— Это не я. Это мой будущий ребёнок ищет себе маму. Пока Лёля пыталась осмыслить ответ, Лёшка расстегнул ей блузку и заголил верх, а затем ещё стал гладить и целовать груди. На требование прекратить, с апломбом заявил: — Должен же я знать, что будет кушать мой будущий малыш?! Ну, кто?! Кто такое говорит девочке?! Поросёнок… Милый… Нежный… И вообще… Надо Лёшику сказать, что она замуж никогда не выйдет! И детишек заводить не собирается! Разве только девочку… или мальчика… Перед глазами предстала смазанная картинка, как она с маленьким на руках каждый день провожает Алёшу на работу. И отчётливо увидела, как уходя Лёшенька целует младенца в лобик и щёчку, а её в глазки, щёчки и губки. Ехидный голос, называемый Гласом Рассудка, напомнил, что Лёля собиралась никогда не выходить замуж. Девочка отмахнулась железным аргументом: “За Алёшу можно!” Потом как-то вспомнилось однажды виденное свадебное платье. Длинное, из белой парчи. И фата ниже плеч… Но только первой пусть родится Алёнка, мамина помошница, а Алёшка, хулиган, как все мальчишки, будет вторым. Сцена, как они с Лёшенькой и детишками гуляют по берегу, показалась приятной, хотя на руках, непонятно почему, появился третий младенчик… Мама подошла к кровати, подоткнула одеяло, поцеловала спящую дочку и получила в ответ радостно-возмущённое: — Лёшик, не надо! 24.01.73 Утром Илья Иванович меня ждал сразу по приезду в район. Первое, что он сказал при встрече: — Ошибся я в тебе, сильно ошибся. Думал ты в область сообщишь, так ведь нет… Хорошо мой подчинённый решил себя проявить, а то и не знал бы сейчас, что делать. — Вы про что? — Про пьяный загул. Или запой. Хотя можно назвать нервным срывом. Отзывают меня в распоряжение облуправления для получения выговора и назначения с понижением в должности. Будет меня городской коллектив перевоспитывать. — Не фига себе! Не повезло вам! — Хороший ты парень, Лёша! Но дурак. Это потому, что молодой. Не понимаешь ничего. Подумаешь выговор. Майора не дали и до пенсии уже не дадут, а взыскание за пьянку через полгода снимают. Запоев же больше не будет. Поработаю пару месяцев, максимум полгода, опять повысят в должности. Пусть сейчас я вольная птица, а там буду под чьим-нибудь началом, зато служить начну в городе. Хоть нормальную квартиру дадут. Надоело мыкаться. Жену на приличную работу устрою, сам отдохну. Ты знаешь, чего тебя вызвал? — Нет. — Попросить хочу — до своего отъезда не помогай моему сменщику. Он ещё не понял, что надолго здесь застрял. Может начать землю рыть, себя показать попытается, чтобы в Питер перебраться. Не подумал гадёныш, что стучать на непосредственного начальника нельзя. Ладно тот обидится, никто другой под себя не возьмёт, кому стукачёк нужен? Здесь ему тоже не обломится. Конечно, он думает, что сможет раскопать пару-тройку дел. Однако сразу вляпается в такое дерьмище, что до отставки не отмоется. Кузьмич тоже пострадавший от стукачей, ему не поможет. К тебе дела сами притягиваются, как к магниту. Вдруг что опять нароешь, тогда Кузьмичу скажи, или сразу в Питер. — Ладно. Обещаю. — Вот и славно. Когда на выставку? Первого числа? — Э… Я же вроде не лечу, сказали “поставленную задачу выполнил полностью”. — Да? У нас всё как обычно! Секретность, мать её за ногу. Ты по одному ведомству дело сделал, а мы другое. План мероприятий с твоими поездками спущен в район, и чтобы скорректировать его, надо на самом верху согласовывать. Мне оно не по погонам, да уже и не должности. Дам тебе совет — поезжай в Питер, но на объектах не показывайся, просто погуляй. Если что — был на подхвате, ждал распоряжений. Команды не посылать тебя не было, так что ещё и исполнительным человеком прослывёшь. Надо ехать, значит поеду. Мне же самому погулять хочется. На заставе меня ждали. Старлей вызвал того же рядового и велел отвести меня в мастерскую, тактично не спросив, что у меня в рюкзачке. Сумку с приятно звякающим содержимым, я “забыл” у него на столе. Две бутылки хорошего коньяка и большая коробка шоколадных конфет из Питера, по-моему, нормальная благодарность. Рядовому такое жирно. Но я же не свинья неблагодарная. Пять плиток шоколада, четыре банки сгущёнки, килограмм сала, два блока приличных болгарских сигарет и две