Когда я рывком распахнул дверь, нурра подняла на меня печальный взгляд и осеклась, прекратив терзать мои барабанные перепонки. После чего попыталась развернуться на узком бортике. Скрежетнув по окованному железом краю когтями и неловко вильнув хвостом, все-таки не удержалась. Сорвалась. А потом шлепнулась на мокрый пол и, обиженно вякнув, подняла на меня настороженно-вопросительный взгляд, от которого мои пальцы сами собой сжались в кулаки, а где-то внутри зародился глухой рык. – Э-э… господин маг? – робко спросил кто-то от входа. – У вас все в порядке? Я обернулся и метнул тяжелый взгляд в испуганно отшатнувшегося парня. Тот икнул от неожиданности. После чего в комнате повисла неловкая пауза, в которой было только слышно, как журчит переливающаяся через порожек вода. Но довольно быстро я все-таки взял себя в руки, убрал на место некстати выросшие клыки, а затем наклонился, поднял за шкирку ничего не понимающую нурру и быстро вышел, коротко бросив слуге: – Прибери. Сказать, что я был зол, значило не сказать ничего. Эта крокодилья поганка, эта дрянная необученная малявка мало того что не смогла меня спокойно дождаться и распугала своими воплями весь народ, так еще и во второй раз изгадила комнату, прямо-таки напрашиваясь, чтобы ее прибили. «В клетку, – решил я, поднявшись на нулевой уровень с недовольно урчащей нуррой в руке. – Однозначно в клетку. Фэйталовую. Пока не поумнеет». «Ш-ш!» – недовольно зашипела нурра, когда я поднес ее к лицу. – Я тебе как дам «ш-ш»! – не сдержавшись, рявкнул я. – Без зубов у меня останешься! Малявка прижала уши к голове и умолкла, однако глаз не отвела. Так и таращилась ярко-желтыми зенками, а потом встрепенулась и попыталась дотянуться до меня лапой. Правда, на удар это не было похоже. А еще через миг малявка хрипло мяукнула и потянулась ко мне уже всеми лапами, тогда как ее глаза из настороженно-непонимающих стали умильно-жалобными. После чего она напряглась и звучно чихнула, забрызгав мне соплями чистый воротник. – По-моему, ты ей нравишься, – насмешливо хмыкнули откуда-то из-за спины, и нурра тут же оскалилась, заметив рядом незнакомое лицо. – Не злись. Она ж глупая совсем, не понимает, в чем провинилась. И наверняка устроила весь этот тарарам просто потому, что скучала. Я сделал пару глубоких вдохов и выдохов. Да, наверное. Я просто привык, что мои звери разумны и та же Пакость уже давно не делает гадостей нарочно. А эта мелюзга только вчера глаза открыла. Ей еще мамка нужна. Тепло. Еда опять же. А я как ушел в полдень, так и пропал до позднего вечера. Тогда как мелкая небось и замерзла, и оголодала. А то, может, еще и решила, что ее бросили. – Палец ей дай, – посоветовал Дол, заглянув через мое плечо. – Вместо соски. Тогда и успокоится. Нурра ощетинилась и снова зашипела. Но стоило мне протянуть руку, как она тут же переключилась и, радостно обхватив губами мой указательный палец, довольно засопела. Только на Дола косилась по-прежнему с подозрением, время от времени дергая хвостом и выпуская наружу когти. – Ого, – со смешком отошел каратель. – Надеюсь, я не ошибся, что эта мерзость неизмененная? А то у них зубы ядовитые, и если она тебя поранила, то завтра-послезавтра придется хоронить. – Не ошибся, – хмуро отозвался я. – Целитель еще вчера сказал, что она нормальная. Но изменения могут быть и отсроченными, поэтому придется еще понаблюдать. Да. Лесс Отти дал не слишком утешительные прогнозы и предположил, что подвергнувшийся изменениям в утробе матери котенок не мог родиться без отклонений. Тот факт, что пока они не проявились, еще ни о чем не говорил. Но более точно лесс сможет сказать, когда мелкой исполнится хотя бы месяц. А то, может, и через два что-нибудь вылезет. Малявка тем временем окончательно успокоилась и принялась самозабвенно сосать мой несчастный палец, словно ничего иного ей было не нужно. – Я там молока немного нашел, – вдруг сообщил Дол. – Не знаю, подойдет ли твоей зверушке, но на всякий случай велел принести. Я посмотрел на него с удивлением: – Чего? – Комендант велел помочь, – поспешил пояснить свою заботу парень. – Так что милости просим. А еще он сказал, что ждет тебя утром в кабинете. Что-то там еще ему от тебя понадобилось, поэтому, будь любезен, не проспи. Я утром за тобой зайду. Проводив недоверчивым взглядом