Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 14 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Даже сновидения и те были беспокойные и касались всё того же ответственного задания, которое он получил от самого Сергея Ивановича. Правда, во сне позволялось спорить даже с президентом корпорации, можно было и пожаловаться на тяжёлую долю начальника скопища нытиков и халтурщиков. Помечтать о том, чтобы на стройку прислали хотя бы пару сотен выпускников кадетского училища, а не девятерых, как было в действительности. Тогда можно на всех ключевых постах поставить надёжных людей, а не этих мямлей, которые даже за хорошую зарплату не хотят полностью отдать все силы на благое дело. Видите ли, у них семьи, дети, выходные дни, да и вообще гробиться на работе они не желают. Тупицы, не понимают, что они делают историю, что именно сейчас нужно напрячься, преодолеть навеваемые нам врагами и злопыхателями трудности и победить. Только тогда будет светлое будущее – детям счастье, а им самим почёт и уважение от потомков. Думают исключительно о сегодняшнем дне, о мелком своём благополучии. Только если их клюнет жареный петух куда-нибудь в болезненное место, способны отдаться полностью борьбе за счастливое завтра. Не было в их жизни таких учителей, как у нас в школе – если бы хотя бы год с ними поработал взводный Петрович, то бойцами стали бы и уже ни на какие трудности внимания не обращали. Сказано дело сделать – умри, но сделай. Несмотря на пот, кровь и слёзы, добились бы результата. Телефонный звонок прервал беспокойный сон, но он был как бы в руку. Звонили из кадетской школы, и именно только что приснившийся бывший классный руководитель Петрович. Он узнал, что Андрей в Челябинске, и приглашал в кадетскую школу – хотел, чтобы Андрей провёл встречу с его нынешними курсантами. В любой другой ситуации Андрей непременно бы заехал в «гнездо», – как любой курсант, покинувший его, он свято верен был кадетскому братству. И с удовольствием поделился бы с ребятами опытом жизни и борьбы в большом мире. Но вот нынешние обстоятельства, гонка, в которую его впрягли самые авторитетные для кадетов люди, не позволяла распоряжаться самим собой. Об этом и поведал Андрей Петровичу. Тот как узнал, что лично Сергей Иванович поручил Андрею срочно вылетать в Симферополь, уважительно хмыкнул и произнёс: – Понятно, Андрюх! Тогда давай, выполняй приказ – только держи там хвост пистолетом! Знай, в случае чего за тобой все мы и всегда готовы подсобить. Ну а если сам Иваныч поручил, то, значит, действительно надо пахать как пчёлка и успеть сделать всё в срок. У шефа интуиция адская – знает мужик, когда надо поднапрячься, а когда можно всё делать в спокойном ритме. Если уж он начал дёргаться и гнать, то жди грозы. – Ну, дёргаться-то он не начал, но настоятельно рекомендовал, никуда не заезжая срочно двигаться в аэропорт и вылетать в Симферополь. На объекте всех на уши поставить, но обеспечить бесперебойный ход строительства. Настаивает, что, чтобы не сорвать графика работ, придётся, не дожидаясь окончания всего комплекса работ по геологоразведке, приступать к возведению опор. Объясняет это тем, что в местах, где будут стоять опоры, геология уже известна и нечего ждать, когда работы будут закончены по всей трассе мостового перехода. Потом будет слишком много помех, чтобы спокойно работать. – Вот видишь – ждёт каких-то негативных сюрпризов. Сам знаешь, в каком восторге были все буржуины и зелёная поросль укропов, когда в результате землетрясения обрушился мост через Керченский пролив. Как бендеровцы гопак плясали и радовались разрушениям и погибшим в Крыму людям. Это только официально западные страны приносили свои соболезнования, а на самом деле их пресса нас очередной раз с дерьмом смешивала. И представляешь ощущения буржуинов, если Россия, несмотря на всякие там санкции, колоссальные потери от крымского землетрясения, на крики светил экономики, вдруг возьмёт и возведёт такой объект. Да они там не просто обосрутся словесным поносом, а постараются любым способом помешать строительству моста. Своих агентов влияния зарядят по полной программе, чтобы те заболтали, залили помоями идею строительства, наверняка агенты влияния буржуинов создадут административные барьеры и проблемы в финансировании. Ещё и экологию примешают. А если всё это не поможет, то не забывай про всяких там террористов – или исламских, а может быть, и бендеровских. Так что Иваныч чует это всё, поэтому и гонит. Понимает, что с нашими технологиями мы уже успеем мост построить, а буржуины только начнут свою грязную игру. Если по старинке его строить, то лет пять, не меньше, надо ковыряться. А ты за сколько планируешь его возводить? – Ну, думаю, за пару лет управимся. – Вот видишь, как мы можем кинуть буржуйских аналитиков. На Западе ещё только пердеть начнут, а мост уже стоять будет. Ещё только первые гранты перечислят своим шавкам, а в Крым уже можно будет по мосту ездить. Вот так, парень! Прижми хвост всяким там пособникам буржуинов – покажи, на что способны бывшие кадеты. Поговорил с тобой и тоже взбодрился. Теперь начал ворочать мозгами и некоторые распоряжения начальства понимать. Вот Бык недавно проводил совещание, где поставил задачу переделывать расписание занятий девятой роты. Распорядился их, так же как и десятую роту, обучать работе на тренажёре «Жар-птицы». И в занятиях физподготовкой сместить акцент в сторону обучения курсантов хорошо переносить перегрузки. Так что, Андрюх, похоже, наших птенцов готовят к полётам на «Рексах». А это о многом говорит умному человеку. Так что думай и будь готов к любой неожиданности. Слова Петровича перекликались с мыслями Андрея. Он тоже был уверен, что враждебные силы постараются сделать всё, чтобы помешать строительству моста в Крым. А когда на Западе узнают, что строится не просто мост, а буквально нитка жизни для жителей Крыма, так возможны и диверсии на подведомственных ему объектах. Об этом он прямо говорил сегодня Сергею Ивановичу. Потом они вместе думали, как оградить важнейшие объекты от вражеских происков. Самым узким местом был признан подвоз компонентов для синтеза уралия. Если даже диверсант проникнет на саму стройку, то взрывчатка, которую ему удастся заложить, не сможет повредить элементу моста, изготовленному из уралия. К тому же все объекты взяты под охрану внутренними войсками, и даже больше того: ФСБ обещает направить в тот район свою спецгруппу, обученную борьбе с террористами. Так что в месте проведения работ смертельные укусы противников строительства моста исключены, а вот подвоз стратегического сырья очень уязвим. Несколько тысяч километров везти тургоякский песок и смолинскую воду, и на любом перегоне возможно пустить под откос эшелон, перевозящий эти стратегические материалы. Казалось бы, ну и чёрт с ними, невелика потеря, загрузим новые эшелоны песком, а в цистерны закачаем смолинскую воду и всё равно доставим этот материал на Таманский полуостров. Но всё это было далеко не так – прошли времена, когда никто не считал, сколько тонн тургоякского песка отгружено. Запасы его значительно уменьшились, а новых месторождений так и не выявили, несмотря на колоссальные усилия геологов корпорации. Со смолинской водой положение было ещё труднее. Конечно, само озеро так и оставалось полноводным, но вот в шахте, откуда её черпали для синтеза уралия, воды становилось всё меньше и меньше. Темпы производства уралия были выше, чем воспроизводство одного из его главных компонентов. Вода просачивалась из озера в шахту очень медленно, не более трёхсот литров в сутки. Нарушать естественный процесс прохождения воды через земляные пласты правление корпорации запретило. Легко можно было что-нибудь нарушить, и обратно свойства природного катализатора не вернуть. Целая лаборатория, оснащённая