поллитровки водовки по-любому должны удовлетворить запросы основного разработчика. Я по пути перевесил рюкзак на его плечо, парень повеселел. Потом на пару минут скрылся в каптёрке, вышел без груза, но с пачкой сигарет “уже не стоит”, ладно “opal”, в руке, выражением полнейшего, незамутнённого счастья в глазах и лёгким запахом изо рта. Когда успел? Он что, прямо из горла глотнул? Вслед за рядовым из каптёрки выбрался старший сержант с жестяным ящиком в руке. Лёгкий водочный запах и счастье в глазах тоже присутствовали. В жестянке был ИМП, импульсный миноискатель полупроводниковый индукционного типа. В гнездо наушников вставляется разъём кабеля, ведущего к коробочке с рядом неоновых лампочек. В зависимости от силы сигнала загорается то или иное количество. Это и есть “мой” прибор. Питается от “Кроны” и, в принципе, ему по фиг куда включаться. Единственное надо отрегулировать потенциометрами пороги включения первой и последней неонки. Ещё, в благодарность за щедрость, мне была подарена мечта любого поселкового мальчишки, штык-нож от АКМа. Всё как положено — металлические ножны с резиновой накладкой, сам штык с пластиковой ручкой и отверстием на лезвии, кожаные ремешки. Крутизна немеряная! Валерий Матвеевич, старый геолог, по молодости лет что-то учудил в пьяном виде, его карьера рухнула и он, и его жена давно с этим смирились. Однако дядю Володю, моего отчима, переводят с повышением. Раньше на освободившееся место сразу бы поставили дядю Женю Семянюка. Однако теперь он не с нами, взяли человека на очистке золота старателям. И что делать? Можно бы перекантоваться до лета, а там кого-нибудь пришлют. А можно выдвинуть опытного геолога, давно работающего “на земле”. Парторг не против, секретчик не в восторге, но палок в колёса не ставит. Отчиму, по большому счёту, всё равно, но именно он должен был предложить кандидатуру. Ранее они не дружили. Не ругались, ничего такого. Просто разный возраст, разный круг интересов, соответственно разные компании. Батя мужик не вредный, подумал, прикинул — справится Валера или нет, через тысячи три километров будет не видно, а дать человеку последний шанс подняться дело благое. Словом, сегодня пришла официальная бумага — утвердили “и.о.”, но неофициально дали понять, что по результату летнего сезона будет окончательное решение. Наши собрались, за такое дело грех не выпить. Когда я приехал, Валерий Матвеевич был уже в зюзю, отчим в драбодан, парторг в стельку, а вот секретчик лежал на диване у стеночки, и во сне таинственно улыбался. Моя мама с Валентиной Филипповной, женой нового начальника, о чём-то горячо, чуть не до драки, спорят. Прислушался. Мама права! Несколько капель уксуса в подсолнечное масло для селёдочки никогда не помешают. Тут меня заметили. Потащили в мою комнату показали подарки. Кусочков сорок яшмы, камешков десять малахита и столько же нефрита. Дубликаты своей коллекции мне отдали. И прибор. Детектор камней, теплопроводность меряет. Я же про него месяц назад спрашивал. Принцип действия простой. Включаешь, тыкаешь датчиком в камень, смотришь показания. Записал, что стрелка показала, лезешь в справочник. Правда ещё есть вариант — сравнить с эталоном. К прибору приложена коробочка, а в ней на дно приклеено штук тридцать меленьких, с гречишное зерно, камешков под номерами. Даже алмаз есть, только грязно-коричневого цвета. Прибор не панацея, но определять минералы помогает. Раньше мне даже книжки на эту тему подарили. Был и ещё один неожиданный сюрприз. Денежный перевод. Сумма меньше десяти рублей. НО! Это гонорар за фотографии в журнале “Костёр”! На минуточку центральное издание. Пусть пионерское, но центральное. Надо будет журнал ловить, посмотреть, как напечатали, и несколько штук себе на память оставить. Февраль 1-2.02.73 Опять ЯК-40, опять полёт в Питер, правда, сегодня не среда, а четверг. Экспонат, сделанный погранцами, прилетает завтра, вместе с прочими участниками из нашего района. А сам я на областной радиовыставке не появлюсь, разве что будет на то специальное указание. Знаете, кто будет демонстрировать “мою” разработку? Мог бы Попик. Он с удовольствием спаял, подаренный мной ему на днюху, конструктор-радиоприёмник. Но, но, но… С ним мне не хочется