уходящего карателя, я в который раз подумал, что ему тут не место. Но потом покосился на уютно устроившуюся на моей ладони нурру. Вздохнул. И, перехватив ее поудобнее, отправился к себе. Надо было посмотреть, все ли убрали в комнате, проследить, чтобы заделали дыру в бочке и наносили еще воды, а заодно напомнить слуге, чтобы принес обещанное Долом молоко. Когда же этот утомительный и суетный день подошел к концу и я вновь заселился в выделенную комендантом комнату, то оказалось, что и сейчас уснуть мне не удастся. Сначала прикорнувшую нурру надо было от себя отцепить. Затем накормить. Потом дождаться, пока принесут ужин, и поесть самому, то и дело отпихивая от тарелки сующую туда любопытный нос кошку. Кстати, ей приглянулось золото. И, глядя, как я один за другим хрумкаю блестящие молги, мелюзга тоже надумала попробовать. Я не препятствовал. Если уж мне минеральные добавки были необходимы, то и ей, наверное, не повредят. Ее молочные зубы, правда, с задачей не справились, однако после того, как Изя обслюнявил выделенную для кошки монету, нурра охотно подъела оставшуюся от нее шипящую лужицу. – Ладно, малявка, иди спать, а у меня еще дела на сегодня запланированы, – проворчал я, когда все насытились, а Изя снова подхватил нурру и убрал подальше, давая мне пространство для маневра. Но как только я поднялся из-за стола и собрался заняться тем, о чем размышлял на протяжении всего дня, меня снова потревожили. На этот раз сверху. Сперва тихим-тихим шорохом, а потом и едва заметным скрипом, как если бы кто-то пытался незаметно проникнуть внутрь. Окинув быстрым взглядом потолок, я ничего подозрительного не увидел и поначалу решил, что просто показалось. Но нет. Через несколько тин шум повторился. А затем в одном из углов, как раз в том месте, где проходил стык между стеной и потолком, что-то отчетливо заскреблось и зашебуршилось. Причем с такой силой, что игнорировать посторонние звуки стало уже невозможно. Осторожно переложив сонную нурру на постель и на всякий случай вооружившись тагором, я настороженно уставился на подозрительный угол. Присутствие некко в отлично защищенном форте было маловероятным. Нашествие злобных термитов – тем более. К тому же ни магическое, ни сумеречное зрение не показывало за стеной ни живых, ни мертвых. Но именно поэтому стремительно усиливающийся шум выглядел все более непонятным. И только когда облицовка на стене сначала выгнулась, а затем и опасно истончилась, а сумеречное зрение так и не показало в том месте ничего плохого, я наконец-то сообразил, кто именно мог так нагло и, главное, открыто безобразничать в напичканном магией форте. После чего Изя со щелчком распрямился, быстрее молнии метнулся вперед и, как только кусок облицовки окончательно отвалился, пробил собой барьер, сцапав то самое существо, что мешало мне спать. Радуясь тому, что не слышу раздавшегося на изнанке визга, я сморщил нос, когда в поврежденном углу пыхнуло облако пыли. А когда Изя бодро оттуда вынырнул и, коротко тряхнув напоследок, сбросил на стол перепачканного, отчаянно чихающего нарушителя, я усмехнулся. После чего подошел. Оглядел виновато-раскаивающуюся белобрысую морду с рубиновыми глазами. По достоинству оценил нервно дергающиеся ушки, неловко прижатые к чешуйчатому пузу лапки с зажатым в них огромным бриллиантом, явно припасенным в качестве извинений. А потом хмыкнул: – Ну кто бы сомневался, что ты меня найдешь. На, это твое наказание за нарушение приказа. Пакость удивленно пискнула, когда я положил перед ней безмятежно сопящего нурренка: «Мряф?» Типа: «Чего-о?!» Я широко улыбнулся: – Знакомься, это – Мерзость. И с этого момента ты отвечаешь за ее воспитание. * * * Оставив сонную малявку на попечение Пакости, я ушел на изнанку и, помедитировав над барьером пару ун, сделал его непроницаемым для обычной магии. После чего споро разделся, сменил матрицу и, открыв портал прямо в центре комнаты, уже в виде нурра нырнул в разверзшуюся впереди темноту. Оставшаяся в форте Пакость разочарованно вздохнула, осознав, что я и на этот раз ухожу без нее. Но во второй раз сердить меня не осмелилась, поэтому честно осталась сидеть на входе вместо сторожа. Тогда как я, вдохнув полной грудью, покрутил головой и устремился в глубь неестественно тихого леса, где, как я и сказал, у меня еще