новейшим оборудованием, уже лет двадцать билась над тем, чтобы вода, набранная из озера, приобрела те же свойства, что и жидкость из шахты, но ничего так и не получилось. К тому же вода из шахты требовала осторожного с ней обращения – например, хранить её можно было или в шахте, или же в специально изготовленных ёмкостях. Вода теряла своё свойство катализатора, если её транспортировать в обычных железнодорожных цистернах. Поэтому для корпорации были специально изготовлены три цистерны из дюралюминия, которые сейчас поступили в распоряжение Андрея. Если хотя бы одну из них диверсанты уничтожат, то строительство очень затянется. Эти цистерны весьма сложное изделие и были произведены по спецзаказу в Германии. Понятно, что если сейчас заказать подобные цистерны, то немцы не будут их производить, сославшись на санкции, а если самим напрячься и изготовить такие же мобильные ёмкости, то это затянется года на два, не меньше. Когда обсуждали этот вопрос, Сергей Иванович, зло сплюнув, воскликнул: – По полной программе окружили нас демоны! Спокойно вздохнуть не дают ублюдки! Чуть в сторону от их гибельного курса, так сразу окрик – стой! к ноге! А чуть промедлишь с исполнением приказа, так сразу на голову их помойные санкции и грязные измышления. Граждане стран, в которых эти демоны воцарились, находятся в каком-то мороке. Душу им заменили гаджеты и поиск доступных развлечений, чтобы убить своё свободное время. И к нам они напустили свои миазмы – соблазнили некоторых деятелей поменять свою бессмертную душу на полный зелёных бумажек кошелёк, который теперь те держат в своих душных подвалах. Потом, немного успокоившись, продолжил: – Ладно, не бери в голову, это всё эмоции, а их к делу не пришьешь. Нам в этой ситуации выход только один – действовать быстро, не давая шанса противнику помешать строительству моста в Крым. Мы должны опережать их хотя бы на шаг. И наши технологии и уралий дают нам этот шанс. Пока до них начнут доходить сведения, что русские опять начинают ковыряться с мостом, – основные материалы уже должны быть завезены на объект. Пока они раскачиваются, мы уже полностью закончим возведение мостового перехода. По данным Бориса Михайловича, несмотря на то что корпорация уже возвела много мостов, западные конкуренты ещё не в курсе, какой технологией и материалом мы обладаем. Не было ещё таких знаковых объектов, да и службы Михалыча хорошо работают, затуманивая мозги как нашим, так и западным специалистам. Они всё ещё уверены, что в Мостотресте просто собрались ушлые ребята с большими связями наверху. Гребут деньги лопатой, занимаясь очковтирательством и распиливая бюджетные деньги. Вот это и даст нам возможность пару лет спокойно заниматься делом. Информация о том, что Мостотресту поручили строительство моста, появится в открытом доступе дней через двадцать. И сразу же начнёт обрастать подробностями, как пилятся бюджетные деньги. Службы Бориса Михайловича об этом позаботятся. Да и учредители корпорации примут в этом посильное участие – например, Роман Евгеньевич через месяц вылетит в Куршевель, погудит там от души, посорит деньгами, постарается принять участие в каком-нибудь скандале. Одним словом, создаст впечатление купца-ухаря, которому подвезло хапнуть хорошие деньги, вот он и отрывается по полной программе. Ну, это ладно, ты не волнуйся, если до тебя дойдёт, как развлекаются учредители корпорации. Спокойно работай и знай, что это твои руководители отвлекают, так сказать, огонь на себя. Гони стройку вперёд, несмотря ни на что. Кадрами постараемся тебя укрепить – бывшие кадеты, которые сейчас заканчивают строительные вузы, будут направлены на строительство Крымского моста. Ты вроде бы об этом больше всего просил? – Так точно, Сергей Иванович! Сейчас среди наёмных работников маловато энтузиастов. Даже большими деньгами трудно заставить народ перерабатывать и полностью посвятить себя поставленной задаче. Кратковременно можно лозунгами увлечь народ, но длительный период в таком темпе они работать не могут. Школа не та – это вам не бойцы, закончившие кадетское училище. – Да, кадеты – это, пожалуй, наша главная надежда на успех всего дела! Вот скажи, только честно признайся, ты сам уверен, что сможешь преодолеть все возникшие трудности? – Так точно, Сергей Иванович, – прорвёмся! – Ну ладно, Андрей, тогда дерзай, и пусть нам способствует удача! Самолёт корпорации тебя ждёт на аэродроме, поэтому никуда больше не заезжай, а быстрей дуй в Симферополь. Впрягайся там в руководство строительства моста на полную катушку. На этих словах аудиенция закончилась, и, пожав Сергею Ивановичу руку, я вышел из кабинета. Голова и тогда была мутная от бессонной ночи, а после беспокойного, нервного сна в машине она совсем ничего не соображала. В аэропорту вёл себя чисто на автомате, даже смог пошутить со стюардессой. Но когда пристроился в мягкое кресло, сразу отключился, даже не почувствовал момент взлёта. И сон был на удивление приятный, про благостные дни обучения в кадетской школе, про настоящую дружбу и верность. Уже перед самым завершением полёта, наверное, из-за начавшейся воздушной болтанки (в Крыму разыгралась непогода), приснившаяся сцена свидания с первой любовью сменилась картинками драк с пацанами из Колупаевки. Именно наш выпуск был обречён на такие драки. Местные уличные банды не воспринимали того, что в Челябинске появилась сила, способная противостоять им – таким сильным и отчаянным пацанам. В их среде котировался только культ силы, ну и пришлось курсантам отвоёвывать авторитет. Это сейчас курсант в увольнительной может совершенно спокойно ходить один в любом районе города, а тогда это было невозможно. Стоило даже группе кадетов появиться, допустим, в кинотеатре, то после сеанса их обязательно поджидала толпа местных пацанов. И начиналось – в ход шли кулаки, часто ножи и практически всегда найденные невдалеке подручные средства. Насчёт этого курсантам было проще, каждый на себе носил своё оружие – конечно же, это был ремень с тяжёлой бронзовой пряжкой. Точно такой, какие носят солдаты, только на нём был выгравирован герб училища. И умение обращаться с ним было культом курсантов. В свободное время даже ребята из младших рот отрабатывали разные финты и удары ремнём. Эти бурные годы шатания по челябинским подворотням очень пригодились в дальнейшей студенческой жизни. А именно, при отвоёвывании места под солнцем в общежитии МАДИ. Учащиеся из кавказских республик полностью захватили над ним контроль. Можно сказать, превратили это место в большой гарем, где роль евнухов выполняли славяне. Ну, естественно, бывшие кадеты это терпеть не смогли. Хотя в МАДИ из бывших курсантов поступило всего два человека, но зато каких – настоящие рубаки и бойцы от Бога. Бились с супостатами насмерть, и, наверное, их бы в конце концов забили, но помешало этому кадетское братство. Кроме них в московские вузы поступило ещё двадцать семь бывших курсантов – вот они и явились той силой, которая в процессе разборок (некоторые из них были с применением огнестрела) и усмирила разбушевавшихся джигитов. Девятеро из них отправились на родину грузом 200, дюжина стали инвалидами. Среди бывших курсантов тоже были жертвы – пятеро похоронены на кладбище близ училища, и теперь курсанты периодически устраивают у их могил вахты памяти. Может быть, вся эта бойня продолжалась бы и дальше, ведь несколько челябинцев были объявлены кровниками влиятельных на Кавказе родов, но вмешалось руководство училища. И действовало оно несколько нестандартными методами. Были вызваны все не находящиеся на службе в силовых структурах выпускники, которых командировали в Махачкалу с единственным заданием – внушить местным абрекам, что трогать кадетов получится себе дороже. Кроме этого, под видом футбольных болельщиков туда же выехала