гулять, взявшись за руки, на это есть Алёнка. Так что я злоупотребил своим положением, и подружка прилетает вслед за мной. Илья Иванович до своего отъезда провёл с ней инструктаж. Что говорил не знаю, но девочка прониклась важностью задачи и, с моей помощью, написала на бумаге представление проекта. Как собирать-разбирать миноискатель, как подключать экспонат тоже потренировалась. С сегодняшнего дня я не работаю в кооперативе, но на Нури Ваграмовну не в обиде, тем паче Ваграм Ашотович… Кстати, угадайте с трёх раз — они родственники или не очень? Фамилии, разные, но оба армяне. Подсказка — Нури дважды при мне назвала его не по имени-отчеству, не по фамилии, а словом “папа”. Так вот, он предложил мне прикупить кое-что из импорта. Есть каталог вроде нашего Посылторга, но толще, со значительно более красивыми картинками и на английском языке. Цены в долларах. Выбираешь вещь, при необходимости, указываешь свои размеры, смотришь на цену, умножаешь на три, сдаёшь полученное число рублей и ждёшь заказ от двух недель до месяца. Всего! Намекнули, что закупка осуществляется через Петропавловское представительство иностранной транспортной компании. Заказывают у себя и первым пришедшим судном получают товар. Там есть всё. От нижнего белья до верхней одежды, от кухонной посуды до телевизоров. Даже катушечный видеомагнитофон имеется. Но дорогой, собака! Кассетных, наверное, ещё не придумали, в каталоге их не нашёл. Фото, конечно, тоже было. Nikon F2, последний хит фотографической мысли, рекомендовалось купить с Zoom Nikkor auto 80-200 mm f=4.5. Это один из первых объективов с переменным фокусным расстоянием. За такой комплект профессиональный фотограф отдаст машину, квартиру, дачу, жену, дочку и последние непорванные носки. Цена? Не надо о грустном. В долларах и то выглядит солидно, а уж в рублях просто неприлично. Не удержался, достал при добрых людях свою сберкнижку, разделил сумму последнего “Итого” на три и заплакал горькими слезами. Ну… почти заплакал. Как там в фильме тост звучал? “Имею желание, но не имею возможностей.” Не будем вспоминать про заныканную кассу, с ней я бы четверть каталога скупил, а вот на треть уже не хватило бы. Светиться не хочется, потому умеряю свои аппетиты до “пусть наши возможности, совпадают с нашими желаниями”. У меня есть фотоаппараты на почти весь спектр форматов. Лингоф, тяжёлая, профессиональная камера с четырьмя объективами, размер негатива 9 на 12. Снимать можно всё, пожалуй, кроме репортажей. Особенно хороша для студийной съёмки и съёмки пейзажей. Минусы — дорогие материалы и для такого формата трудно найти увеличитель. Да даже если найдёшь, то для размещения потребуется комната. Увеличитель реально огромный, ставится стационарно, такой между съёмками на антресоли не уберёшь. Мой основной инструмент, Пентакон. Три объектива. Приличный полупрофессиональный аппарат, как раз моего уровня. Что портреты, что пейзажи снимает нормально. Для репортажей тяжеловат, хотя сгодится. Увеличитель требует большой, однако разборный, и купить его при желании можно. Лучше Пенктакона Броника, но кроме штатника к ней нет объективов, а портретничек бы очень не помешал. И пентапризма была бы не лишней. Хм… В каталоге они есть, и цены умеренные. По малому формату у меня провал. Имеется увеличитель, но из фотоаппаратов лучшая Практика, причём тоже только со штатником, но принадлежности к ней, хоть дорого, однако иногда появляются. Есть Экзакта, даже две, в прекрасной комплектации. Можно создать великолепную студию… в стиле 50-х. Отлично для музея, для работы не очень. Фотоснайпер, Лейка, новополученная деревяшка и узкоплёночная Мамия слишком специализированные вещи. Может действительно прикупить объектив для Броники? Официальных денег хватит даже на пару и ещё останется. Ладно, меня не торопят, сказали, можно подумать недельку-другую. Последние дни на работе прошли плодотворно. Шикарный деревянный фотоаппарат оказался с наимягчайшим портретником. Я больше люблю резкие объективы, но Нури меня просветила — мягкий объектив, вместе с мелкими морщинками, скрывает возраст женщины. Стоит подумать над возможностью поставить его на Лингоф. А вот с Индустаром-13 Химик что-то нахимичил. Вместо картинки объектив даёт