Сколько это еще может продолжаться? В тот день, когда Самсон выбрался на прогулку – обошел строительную площадку, бросая птицам черствый хлеб, вдохнул полной грудью морозный воздух, – он понял, что это надолго. Вдруг пришло осознание глубокого душевного кризиса, возможно, даже депрессии, в которой он увязал, как в трясине. В этот момент Самсона настигло чувство, что его злейший враг не полиция – опасность сидит в нем самом. Не раз со вчерашнего вечера ему приходила в голову мысль, что смерть, при всем ужасе, таящемся в этом слове, означает освобождение. Самсон не мог не осознавать риск, связанный с таким настроением. Когда-нибудь, в один из дней этого холодного, серого января или такого же мрачного февраля, который последует за ним, может просто не остаться сил выносить крики птиц в этой давящей пустоте. Вернувшись к дому, Самсон услышал шум мотора. По грунтовой дороге скользнул свет фар. После секундного шока Самсон расслабился, потому что узнал машину. Джон. Вчера он так и не появился, а сегодня Самсон с самого утра мысленно умолял его приехать. Притом что терпеть не мог Джона, хотя бы за то, что тот спал с женщиной, которая нравилась Самсону. Но Бёртон оставался единственным, на кого Самсон мог рассчитывать в своей изоляции, его последним контактом с миром. Самсон ненавидел Бёртона и в то же время скучал по нему; одно это было достаточным основанием, чтобы презирать себя. Самсон остановился на ступеньках трейлера. Бёртон вышел из машины и направился к нему – высокий, широкоплечий, в кожаной куртке и с небрежно обмотанным вокруг шеи шарфом. Самсон вспомнил Джиллиан, и в горле встал ком. – Гуляли? – спросил Джон. Он нес под мышкой стопку газет и журналов, которую передал Самсону. – Вот. Привез вам кое-что почитать, чтобы вы не умерли от скуки. – Здесь так тихо, – задумчиво проговорил Самсон. Бёртон вернулся к машине, открыл багажник и вытащил две большие сумки. – Продукты. И несколько бутылок пива. Алкоголь не решает проблем, но иногда помогает их пережить. – Я не пью, – неуверенно отозвался Самсон и тут же пожалел об этом. Джон хотел как лучше. Бёртон пожал плечами. – Я оставлю бутылки здесь. Что, если вам все-таки захочется. – Да, спасибо, – Самсон отпер дверь фургона. – Войти не хотите? – Времени нет. У меня встреча. – С Джиллиан? – вырвалось у Самсона. Джон покачал головой. – Нет. – Как… она себя чувствует? – Соответственно обстоятельствам, скажем так. По крайней мере, она не сидит без дела. Занимается выплатой страховки за жизнь мужа, ведет переговоры с банком по поводу ипотеки на дом, вернулась на работу в лондонский офис. И да, она отправила дочь к родителям в Норвич. – Она отослала Бекки? – Ну, я не стал бы это так называть. Они с Бекки часто ссорились в последнее время, вот Джиллиан и решила, что будет лучше некоторое время пожить врозь. Послезавтра начинаются занятия в школе, но Бекки не готова вернуться к нормальной жизни. Джиллиан отправила ее в Норвич на весь январь и нашла там психотерапевта, которого Бекки будет регулярно посещать. Девочке нужна профессиональная помощь. Думаю, в общем и целом, Джиллиан рассудила правильно. «Ну конечно, – со злобой подумал Самсон. – Том мертв, Бекки у бабушки с дедушкой… Теперь тебе ничто не мешает. Все идет по плану, не так ли?» Вслух Самсон ничего такого, конечно, не сказал. Вместо этого поинтересовался ходом следствия. Появились ли у полиции какие-нибудь зацепки? – Нет, насколько мне известно, – вздохнул Джон. – Они ищут вас, но в остальном всё так же блуждают в потемках. Может, я чего-то не знаю… – Но у вас связи в полиции. – Пока никакой новой информации, – повторил Джон и посмотрел на часы. – Мне пора. Понимаю, как вам здесь тоскливо, но все, что я могу сделать для вас сейчас, – это навещать время от времени и снабжать самым необходимым. – И это не мало, – пробормотал Самсон. – Спасибо, Джон. Он проводил взглядом Бёртона, возвращавшегося к своей машине. Потом