девятая и десятая роты. Драки и поножовщина продолжались в столице Дагестана больше недели. И только тогда руководство училища пошло на переговоры с местными старейшинами. В результате этих договорённостей кровники примирились, топор войны был зарыт, а челябинцы стали в Дагестане весьма уважаемыми людьми. И уже даже в курсантской форме могли спокойно поодиночке гулять по вечернему городу. Дорого далось это умиротворение Махачкалы: из пятисот туда выехавших тридцать два прибыло в Челябинск в цинковых гробах. Семнадцать человек бывших курсантов получили срок и за большие деньги (чтобы сидели в определённом месте) отбывали его сейчас в Копейской колонии. Естественно, они там ни в чём не нуждались, а, наоборот, навели в этой зоне свой кадетский порядок. Так что даже внутри пенитенциарной системы у корпорации теперь тоже были свои люди. Большую роль в вопросе примирения сыграли представители дагестанской диаспоры Челябинска. Их отпрыски уже сталкивались с кадетами, и больше им этого не хотелось. Наверное, это они и довели до своих родичей – что нельзя будить этого зверя, разорвёт всех и будет биться до последней капли крови, и скорее всего, чужой. Объявляя кого-нибудь из кадетов кровником, получаешь несколько тысяч смертельных врагов. У которых есть всё – и деньги, и связи, и свирепость зверя. Начавшиеся после кошмарных видений теоретические рассуждения внезапно прервались – мозг получил команду и переключился на другое, а именно вернулся в реальный мир. Андрей очнулся от сна, разбуженный толчком – это самолёт приземлился в аэропорту Симферополя. Глава 7 После знакового заседания Совбеза в Тургояке жизнь Сергея стала напоминать гонку на выживание. Теперь он превратился в важного государственного чиновника, и нагрузка, добавившаяся к работе президента корпорации, руководителя первой лаборатории и прочим обязанностям, включая и члена попечительского совета кадетского училища, довольно сильно возросла. А выгода от этой дополнительной нагрузки была-то всего лишь одна – добавившийся в кабинете телефон. Правда, он был особенный, что-то типа палочки-выручалочки, облачённой в форму телефона – стоило его поднять, и ты связывался с президентом страны. И Сергей этим волшебным телефоном бессовестным образом пользовался. Ну не хотела административная машина двигаться без толчка сверху. И даже после нажима из Москвы она со скрипом начинала еле-еле вертеться, грозя вот-вот остановиться. Единственно, почему не останавливалась, это из-за того, что Сергей не только драл горло, грозя разным должностным лицам санкциями, вплоть до уголовного преследования, но и хорошо смазывал ржавый административный механизм разными бонусами, а иногда и живыми деньгами из фонда корпорации. Худо-бедно, но дело двигалось, административные препоны перед структурными подразделениями корпорации снимались. Пускай экономика страны в большинстве отраслей и была в стагнации, но уже кое-где появлялись ростки использования новых технологий на основе уралия и производных от него. Иногда в самых неожиданных сферах происходил прорыв российских товаров на мировой рынок. Например, самые передовые позиции были заняты в совершенно не свойственной для России сфере деятельности, такой как зубное протезирование. Необыкновенной прочностью обладали протезы, изготовленные в России. Потребители это быстро просекли, и заготовки для имплантатов практически все теперь завозились из России. А богатый пациент, которому требовались особо сложные протезы и суперкоронки, потянулся в Челябинск. Там возник громадный стоматологический центр, где индивидуально, для каждого клиента, путём распечатки на 3D-принтере изготавливали уникальный протез. Поток клиентов постоянно увеличивался, и уже процентов пятьдесят из них были иностранцы. Но это один из маленьких и незначительных фактов успеха российских технологий. Главные же товары, которые сметали всех конкурентов на своём пути, это, несомненно, были солнечные батареи и супераккумуляторы. Если кое-как со спросом на солнечные батареи корпорация справлялась, то на аккумуляторы стояла очередь из оптовых покупателей. Всем они стали нужны, и больше всех требовали поставки супераккумуляторов, ставших называться у-батареями, производители электромобилей. Но удовлетворить растущий спрос корпорация не могла – больше половины мощностей построенного в Тургояке аккумуляторного завода было задействовано на программу «Рексов». А эта программа требовала колоссальных ресурсов. Ведь кроме производства самих «Рексов» развернулись работы по возведению второй стапели. Население Тургояка многократно увеличилось, перевалив за пятьсот тысяч человек. Все общежития были переполнены, и даже недавно возведённые корпуса пятой школы теперь использовались для проживания привлечённых специалистов. Город из тихого посёлка, заселённого в основном научными работниками и членами их семей, превратился в клокочущую скороварку, выпускающую из себя пар в виде конфликтов между старыми жителями и недавно прибывшими. Невероятная вещь: в городе стали случаться драки, появились алкаши и наркопритоны, открылось несколько злачных заведений. Одним словом, город стал напоминать поселение Дикого запада Америки во времена золотой лихорадки. И это несмотря на то, что Тургояк был закрытым городом, и чтобы жить в нём, нужно было пройти ряд проверок по линии МВД и ФСБ. Казалось бы, в таком месте легко навести порядок – силовых структур море, пустил патрули, пересажал самых буйных и наглых, и станет опять тишь и благодать. Я, как президент корпорации и член Совбеза, запретил наводить порядок силовыми методами – хотя элементы бардака меня, конечно, раздражали. Но разрушить тот дух свободы, конкуренции, надежды вырваться в лучшую жизнь, который воцарился в головах жителей Тургояка, я боялся больше всего. Пускай у местных чиновников возникают трудности и проблемы, пускай жалуются некоторые жители на бардак и нарушения их права на спокойную жизнь, но зато город полон энергии и стремления развиваться. С детства меня преследовал кошмар оказаться в таком месте, в котором побывал когда-то с отцом. Это было во времена СССР, а побывал я всего лишь в одном крупном и важном госучреждении. В воспоминаниях осталось, как мы, празднично одетые, с шумной городской улицы, прошли в большой каменный дом и попали в царство тишины и покоя, вход в которое охраняли два здоровых лба в милицейской форме. Казалось бы, ничего особенного в том доме не было, широкие коридоры, застеленные ковровыми дорожками, громадные дубовые двери и тишина… В голове после нахождения в этом доме пять минут сформировалась мысль, что за этими полированными дверьми, так похожими на крышки дорогих гробов, стоят мертвецы с косами, поэтому везде и стоит такая тишина. Это впечатление только усилило появление человека в чёрном костюме. Он шёл по краю ковровой дорожки тоже бесшумно – как будто крался. Схватив отца за край пиджака, я разрыдался, и это был первый и единственный раз в жизни. Тогда моя истерика произвела на отца удивительное впечатление, он повёл себя не так, как обычно, когда я капризничал. Вместо того чтобы дать подзатыльник, батя наклонился и шёпотом начал уговаривать, чтобы я вёл себя прилично, а когда это не получилось, схватил за руку и потащил обратно к выходу. Уже на улице надавал подзатыльников, наорав, приказал сидеть на лавочке и никуда от неё не отходить, после этого убежал обратно в этот страшный каменный дом. На улице было хорошо, пускай и непривычно, но вскоре нашёлся друг, мама которого сидела на соседней лавочке. Жизнь начала бить ключом, а в подкорке отложилось, что тишина и идеальный порядок означает мертвецов и смерть. Потом, когда ту эпоху начали называть временем застоя, я стал уже взрослым и, основываясь на своих детских впечатлениях, мог представлять, что это было