световое пятно, и никакая подстройка не помогает. На деревяшке кооператива тоже стоит Индустар-13, правда, более молодой, конца 50-х годов. Внешне различий почти нет, но рабочий тяжелее. Взвесил. Вес рабочего немного за килограмм, а моего чуть меньше 800 граммов. Возможно, убрана средняя группа линз. Похоже на тайник. И что мне с ним делать? Первое побуждение было вскрыть и посмотреть, вдруг там что-то полезное спрятано? Однако решил обождать до возвращения из Питера. Гостиницу мне забронировал отчим через свою организацию, однако трояк в паспорт я положил, чтобы нашёлся одноместный номер. Остаток дня провёл плодотворно. Зашёл на почту, купил ящик для посылок. В номере быстро собрал фанерную коробку с наклеенными на крышку корешками собрания сочинений Брет Гарда. Почему его? Помимо приличной сохранности переплётов, дело в авторе. Он не на слуху, воровать его книги точно не будут. Скажем, книгами Джека Лондона мог кто-нибудь и заинтересоваться. А вот пересылка сочинений Ленина была бы подозрительной, дураков в органах мало. Внутрь коробки легла шкатулка с империалами из клада Чалдона и ещё одна с червонцами, выменянными на чекушку золотого шлиха. Монеты, полученные на шестнадцатилетие, я в третью коробочку определил. Всё аккуратно обёрнуто в толстое полотно и обвязано бечевой. Промежутки засыпал наломанной крошкой пенопласта. На почте хоть бы одним глазком посмотрели на содержимое посылки. Зря старался! Зато тётка-приёмщица стала дуть в уши, что ценные отправления положено обшивать. Сделал вид, что повёлся и переплатил рубль за дополнительное усиление ящика. Его положили в белый мешок и обвязали верёвкой. Обманули меня, маленького. Отправил посылку простой почтой, до конца марта должна дойти, а там Миша Зайцев должен будет получить. Ему всё едино ехать придётся, контейнер с икрой уже едет по железной дороге в Туапсе. Коля Ким, в свете разговора с Кузьмичом, туда не поедет. Они поговорили с Нинкой и Михой, решили надеяться на честность получателя. Ведь если он их захочет кинуть, то кинет, как маленьких — документы оформлены, груз ушёл, теперь его не остановишь. Да и я за Кайнына поручился, сказал “правильный пацан”. На завтра новые хлопоты. В прошлый раз я разведал, где находятся сберкассы с вкладами Чалдона. Теперь Милютов пойдёт их закрывать. Деньги брать не буду, наоборот, при возможности добавлю для округления суммы. Аккредитив — наше всё. Процент по вкладам маленький, по меркам 21-ого века 2 % смешные деньги. Однако тридцать девять тысяч рублей на счетах превратились в сорок на аккредитивах. Но почти весь день на стояние в очередях четырёх сберкасс я угробил, еле успел на встречу с Алёнкой. Их опять поселили в интернате, но мне там показываться категорически запрещено. Потому мы договорились встретиться у кинотеатра Камчатка. Да, там же, где встречался с Сонькой… Питер знаю плоховато, потому и выбрал знакомое место. Сходили в кино, поцеловались немножко, проводил её обратно до интерната. Договорились, что завтра встретимся в обед. До встречи я по традиции зашёл к спекулянту в фотоателье. Тот встретил меня, как родного и сразу достал Nikon F2. Я ему говорю: — Этот аппарат уже видел месяц назад. Почему он ещё не продан? Что с ним не так? — Цена не такая. Хозяин вот-вот в плаванье уйдёт, а вещью никто не интересуется. Три раза цену скидывали, не берут и всё. Дешевле не бывает. — Крутишь. За дёшево ты сам бы купил и летом на материк бы отвёз. — Да?! А у кого на материке деньги есть? Наши хоть для понтов покупают, а там… — продавец горестно махнул рукой. — Ты думаешь мореманы всё в магазине берут? Нет! У местных блатных. Те нашим ворованный шмот, а морячки что могут в обмен дают. Хочешь, приходи завтра, сам с хозяином поговоришь. Договорился завтра вернуться и побежал к Алёне. Мужик я или нет? Хочу свою девочку чуток приодеть. Покормил в кафе, затем завёл в Альбатрос. Магазин для моряков, торгует только за боны, потому всех туда не пускают. Но нахальство второе счастье. Предъявляю на входе книжку бон и, пока не спросили книжку моряка, громогласно заявляю: “Она со мной!” Быстро вталкиваю девчонку в магазин. У подружки душевное смятение, пока не пришла в себя, подвожу к отделу, где торгуют женскими вещами.