, что ждет от него ребенка. Всегда, когда она вспоминает ту сцену, невольно на ее глаза накатывают слезы. Дмитрий несказанно обрадовался. Он скакал от радости как мальчишка. Даже Ксюша тогда несколько растерялась при виде его неугомонного ликования. Но и она пустилась в пляс, узнав, что скоро у нее будет братик или сестричка, и тут же побежала делиться этой радостной новостью с Прокопием Сысоевичем, с которым очень подружилась. Теперь чудной старик в лице Ксюшки имел благодарного слушателя и настоящего собеседника. А совсем недавно, буквально за несколько недель до родов, Дмитрий принес ей свидетельство об удочерении Ксении. Роман легко подписал все бумаги об отказе от дочери. Он к тому времени опять собрался жениться, и перспектива не платить алименты его явно обрадовала… Резкий звук плача вернул Катю к реальности. Ксюшка от удивления даже вздрогнула, а Шура рассмеялась. — Богатырский голос, ничего не скажешь. — И, обращаясь к Дмитрию, сказала: — Подай-ка ребенка жене, пора кормить. На лице Дмитрия отразилась растерянность. Он с сомнением посмотрел на свои руки, потом перевел взгляд на малыша в кроватке: — Да нет, я не умею… — Да что тут уметь? — Шура достала ребенка из кроватки и, бережно поддерживая головку, подала Катерине: — Держи-ка, матушка. Катя бережно приложила ребенка к своей груди, он, не мешкая, нашел сосок и ритмично задвигал щечками. — Мама, — почему-то шепотом обратилась к ней Ксюшка, ее глаза выражали растерянность и любопытство одновременно, — а ты кого больше хотела, дочку или сыночка? Катя задумалась, наблюдая, как крохотный ротик прекратил свои движения и ребенок, как ей показалось, улыбнулся своей первой жизнерадостной улыбкой. Она отвела взгляд от новорожденного и ласково посмотрела на дочку: — Я хотела любви и счастья. И теперь это все у меня есть. К ней подошел Дмитрий, с робкой осторожностью забрал сына и положил в кроватку. И у него теперь тоже было все, о чем только можно мечтать.