такое. Казалось бы, был порядок, по крайней мере видимость его, было тихо, впечатление такое, как будто все довольны своей жизнью, но это спокойствие, внешнее благолепие, было похоже на кладбище – идея умерла, осталось только животное желание набить себе брюхо и поудобней устроиться в самый красивый, навороченный крутыми прибамбасами гроб. Люди, которые рулили страной в годы заката социализма, совсем потеряли связь с реальностью. Старческие мозги уже совсем окостенели, а немощным членам требовался покой. Конечно, была попытка омолодить верхний эшелон власти, но она провалилась. Лень и инертность уже овладели большинством управленческих кадров, и дёргаться, внедряя что-то новое, совершенно не хотелось. Казалось бы, беспричинный распад великой страны детский мозг связал с тем мёртвым спокойствием, которое было в большом сером доме. Когда я вырос и стал мыслить логично, то сформулировал это детское впечатление – власти просто-напросто отгородились от шумных, беспокойных улиц кордоном и там, в тиши кабинетов, решали, казалось бы, архиважные проблемы. Но это для них они казались архиважными, а для жизни эти дутые вопросы не стоили даже выеденного яйца. Людьми надо было тогда заниматься, а не великими стройками. Видно же было, что народ желает хорошо жить здесь и сейчас, а не рвать жилы ради светлого коммунистического завтра. Перенапрягся уже, выиграв великую войну, и настрадался, восстанавливая хозяйство после колоссальных разрушений. Вывод из всех этих впечатлений и душевных терзаний получился один: нация устала после череды грандиозных свершений и искусственным введением себя в коматозное состояние пытается выжить. Потеряла она самых энергичных и рисковых представителей. Умные и осторожные, конечно, сохранились, но без буйных оставаться собой в современном мире было очень проблематично. Что же делать? Вот, наверное, из этого вопроса и сформировалась идея искусственно воссоздавать цвет нации. По крайней мере, здоровых и деятельных ребят. А уж на них и ляжет вся остальная работа по возрождению и выходу из коматозного состояния. Когда ещё под Смоленском мы с друзьями обсуждали, куда направим такую уйму деньжищ, которые получим, продав найденные сокровища, то я с пеной у рта доказывал, что нужно направлять всё в человеческий капитал. В общем-то, все были согласны, что даденные Провидением средства следует направить на возрождение страны, но вот только методы каждый отстаивал свои. У Ивана вся концепция развития упиралась в отсталость наших технологий, и значит, чтобы сделать рывок, нужно поднимать их. Весь упор на науку и технику – вот его кредо. Парня я сломал всего лишь одним примером: – Ван, что ты зациклился на всяких там гаджетах и ноу-хау, мы же всё это проходили. Вспомни Советский Союз – там всяких ноу-хау было море, вот только внедрить их в повседневную жизнь та система так и не смогла. Капиталисты смогли, а мы нет – вопрос: почему? Да всё из-за обычных людей! Народу были по барабану всякие там научные достижения. Чтобы их внедрить, нужно было много работать, недосыпать, рвать жилы на производстве, а это возможно, если тебя со всех сторон подпирают конкуренты. А у нас этого не было, так что тогда напрягаться? Вот и не напрягались, только в одном направлении рвали жилы – это для обороны. Все силы туда направили, а народу вкусно кушать и красиво одеваться хотелось, ну, естественно, и зрелищ. Вот этим буржуины нас и взяли. И сейчас возьмут, так как люди продолжают хотеть вкусно кушать, красиво одеваться, и при этом особо не напрягаясь. На хрен им твои ударные стройки и великие свершения, если для этого придётся пожертвовать своим здоровьем и свободным временем. Кадры нужны специфические, чтобы внедрять разные там новации. Кровно заинтересованы должны быть руководители даже низшего звена, чтобы дело шло. И не наскоком должна быть эта заинтересованность, а постоянная – жить должны этим люди. Где таких взять? На Западе целый слой таких людей сформировала конкуренция. У нас во времена СССР тоже пытались воспитать народ при помощи коммунистической идеологии. Какая модель оказалась более успешной, мы теперь знаем. Пока нация не была обескровлена (революцией, коллективизмом, ВОВ), мы держали удар, а как только перестали бороться, так сразу и поплыли. Упёртых, романтиков и просто здоровых физически и психически людей выбила эра великих свершений. По большому счёту нам осталось обтекать и копить силы, чтобы выжить в этом жестоком мире. Или пойти наперекор истории и взяться исправлять эту вселенскую несправедливость. Не иначе, сокровища, которые мы нашли, это знак свыше, что именно нашими руками Бог хочет восстановить угасающую нацию. – Что, получается, мы Богом избранные? – ехидно воскликнул Саша. – Что-то я не вижу здесь святых или хотя бы на худой конец блаженных. Иван на эти слова громко захохотал, а Витек, периодически подхихикивая, начал ёрничать: – Шурикан, да ты литру на грудь прими, сразу же блаженным станешь, а любой из нас тебе святым покажется, если с утра стаканчик рассола подаст. Серьёзным оставался только я, хотя и хотелось колко подшутить над ехидствующим Саней. Но превращать этот судьбоносный разговор в балаган было нельзя. Поэтому, затолкав куда подальше свою амбицию самого остроумного в нашей компании, я тоном проповедника произнёс:
– Вы что, не понимаете, что не просто так нам достались эти марки и картины? Вспомните ту ночь в Москве перед защитой дипломов. Мы же вместо того, чтобы зубрить материалы, начали мечтать о том, как нам изменить эту долбаную действительность. Как хорошо бы иметь в распоряжении целый корпус янычар – умных, преданных, здоровых ребят. Каких мы дел бы натворили – Петру Первому такое бы не приснилось. И путь достижения цели мы тогда разработали – как получить и воспитать таких людей в наших реалиях. Только, как обычно у плохих танцоров, что-то нам мешало, а именно отсутствие финансирования. Так вот Бог, наверное, услышал эти споры, идея ему понравилась, и он ниспослал нам поездку на поля былых сражений и находку партизанского блиндажа, набитого сокровищами. Больше чем уверен, что если мы скрысятничаем или направим полученные деньги не на создание корпуса янычар, то не пойдут они нам впрок. Или сопьёмся где-нибудь на Багамах, или эти деньги перехватят слуги дьявола. У них система отработана, всё бабло спустят на развращение народа. Как ни странно, моя, в общем-то, пафосная и напыщенная речь не вызвала града насмешек и издевательских шуточек. Мистика она заразна и цепляет человека без всяких обоснованных доказательств и долгого убеждения. Конечно, если он в этой теме и недоумевает, по какой причине ему так повезло (или, наоборот, не повезло). Случайность-то она случайность, но каждый человек в глубине души думает, что не обошлось без промысла Божьего. Особенно если это касается жизни или смерти. В нашем случае это тоже был вопрос жизни или смерти – слишком ценны были сокровища, по довольно дилетантским прикидкам Виктора, нынешняя стоимость коллекции марок превышала миллиард долларов, а кроме этих маленьких фитюлек были ещё и старинные картины известных мастеров живописи. Новости по зомбоящику все смотрели, а там часто поминали того же Рембрандта, картины которого уходили на аукционах за десятки и даже сотни миллионов долларов. А в одном из рулонов, обмотанном мягкой тканью, было три картины этого мастера. Даже за одну такую картину могли удавить нас всех как кутят, и пискнуть бы не успели. Народ всё это прекрасно осознавал, и если бы даже не внутреннее убеждение пустить все полученные средства на благие цели, то эти нежданно свалившиеся сокровища страшно использовать на свои корыстные цели. А вот потратить бешеные деньги на благо страны – это было не страшно, тут включалась генетическая память – пропадать, так с музыкой. Можно было