машину. Красавец Джон Бёртон уезжал в мир людей, где еще назначают свидания, устраивают ужины, смеются и ведут светские беседы. За версту видно, что Бёртон из тех, кто всегда встает на ноги, вне зависимости от того, какие ловушки расставила на его пути судьба. А Самсон всегда проигрывает, и это, наверное, тоже хорошо заметно со стороны. Мало что делает мужчину таким непривлекательным в глазах женщин, как клеймо неудачника. Самсон подхватил сумки с продуктами, которые оставил ему Джон, и вошел в свой дом на колесах. Может, все-таки стоит выпить пива… 2 На обратном пути в город Джон думал о Самсоне Сигале. Бедняга вымотан, морально и физически, и долго не продержится. Джон почти не сомневался, что Сигал уже подумывает сдаться полиции, и мысль о том, что тюремная камера не улучшит его положения, – единственное, что удерживает его от этого шага. Даже если в камере он будет не один, для такого человека, как Сигал, привыкшего служить громоотводом для агрессии окружающих, это означает лишь новую опасность. Самсон, может, и был немного сумасшедшим, но не глупцом. Он достаточно трезво оценивал и свое собственное положение, и ситуацию в целом, на это Джон сразу обратил внимание. Самсон не мог не понимать, каким адом обернется для него тюрьма. Джон думал и о себе. Поддержка Самсона – тоже уголовное преступление. Все, что остается сделать полиции, это допросить перепуганного поляка – единственного друга Сигала, пусть и бывшего, – чтобы узнать, что Джон побывал в гостях у предполагаемого преступника несколькими днями раньше и получил информацию, с которой должен был немедленно явиться в полицию. Филдер выжидает удобного случая нанести удар и не упустит этой возможности. Детектив-инспектор Питер Филдер – вот еще одна причина, по которой Джон вмешался в эту историю, решив в последний раз пройти по краю пропасти. Джон почти не имел с ним дел по службе и между ними не было ни серьезных размолвок, ни споров. При этом оба, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Джон считал Филдера посредственностью и обывателем, который сделал хорошую карьеру и, вне сомнения, продолжит делать ее, только из-за того, что корректен, надежен и тем удобен начальству. Никогда в жизни Филдер не стал бы конфликтовать с людьми, нужными ему для карьерного продвижения. Кристи – женщина, в которую Филдер был влюблен – в свое время работала в паре с Джоном. Уже тогда было заметно, что Филдер неровно к ней дышит, и эта тема вовсю муссировалась среди полицейских Скотланд-Ярда. Одному Филдеру казалось, что он умеет скрывать свои чувства. Но история, так или иначе, не развивалась. Филдер так и не решился на роман с Кристи. Лишенные подпитки, сплетни понемногу стихли. Притом что Филдер, можно сказать, «унаследовал» Кристи после ухода Джона. Филдер презирал Джона за легкомыслие и в то же время завидовал его внутренней свободе, Джон это видел. Впрочем, в этом отношении Филдер мало чем отличался от других коллег-мужчин. Многие из них воспрянули духом, когда практикантка загнала Джона в угол. Но ему удалось переломить и эту ситуацию. Джон Бёртон оставил Скотланд-Ярд добровольно. Ушел победителем, заставив бывших коллег почувствовать себя жалкими неудачниками. Он оставил машину довольно далеко от ресторана, где была назначена встреча, но с парковочными местами здесь дело обстояло как с родниками в пустыне. Не в последнюю очередь благодаря горам снега, наваленным снегоуборочными машинами по обочинам. * * * Итальянский ресторан встретил Джона теплыми свечами, запахом пасты и травяных приправ, приглушенными голосами и звоном бокалов. Как и всегда в субботу вечером, здесь было многолюдно, но Джон уже в дверях увидел, что она на месте. Столик, за которым она сидела, стоял в глубине зала, несколько в стороне от остальных. Умная девушка, идеально подходящая для его целей. Она тоже заметила Джона и помахала ему. Приближаясь к ней по проходу между столами, Джон