остались дела. Портал я открыл на самой границе, сразу за первой линией молчаливых деревьев. Так, чтобы и со стороны форта его было не видно, и на некко с ходу не нарваться. А там, как я попросил Ули еще рин назад, меня уже встречали – рослый, покрытый черной чешуей нурр, который при виде меня вскинул все свои семь зубастых хвостов и издал низкий вибрирующий рык. Поприветствовав радостно оскалившегося улишша и позволив его хвостам обслюнявить мне щеки, я еще раз втянул носом воздух и огромными прыжками помчался в глубь леса. Туда, где не так давно погибли люди, где без присмотра валялась моя сумка с походными артефактами и где наверняка еще осталось немало недобитых карателями некко, на которых я должен был взглянуть своими глазами. Разоренную поляну мы нашли быстро – от нее до сих пор тянуло гарью. В тусклом свете звезд вся глубина постигшей ее трагедии не сразу бросалась в глаза, но острое зрение нурра то и дело выхватывало из темноты невеселые детали. Тут и там на могучих стволах виднелись жженые отметины. Дымить они почти перестали, но смотрелись как глубокие раны, оставленные паяльником. Земля оказалась взрыхлена и зияла огромными дырами, края которых тоже были опалены и частично осыпались внутрь. Опрокинутая на бок повозка лежала на том же месте, что я помнил, как и два лошадиных трупа, над которыми до сих пор не вилось ни одной мухи. Рядом лежал погибший возница. Еще чуть дальше белели другие тела. Тоже не тронутые ни зверьем, ни мошкарой. Одна из громадных бочек укатилась в сторону. И, судя по белесоватым следам на земле, один ее бок все-таки треснул, из-за чего с таким трудом собранный шекк успел вытечь и тем самым безнадежно похоронил усилия людей, которые его собирали. А вот три другие бочки выглядели целыми, так что, полагаю, господин комендант завтра-послезавтра организует еще один рейд в надежде, что их содержимое не пропало. Углубившись чуть дальше в лес, я с грустью увидел еще несколько тел и признал среди них свою добродушную лошадку. Наверное, когда поднялась суета, она рванула куда глаза глядят, но, на свою беду, выбрала неправильную дорогу и, как многие другие, стала пищей для прожорливых тварей, у которых хватило мозгов устроить такую грандиозную засаду. Поваленное дерево я тоже увидел и, признаться, первое время пребывал в недоумении по поводу того, каким образом каратели умудрились срубить такой ствол. Но потом я обежал эту громадину вокруг. Засунул нос под сломанные ветки. Внимательно оглядел наполовину сожженную, частично оплавившуюся кору и, обнаружив внизу длинную, широкую, глубоко въевшуюся в ствол жженую рану, запоздало понял, почему эта хреновина так быстро и так не вовремя рухнула нам на головы. Как оказалось, упавшее дерево было неимоверно старым и, пожалуй, одним из самых дряхлых на всей плантации. В процессе ожесточенной схватки каратели, естественно, не особо глядели, по кому они палят из тагоров и насколько серьезны будут последствия применения оружия для тесно стоящих деревьев. Вероятно, в какой-то момент гигантская, собравшаяся из многих десятков некко тварь оказалась вблизи от старого дерева. И когда на ней скрестились сразу десять лучей, они, конечно, не могли его не задеть. Удар оказался настолько страшным, что в основании здоровенного ствола магические лучи буквально выжгли широченную выемку. После чего обсиженное некко дерево пошатнулось. И без того одряхлевшее основание в какой-то момент подломилось, а пораженный в самое сердце гигант со скрипом завалился на бок, выворотив корнями приличный кусок земли и едва не угробив отчаянно сражающихся карателей. Быть может, именно это и стало переломным моментом, потому что грохнувшимся с такой высоты тварям временно стало не до охоты. Да еще разбежавшиеся в панике лошади в какой-то степени сумели отвлечь на себя их внимание. Пока некко очухивались и высасывали жизнь из ни в чем не повинных коняшек, люди успели перегруппироваться и отступить. Хотя, если бы я не уничтожил тех тварей, что подбирались к ним под землей, все могло закончиться намного печальнее. Убедившись, что на поваленном стволе и в густых ветвях ни одной твари больше не осталось, я вскинул голову и внимательно оглядел сомкнувшиеся над нашими головами кроны. А вот там некко по-прежнему сидели. Причем немало. И все они при нашем