рискнуть жизнью, тем более если всё это дело окутано мистикой и высшие силы как бы толкают на выполнение обсуждаемых нами ранее идей. Поэтому особых возражений не было – разговор и дальнейшие споры вызвали только методы воплощения этой необычной идеи по восполнению нации генетически здоровыми людьми. Так что вот во что вылились мои детские впечатления. Год жизни в качестве члена Совбеза был труден, беспросветные нервотрёпки лишь изредка сменялись солнечными пятнами настоящей жизни. Такими свершениями, как празднование пуска последней очереди стапеля по производству «Рексов». Но и этот праздник был недолгим – проблем с комплектацией новых аппаратов только прибавилось. Вся эта суета, ответственность и дикое нервное напряжение наверняка бы доконали меня, но больше половины нагрузки принял на свои плечи молодой помощник президента корпорации – Лёня Пантелеев. И как практически все работники нынешнего управленческого аппарата, он был бывшим воспитанником детского дома, который курировала корпорация. Да, так вот получалось, что именно бывшие сироты были более приспособлены к реалиям жизни, чем выпускники кадетского училища. В отличие от здоровяков кадетов, эти молодые люди и девушки не блистали здоровьем и физической силой, но были хитрые, изворотливые и умные люди. Конечно, не все, но процентов тридцать из них могли, как говорится, без мыла влезть куда хочешь. И влезали, в основном, конечно, в органы власти, и это было на пользу корпорации. Ведь пускай эти бывшие воспитанники детского дома заботились в первую очередь о своём благополучии, но в их сердце было табу – ни в коем случае нельзя жить, нанося вред корпорации и родине. Два этих понятия для них были практически синонимы, и в этом была большая заслуга воспитателей, которых в этот конкретный детский дом подбирала кадровая служба корпорации. Наверно, из-за того, что в детском доме воспитывались как мальчики, так и девочки, которые в процессе учёбы постоянно контактировали между собой, характер у выпускников мужского пола был намного мягче, чем у ребят, закончивших кадетское училище. Может быть, и из-за этого детдомовцы были более гибкие и уступчивые. Если в кадетской школе царил дух физической силы, верности данному слову и мужской дружбы, то в детском доме главное было выделиться чем-нибудь из общей массы. Блеснуть перед девочками своим умом, ну, по крайней мере, оказаться впереди по успеваемости или в какой-нибудь сфере общественной жизни, а это иногда достигалось не мозгами, а расчётливостью, бывало и хитростью. Одним словом, воспитанные в детском доме были более приспособлены для современной жизни, чем выпускники кадетского училища. Учредители корпорации внимательно наблюдали за карьерами выпускников, анализировали и спорили – как же лучше организовать процесс формирования личностей? С одной стороны, в том обществе, которое было уже сформировано в стране, более успешными и эффективными будут прошедшие школу детского дома. А с другой стороны, по мнению большинства членов попечительского совета, нынешнее общество шло в тупик. Чтобы его пробить, одних гибкости, хитрости и ума мало – требовались твёрдость, фанатическая преданность делу, нечеловеческая работоспособность и здоровье. А этими качествами в полной мере обладали именно выпускники кадетской школы. Вот и было решено основное финансирование направлять на развитие кадетского училища – открывать новые филиалы, производить дополнительные наборы суррогатных матерей, улучшать качество преподавательского состава. Конечно, курировать Шумихинский детский дом корпорация не перестала. Продолжались финансирование и подбор кадров, соответствующий стандартам кадетской школы. Но вот филиалы было решено не открывать. Соответственно, количество детей-сирот, которые воспитывались в детском доме, было ограничено – максимум реконструированный в городе Шумихе детский комплекс мог принять в свои стены шестьсот сирот. Так как именно корпорация несла львиную долю финансовых затрат, а учредители были людьми без сантиментов, то в этот детский дом принимались не все дети подряд. Как ни бурчало министерство, но в шумихинский приют попадали только сироты, прошедшие специальную медкомиссию из врачей, работающих на корпорацию. Детей с патологиями и с расстройствами нервной системы не принимали в этот, можно сказать, элитарный приют. А он действительно получился элитарный. Ну, во-первых, зарплата работников там была в три раза выше, чем в обычных (бюджетных) детских домах, а во-вторых, были вложены большие средства в оборудование и капитальное строительство (возведено несколько корпусов). И как следствие этого, не было проблем в подборе лучших преподавателей и воспитателей, тем более этим категориям служащих корпорация обеспечивала приличные жилищные условия. Работать туда приезжали даже специалисты из столиц – ведь пускай это небольшой зауральский городок, но зато спокойный, а зарплата и жилищные условия лучше, чем в Москве или Питере. А если так уж тянет посетить столичные театры и музеи, то пожалуйста – один раз в год сотрудник корпорации имел право на бесплатный проезд в любой областной город страны. Так что во время отпуска лети куда хочешь и посещай что желаешь. Так вот нынешний помощник президента корпорации как раз и был воспитан стараниями этих людей. Теперь-то мне было понятно, что не зря такие громадные средства выделялись детскому дому. Пускай Леонид был одним из лучших учеников школы детского дома, но если там хотя бы несколько процентов выпускников обладают таким же потенциалом, то все затраты оправданы. Умнейший был парень, да ещё к тому же очень работоспособный. Вот только здоровье у этого вундеркинда не дотягивало до стандартов курсантской школы. Да, видно, родители Леонида обладали целым букетом хронических заболеваний и наградили своего осиротевшего отпрыска некоторыми из них. Печально, конечно, но эти недостатки родительских генов многократно компенсировались мозгами и какой-то нечеловеческой интуицией. Иногда казалось, что парень имеет прямую связь с информационным полем Земли, которое диктует ему единственно верные данные из гигантского объёма сведений, поступающих на суперкомпьютер корпорации. Целые институты и десятки аналитиков обычно обрабатывают такой поток информации, а тут один тридцатидвухлетний парень вылавливает из этого Ниагарского водопада золотых рыбок. И главное, знает, как поступить, какую политику проводить, и зачастую его прогнозы более точны, чем у всей службы Бориса Михайловича. Лёня Пантелеев стал продолжением меня самого, и если не получалось присутствовать на каком-нибудь пусть даже важном мероприятии, то туда направлялся Леонид, и, естественно, ему делегировались все полномочия президента корпорации. Но вот через полтора года после назначения меня членом Совбеза пришлось лишиться части себя. Случилось трагическое событие, и не только для корпорации, а, пожалуй, и для всей страны – умер Борис Михайлович. Совершенно внезапно – пошёл человек спать и не проснулся. Внешне-то он казался бодрым стариканом, но, по-видимому, на такой нервной работе восемьдесят пять лет – это критичный возраст, и даже когда твоё здоровье опекают лучшие медики страны. Он был самый старый и опытный член правления корпорации и своей энергией и целеустремлённостью как бы давал пример другим учредителям, как нужно жить и бороться, казалось бы, с непреодолимыми препятствиями. Маяк он был для всех учредителей, и понятно, какие чувства были у его соратников, когда они узнали, что он умер. Это как у моряков, плывущих на утлом кораблике в бушующем море недалеко от скалистых берегов, и в таком тяжёлом положении вдруг погас маяк. Страшно, но плыть надо, вот и пришлось мне, для того чтобы корабль плыл дальше, пожертвовать своим лучшим сотрудником – выдвинув Леонида на все