заметил, что она сияет от радостного предвкушения. Определенно, у нее было что-то, за что она надеялась добиться от него похвалы. Детектив-констебль Кейт Линвилл. Тридцать пять лет, а на вид не меньше сорока двух. Русые волосы, бледное лицо с трудноуловимыми чертами. Маленькие глаза, всегда чуть припухшие. Как будто пьянствовала всю ночь, чего, конечно, не было. Мужчины вечно игнорировали Кейт, поэтому ее карьера в полиции не задалась. Как она вообще очутилась в Скотланд-Ярде, оставалось загадкой еще во времена Джона. Но уже тогда она была влюблена в него, чего Джон, конечно, до определенного момента не мог предположить и в самых смелых мечтах. Но однажды, когда он стоял возле ксерокса, Кейт приблизилась с папкой бумаг, которые хотела скопировать, и, после долгого неловкого молчания, поинтересовалась, не желает ли Джон на выходных сходить с ней в кино. Ее голос дрожал, губы стали совсем бескровными, и Джон с удивлением понял, что Кейт ждала этой возможности не один месяц и, должно быть, до посинения репетировала перед зеркалом эту немудреную фразу. Он видел отчаяние, придавшее ей смелости. Тогда Джон вежливо отказался, и она, как и ожидалось, никогда больше не осмелилась приблизиться к нему с вопросом или просьбой такого рода. Бёртон вспомнил о Кейт много лет спустя, когда подыскивал себе информатора в столичном отделении Скотланд-Ярда. Смелостью Кейт не отличалась, а поручение было довольно рискованным; тем не менее Джон все рассчитал правильно. Она была так одинока, что не нашла в себе силы противиться искушению хотя бы такой ценой завоевать внимание мужчины. Отчаяние перевесило осторожность, как Джон того и ожидал. Сегодня они встречались во второй раз, и она, судя по всему, уже ожидала его не меньше получаса. – Здравствуйте, Кейт, – сказал Джон. – Здравствуйте, Джон, – ответила она. – Извините, что немного опоздал. Здесь не так просто припарковаться. Вы на машине? Она покачала головой. – Я приехала на поезде. Не хотела отказывать себе в удовольствии выпить с вами вина. Джон вздохнул, но только мысленно. Он предпочел бы приехать в Бексли, где Кейт проживала целую вечность. Это она настояла на том, чтобы встретиться в центре, под предлогом, что ей все равно нужно сделать там кое-какие покупки. Если разговор затянется – а из опыта прошлой встречи Джон вполне мог этого ожидать, – будет неудобно отправлять ее домой на поезде. Рассчитывала ли Кейт на это? На то, что он ее отвезет или, чего доброго, предложит переночевать у себя? Бёртон сел, взял из рук официанта меню. Кейт ждала, пока Джон что-нибудь выберет, после чего вместе сделали заказ. Кейт перегнулась через стол: – Есть новости. Джон улыбнулся: – Выкладывайте. – Удалось кое-что узнать о жизни Карлы Робертс. Она посещала группу поддержки для одиноких женщин – разведенных, вдов и тому подобное. Они встречались раз в неделю, чтобы помочь друг другу справиться с ситуацией. Группы нет вот уже девять месяцев, но ее основательница пыталась выйти на связь с Карлой Робертс. В группе была одна женщина, с которой у Карлы Робертс сложились более-менее доверительные отношения. Лайза Стэнфорд – кстати, она замужем. Но якобы очень несчастна в браке. – Понятно, – сказал Джон, отметив про себя это имя. – И сколько человек посещали группу? – Всего шесть женщин. У Филдера полный список, Энн Уэстли там нет. Это было бы слишком хорошо. Зато Лайза Стэнфорд – это нечто. – В смысле? – Кристи кое-что про нее нарыла, – грустно объяснила Кейт. Она не любила Кристи, у которой никогда не было проблем с мужской компанией на выходные. Не говоря уже о том, как ее обожал босс. – Так вот, наша сообразительная Кристи пошла с этим списком в клинику, где когда-то работала доктор Энн Уэстли, и сверила с картотекой больных. Угадайте, кого она там обнаружила? – Лайзу Стэнфорд, конечно, – ответил Джон. – Поскольку вы сами только что сказали, что она – нечто. – Именно так, – подтвердила Кейт.