появлении зашевелились, правда, пока еще не осмеливаясь напасть. «Ну что, братцы, поохотимся? – кровожадно оскалился я, нацелившись на самых жирных и малоподвижных тварей. – Тут нам на всех добычи хватит». Первый взревел, заставив некко занервничать еще больше. А потом ринулся следом за мной к ближайшему дереву. Прямо на бегу нырнул на изнанку и, вонзив когти в отозвавшуюся глухим скрипом кору, принялся рывками взбираться наверх. В считаные тины мы преодолели первое «кольцо» и рванули к самой вершине. Источник на моей груди тихонько потеплел. Напуганные его близостью некко суетливо зашевелились и принялись с шипением отползать в стороны. Но на ограниченном пространстве им было некуда деться, поэтому ни для меня, ни для Первого не составило труда пробежаться по веткам, жадно хватая пастью наспех выставленные щупальца и безжалостно вырывая их целыми пучками. По изнанке пронесся многоголосый стон, когда, закончив с одной веткой, мы с братом перепрыгнули на другую. А когда я поднял перепачканную в грязно-черной жиже пасть и, окинув взглядом далекую верхушку, подключил к этому делу барьер, на некогда безмятежном дереве случилась настоящая паника. Собственно, я не сразу сообразил, что дабы свести преимущества некко на нет, мне даже не нужно было до них дотрагиваться. Изогнувшийся, ставший внезапно подвижным и на диво податливым барьер откликнулся мгновенно. А затем по моей команде принялся одну за другой вышибать жирных тварей с веток, после чего они с негодующим визгом срывались со своих насестов и грузно падали вниз. На землю. Где их уже ждал спрыгнувший следом за ними Первый. А затем и я присоединился, благодаря чему поголовье некко на одной отдельно взятой поляне принялось стремительно сокращаться. Когда же мы таким макаром зачистили первое дерево, в мою временами не слишком умную, надо признать, голову внезапно пришла и другая мысль: а зачем нам с улишшами самим лупить некко по головам? Есть ведь способ попроще. Я, правда, только сейчас об этом подумал. Но если барьер теперь настолько послушен, если он по моему желанию способен менять структуру и свойства… если он до такой степени подвижен, что даже порталы позволяет открывать в любом месте и в любое время, какое заблагорассудится, так какого же черта я не использую его возможности в полной мере? Что мешает мне не просто стягивать некко вниз, но и приоткрывать перед ними барьер? Ненадолго. Всего на долю тины. Ведь если мертвые души не переносят воздуха нашего мира, то, если я позволю им этот самый воздух вдохнуть, им наверняка не понравится! Посетовав на собственную недогадливость, я провел пробный эксперимент и, прямо в воздухе вытолкнув одну из тварей с изнанки, довольно рыкнул, когда она в мгновение ока обратилась в пыль. Вот же я тормоз… если бы до меня раньше дошло, что это так просто, сколько бы времени я сэкономил в Сиулье? А здесь? Буквально сутки назад? Эх, все мы крепки задним умом. Хорошо хоть все-таки сообразил. А ну-ка, братцы, расступитесь. Щас я тут подправлю нарушенную экологию… Не все, конечно, удалось с первого раза. Срывать барьер сразу со всего дерева было неудобно и до крайности энергозатратно. Но после полурина всевозможных экспериментов я все же наловчился приоткрывать барьер точечно, ненадолго и прямо возле морд ничего не подозревающих тварей. Всего один миг, короткий визг, хлопок, и незадачливые некко просто лопались, разбрасывая вокруг себя хлопья серого пепла. Когда по одной-две, когда по три-четыре, но я с мстительной радостью перебил их всех, оставив на долю Первого всего несколько штук, чтобы улишши могли перекусить. Остальную поляну я вычистил всю и даже по округе пробежался, пробуя новый способ борьбы с тварями. А когда время перевалило за полночь, с сожалением был вынужден вернуться к порталу, потому что весь лес очистить за одну и даже за десяток ночей было нереально, а отдыхать нужно даже мне. Но это не страшно. Времени вполне достаточно и на лес, и на то, чтобы добраться до старого лагеря, и даже на охоту за сокровищами, если тут таковые найдутся. «Пусть Первый проследит, как поведут себя твари и сколько из них рискнет сюда снова сунуться, – велел я, прежде чем нырнуть в портал. – Я хочу знать, насколько они разумны. И сколько времени им понадобится, чтобы вновь заполонить все вокруг».