должности, которые занимал до смерти Борис Михайлович. Уговорить учредителей было легко, чуть сложнее президента страны и членов Совбеза, а самое трудное было убедить самого Леонида. Разговор был тяжёлый, и только упоминание о долге перед отечеством и жертвенности сдвинуло дело с мёртвой точки. Без толкового помощника я выдержал два месяца, которые чем-то напоминали административный ад, а потом, вконец издёрганный, не выдержал и вызвал со строительства Крымского моста Андрея Ковалёва. Посчитал, что здесь в Тургояке тот будет полезнее, чем в качестве начальника строительства моста. Ведь строительство эпохального моста уже вступило в завершающую фазу, а если забуксует работа корпорации, то этот мост можно и не достроить. Всё было на грани, сильно большое противодействие ощущалось по всему фронту. И даже не из-за бугра, а от административного аппарата (кроме, конечно, Челябинской и Курганской областей, где практически все были люди корпорации). Чиновники начинали чувствовать, что беспредельничать им осталось совсем немного. Слаженная коррупционная система начинала давать сбои, уже не всё можно было решить деньгами и связями. Продвигаемые во властные структуры люди, связанные с корпорацией, совсем не брали взяток и плевать хотели на телефонное право. Если по закону не положено, то даже губернатор или министр ничего не мог сделать с довольно мелким чиновником, который закончил, кадетское училище или школу курганского детского дома. Прокурорское или судебные преследования, так же как и бандитские наезды, тоже были бесполезны и даже опасны для инициировавших их. Если пытались действовать с помощью закона, то наезжало куча адвокатов и журналистов, которые копали по всем направлениям, и уже инициаторы возбуждения дел против строптивых подчиненных пытались отмахаться от компромата на них, потоком льющегося в ту же прокуратуру и в СМИ. Ну а если строптивых подчиненных пытались запугать с помощью бандитов или действительно организовывали покушения, то тут разговор был другой – корпорация, конечно, подключала правоохранительные структуры, но в то же время вступал в силу закон кровной мести. Система противодействия административному давлению была продумана и подготовлена заранее, и, казалось бы, вся эта трясина должна быть легко преодолена, тем более корпорация пользовалась поддержкой президента и большинства членов Совбеза. Но так было только в планах и теоретических выкладках – реальность оказалась совершенно другой. Действовать без особого сопротивления государственной машины можно было, только когда элита не догадывалась, что готовится страшное, немыслимое дело – новые, подготовленные корпорацией кадры не вписываются в систему, не дают благородным донам пилить государственный бюджет. Дебилы какие-то начали проникать на госслужбу, не хотят красиво жить, и, что самое поганое, другим тоже не дают. Всё о какой-то честности пекутся, о долге рассуждают – блаженные, одним словом, но опасные, как гремучая змея. И обмануть их сложно – специалисты, сволочи, хорошие и не пьют, гады. Когда это дошло до главных заправил разграбления страны, то началась отчаянная борьба со всеми веяниями, которые шли со стороны корпорации. И это борьба была не открытая, а тайная, закулисная, можно сказать. Открыто нападать на структуру, делающую так много для государства, к тому же которую поддерживает президент, было чревато, а вот подковёрные интриги, затравливание корпорации через СМИ, затруднения в получении государственных контрактов – это было самое то. Отбиваться от этих нападок и хитроумных козней было архитрудной задачей, а тут ещё умер мастер противодействия разным инсинуациям Борис Михайлович. Весь аппарат корпорации из кожи лез, чтобы обеспечить финансирование проектов, но всё стояло на грани, и как мне показалось, ещё и кресло под президентом закачалось, или же он отвернулся от корпорации. Палочка-выручалочка в виде красного телефона прямой связи с президентом перестала функционировать. Нет, телефон продолжал действовать, но с президентом соединиться не удавалось. Какой-то человек, представляющийся референтом, сначала отвечал, что президент очень занят и его ни с кем не соединяют, а потом через пару дней заявил, что глава государства тяжело заболел и звонить по этому телефону больше не нужно. А в это самое время олигархи, которым урезали их прибыли, управленцы новой волны, объединились с продажными чиновниками и стали будоражить народ – начали дорожать продукты, а некоторые и вовсе исчезали с прилавков, зарплаты задерживали, решения правительства саботировали. В общем, бардак в стране начался страшный, и заклятые друзья с Запада и Востока в этом здорово помогали. Ощущалось и то, что некоторые боссы из руководства страны стали сдавать корпорацию. Красивые планы по возрождению России и обузданию мировой закулисы летели в тартарары. Зло и алчность побеждали. Из-за ощущения, что положение критическое и ситуация выходит из-под контроля, у меня обострился маниакальный синдром, и я начал действовать как диктатор, как сатрап. Даже не согласовывая с учредителями корпорации, от которых в последнее время несколько отдалился, и тем более у них тоже не было единодушия. Терять время на убеждения – значит угробить великую идею, и после бессонной ночи я приказал: через десять дней начать осуществлять план Х. Это означало перевод всего персонала корпорации на военное положение, а боевым группам предписывалось физически устранять самых одиозных и влиятельных противников. Понятно было, что к большинству из них сложно без основательной подготовки подобраться на расстояние действенного огня, да и специалистов таких было мало. Поэтому в операции должна была принять участие специальная эскадрилья «Рексов». Десятидневная задержка была вызвана очень сложным комплексом мероприятий, которые следовало провести, чтобы обеспечить успех этой силовой акции. Ведь только подготовка к вылету такого типа «Рекса» занимала трое суток, а требовалось ещё точно указать цель, по которой должен был отработать этот аппарат. Указать цель – это не значит вбить в бортовой вычислительный центр точные координаты стационарного объекта, что, в общем-то, не представляло большого труда. Далеко не так, ведь если обстреливать с орбиты дом, где должен находиться вредоносный чиновник, которого нужно устранить, то погибнут и совершенно невинные люди, а этого допустить было нельзя. Поэтому требовалось промаркировать нужную личность. Такой метод был давно продуман. В научно-исследовательском институте корпорации была разработана специальная система (внешне копия авторучки), которая работала как пневматический пистолет – выстреливая микрочипом-маркером, сигнал которого улавливался бортовыми радарами «Рекса». Этот маркер был настолько мал, что проникал под кожу объекта совершенно безболезненно, у чипа был только один минус – через десять суток он бесследно растворялся в крови обстрелянного. Поэтому и нельзя было пометить нужного субъекта заранее – только за несколько суток до часа Х. Если всё-таки не получалось пометить маркером самого субъекта, то приходилось идти на лишние жертвы. Нет, не уничтожать дом зловредного чиновника, а обстрелять с орбиты его персональный автомобиль. Что же делать, если вместе с кровососом погибнет и водитель, – себя я успокаивал только тем, что водитель по-любому очень близок своему боссу и наверняка является пособником того, и значит, тоже жиреет на народной крови. Надежда на успех отчаянной и беспрецедентной акции по устранению самых ярых представителей пятой колонны базировался на том, что в окружение многих из этих двуличных людей были внедрены платные агенты корпорации. Да, вот именно, в своей борьбе за выживание корпорация применяла любые, и даже самые циничные методы. Покойного Бориса Михайловича жизнь научила действовать по принципу «цель оправдывает средства». Сергей в последнее время тоже понял, что с волками жить – по-волчьи выть, а иначе ничего не получается. Вот и действовали службы безопасности и контрразведки корпорации без всяких моральных тормозов – руководством оценивались только эффективность и чистота проведения операций. И такая политика оправдывала себя – враждебные силы опасались вредить планам корпорации. Но с момента начала производства «Рексов» недоброжелатели как с цепи сорвались. Давили по всему фронту и даже со стороны правительственных структур, хотя, казалось бы, корпорация работала на страну, а два её представителя входили в Совбез, а значит, обладали очень большими полномочиями. Но даже этих полномочий, да и заинтересованности президента в деятельности корпорации не хватало, чтобы полностью оградить деятельность предприятий, задействованных в производстве «Рексов», от деструктивного воздействия извне. Мировая теневая власть всерьёз взялась за корпорацию – все агенты её влияния не брезговали ничем, чтобы прервать прыжок России в первые ряды развитых стран. Обиднее всего было то, что люди, на словах поддерживающие планы корпорации, на деле создавали условия, чтобы всё заглохло, а лучше провалилось бы в тартарары. Из-за действий этих псевдопомощников начали часто происходить аварии, и бывало – с человеческими жертвами. Даже на таком важном, но довольно далёком от обороноспособности страны объекте, как мостовой переход через Керченский пролив, и то было масса попыток затормозить или вообще провалить строительство. Шедшие на эту стройку грузы каким-то неведомым путём оказывались в районе Владивостока, или ещё хуже – приходили вагоны с перевешанными пломбами и с совершенно другим качеством груза. Инициаторы таких подмен наверняка думали, что их вредительство останется незамеченным. Эти люди знали жизнь и понимали обычных служащих, занимающихся приёмкой груза, но какие люди работают в корпорации, они даже не представляли. Что молодой человек или девушка, которые работают на мелкой должности кладовщика или экспедитора, окажутся такими дотошными и обязательными, что чуть ли не под лупой обследуют приходящие грузы. Что на стройке имеются экспресс-лаборатории, оснащенные по последнему слову техники, а сотрудники их работают не за страх или большие деньги, а, можно сказать, за идею. И естественно, все эти люди были выпускники или кадетской школы, или прошли Шумихинский детский дом. Если бы не предусмотрительность Бориса Михайловича, который ожидал нечто подобное и настоял сформировать службу приёмки грузов Керченского мостотряда выпускниками курируемых корпорацией учебных заведений! Тогда Сергей возражал ему, ссылаясь на то, что кадров не хватает и каждый выпускник на вес золота – очень проблематично на ответственные работы набрать качественный персонал. Трудовые ресурсы страны деградировали – народ хочет получать деньги без особого напряга. И как раз кладовщиков или снабженцев не проблема подобрать в кадровых агентствах. Но у Михалыча, как посчитал тогда Сергей, обострился маразм на почве шпиономании и происков вредителей, и он стоял насмерть в вопросах подбора кадров в узловых точках деятельности корпорации. Теперь-то Сергей понимал его и был рад, что Михалыч всё-таки настоял на своём, что старый и прожженный контрразведчик наводнил важные объекты своими агентами, ведь если бы не это, то количество рукотворных аварий и техногенных катастроф на несколько порядков превышало бы то, что сейчас происходило на объектах корпорации. Каким бы кошмаром обернулась последняя диверсия в Керченском мостотряде. Когда один из ответственных чиновников, пекущийся о своевременном строительстве моста в Крым, во время инспекционной поездки на Таманский полуостров осматривал цех по изготовлению несущих конструкций и там умудрился влить какой-то раствор в ёмкость со смолинской водой. Катализатор для синтеза уралия был испорчен очень хитро – синтез-то шёл, но материал, который получался, по характеристикам был далёк от уралия. Если бы конструкцию, синтезированную с использованием такого катализатора, установили в тело моста, то через год она бы рассыпалась, погубив при этом множество жизней, ну и, естественно, репутацию корпорации. Хорошо, за этим деятелем наблюдал человек из службы безопасности, и трагедии удалось избежать. Самого этого чиновника задержали, и для внешнего мира он исчез без следа, а для службы Бориса Михайловича он тоже исчез, но позже и только после того, как дал показания. Вот в таких условиях приходилось работать, и тут поневоле станешь шпиономаном и приобретёшь манию преследования и паранойю, что тебя окружают сплошные враги и недоброжелатели. Я уже начал подозревать даже некоторых ближайших сподвижников. Были некоторые сведения по Роману и Виктору. Эти подозрения заронил Леонид в одной из бесед через три месяца работы главой службы безопасности. Тогда Пантелеев предположил, что с закрытых заседаний учредителей корпорации происходит утечка информации. Аналитик Лёня был уникальный, и игнорировать его мнение и интуицию было нельзя, и я дал добро на проверку всех учредителей, включая себя самого. И через месяц работы служб Пантелеева поступили данные о наличии объектов недвижимости в США и Швейцарии, которые опосредованно принадлежали Роману и, что самое поразительное, Виктору. Опосредованно – это значит оформленное на дальних родственников, и об этом не знал никто из учредителей. Запрета на приобретение недвижимости за границей не было, и, в общем-то, учредители были люди не бедные, и, например, у Миши или у Саши были виллы в Испании, и об этом все знали и даже выезжали несколько раз туда попьянствовать по-европейски. Чтобы только выдержанное вино и ни грамма водки, а ещё солнце, море и чистейший воздух. Но вот чтобы иметь тайные убежища, такое даже в голову не приходило. Ладно Ромка, он всегда был себе на уме, но вот для Виктора, который, можно сказать, был идеологом возрождения нации, это было совершенно невообразимо и противоестественно. Когда ребята Леонида начали копать дальше, то нарыли и женщин, с которыми крутили амуры Рома и Витя. И опять, тут не было бы ничего странного, ведь у каждого учредителя была своя пассия, но таких громадных средств на счетах в банке ни одна из них не имела. Вот что тут подумать о своих соратниках, тем более когда всё идёт наперекосяк? Хотя я почти убедил себя, что друзья, которых знал как облупленных, не могли предать дело всей их жизни, но всё равно на сердце было мерзко, и многие вещи стал проводить тайно даже от учредителей. Во-первых, вся работа службы безопасности замкнулась на мне; во-вторых, специальная эскадрилья «Рексов», укомплектованная самыми лучшими пилотами и операторами, выполняла распоряжения только президента корпорации, являющегося и членом Совбеза, минуя даже согласования поставленных задач с министерством обороны. И как апогей подозрительности и паранойи, решение о начале активной фазы плана Х я принял единолично, посоветовавшись только с Леонидом и со своим новым помощником Андреем. В голове был сущий бедлам, логика перестала работать, чувствовал себя, как загнанная в угол крыса. Наверное, от отчаяния, не веря уже никому, я и начал готовить силовое противодействие планам, направленным против корпорации. Глава 8 Планы-то я составлял, но на душе скребли кошки, наверное, поэтому получалось нечто нелепое и реально неосуществимое. Бред, одним словом. Промучившись так не менее двух часов, я понял, что занимаюсь полной чушью. Подумал: не может такого быть, что близкие мне люди вдруг взяли и переродились. А что касается Витька, то никакой он не двурушник и не хочет ничего плохого корпорации. И мысль о его продажности полная чушь! Сущность не продашь, а у моего друга смысл жизни один – вырвать родину из того болота, в котором она в настоящее время уже прижилась. А дурные мысли навевает факт наличия виллы в Швейцарии, о которой никому из учредителей Витёк не рассказывал. А также весьма большие средства на счетах его бывшей пассии. Но это же можно объяснить – ведь от Светки у моего друга ребёнок, и естественно, Витька захотел обеспечить их будущее. А то, что ни с кем об этом не говорил, так я сам такой же. О своих личных делах и амурных похождениях ничего не рассказывал, даже самым близким друзьям. Тоже всё делал втайне и, например, Маринке купил студию в Париже, соблюдая все меры конспирации. Ну, конечно, не из-за того, что хотел выглядеть красиво перед учредителями, а чтобы Лариска об этом не пронюхала. Может быть, у Витюхи та же ситуация и он не желает раскрыть глаза нынешней пассии Тамаре, что обеспечивает бывшую гражданскую жену. Жизнь, мать её, и не так может закрутить любую жизненную ситуацию. А то, что старого кореша Витька можно купить, то это полная чушь, он сам кого угодно купит, а потом снова продаст, но уже дороже. Виктор заправлял всеми финансами корпорации, и через его службу проходили гигантские суммы, сопоставимые с бюджетом средней европейской страны. Так что хватит маразмом страдать. Чуток прижало, и сразу начинаешь врагов искать среди ближайшего окружения. Но чтобы полностью избавиться от дурных мыслей, всё-таки нужно откровенно переговорить с Витюхой, да и с Ромкой тоже не мешает. Рой этих мыслей прервался звонком селекторной связи. Голос моего помощника Андрея произнёс: – Сергей Иванович, через восточный КПП проследовал автомобиль Виктора Петровича. Ориентировочное время прибытие к штаб-квартире корпорации 17 минут. В голову сразу же пришла мысль: ну вот, как по заказу, едет один из виновников твоего маразма. Сейчас главная задача не сорваться, не оттолкнуть самого близкого друга. Что же делать? Как стать для Витька прежним Серым и откровенно поговорить? В голову ничего лучшего, как устроить загул, похожий на наши студенческие пьянки, не приходило. Вот на этой ностальгической идее я и остановился. Тянуть кота за хвост не стал, а тут же, взяв трубку связи с помощником, приказал: – Андрей, закажи в пищеблоке лёгкий ужин на двоих, что-нибудь рыбное – Виктор Петрович любит это дело. Ну, там, осетрину, икорку и прочее в том же духе. И проконтролируй, чтобы заливная севрюга обязательно была. Да, и не забудь, чтобы подали нашей фирменной настойки. Всё это должно произойти через пару минут после того, как главный финансист пройдёт в мой кабинет. На все звонки отвечаешь, что я на важном совещании и сегодня уже не вернусь. Все вопросы буду решать только завтра. Только если позвонит президент или кто-нибудь из членов правления корпорации будешь соединять с кабинетом. Для прочих меня нет. Сам разруливай, если случится какое-нибудь ЧП, чай не салага и руководил грандиозной стройкой Крымского моста. – Разрешите выполнять, Сергей Иванович? – Давай, парень, действуй! После этого распоряжения я откинулся в кресле, как будто выполнил какую-то тяжёлую работу, например, разгрузил грузовик кирпичей. Вот до какого состояния себя довёл, подозрительностью и мозгодрючеством. Да, тут уж не до попыток спаивания Витька до состояния безвольной говорящей куклы, самому бы прийти в норму. Но как бы я себя ни убеждал, в душе всё равно оставались холодок и настороженность. Как будто предстояла встреча не со старым другом, а с умным и хитрым противником. Минуты ожидания пронеслись галопом. Я даже вздрогнул, когда дверь в кабинет без предварительного стука отворилась и в проёме возникла фигура Виктора, а позади него возвышалась голова Андрея. Глупо было разыгрывать перед Витькой спектакль – изображать удивление от его появления, а тем паче радоваться, что Тургояк посетил такой человек. Уж кто-кто, а Виктор знал меня как облупленного и раскусил бы эту игру в два счёта. А он ведал, что, когда я играю и веду себя слишком любезно, значит, замышляю какую-нибудь гадость и каверзу. Сложно заниматься дипломатией и плетением коварной паутины со своим другом и соратником. Всё-таки маразм глубоко окутал мою психику, коли я, увидев Виктора, подумал: эх, жалко, что Лёнька далеко, а нынешний мой помощник такой же дуболом, как и я, и не способен к макиавеллевской тактике ведения разговора. Мысль пронеслась в голове практически мгновенно – гость сделал всего шаг, а я, даже не встав со своего рабочего кресла, как бы в рабочем порядке произнёс: – Ну что, Витёк, перед разговором, а он, думаю, будет тяжёлым и длительным, предлагаю перекусить и принять, так сказать, на грудь. И тут же, как будто не сомневаясь в одобрении этого предложения, воскликнул: – Андрюх, давай-ка распорядись, чтобы сюда подали закусон, ну и нашей фирменной тургоякской амброзии. Зело она способствует поднятию жизненного тонуса, особенно у таких язвенников и трезвенников, как мы. Заодно перекусим и поговорим о делах наших скорбных… Правильно я говорю, мон шер ами? Я улыбнулся, при этом стараясь изобразить на лице радушие и гостеприимство. В общем-то, даже и не думал, что Виктор может отказаться от такого удобного во всех смыслах предложения. Но именно это и случилось. И что меня больше всего поразило и ввело в своеобразный ступор, это то, что озвучил этот отказ мой старый друг, с которым мы выпили не один литр горячительных напитков. Наверное, из-за этого я и воскликнул: – Ты что, сбрендил, старина? В столице забурел, что ли, и со старым другом не желаешь рюмашку поднять? Скурвился зараза, доброй уральской амброзии душа не принимает? Ну, извиняйте, всяких там висок, джинов и прочих текил не имеем! – Серёг, не суетись, не до амброзии сейчас! Время щелкает, и нельзя в такой момент расслабляться и вести долгие, вдумчивые беседы. Ты что думаешь, я к тебе побухать приехал? Так это не так! Всё настолько серьёзно, что просто караул – звиздец, одним словом. Дело, которому мы посвятили свои жизни, висит на волоске! Чихнешь, например, не так, и всё полетит в тартарары! Слушай, давай присядем, чтобы ты не свалился на пол от неожиданности, и я расскажу тебе невероятные вещи. Да-а-а, чтобы Витёк паниковал, уже это было невероятно. А именно нотки отчаяния и паники я уловил в его голосе. Но, наверное, ярость настолько овладела моим разумом, что, перебив его, я злобно воскликнул: – Хочешь меня своим маразмом заразить? Рассказать, как президент тяжело заболел, так что не может ответить даже на телефонный звонок? И как неожиданно образовавшийся Чрезвычайный комитет его лечит? Так об этом центральная пресса лучше и более талантливо пишет и показывает! Но люди-то не дураки, и тем более те, которые имеют закрытую информацию. Вот по моим, многократно проверенным данным – президента содержат под охраной в медсанчасти, расположенной в районе Тёплого Стана, на Юго-Западе Москвы. И занимается его лечением – медсестра, кстати, капитан ФСБ. Ну и ещё посещают его периодически какие-то два знахаря-колдуна. А в соседних палатах те же товарищи проводят лечение министра иностранных дел и ещё нескольких пациентов рангом пониже. Странная эпидемия разразилась во властных структурах страны! Наверное, премьер просёк это и свалил за бугор, прихватив с собой за компанию практически четверть кабинета министров. Вот только странно, что буржуины об этом молчат. Их пресса как воды в рот набрала, ни капельки информации не просочилось даже в жёлтые газетёнки. Наверное, всё происходит по плану Запада и их боссы заткнули рот своим журналюгам. По всем признакам всё происходящее похоже на государственный переворот. И последствия для корпорации могут быть весьма негативные. Виктор, перебив меня, выкрикнул каким-то писклявым голосом: – Да подожди ты со своими проверенными данными! Сначала выслушай, а потом и делай свои дебильные выводы.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!