Я проследил за его взглядом и увидел у дальней стены небольшие каменные ступени и деревянный помост, спускающийся под углом в 45 градусов, по которому, наверное, эти бочки в погреб и закатывали. Сверху на помост падали полосы солнечного света, показывая где находится настоящий вход в погреб. Настоящий, а не тайный. Я задумался, всё ещё сомневаясь стоит ли прятаться. Я был уверен, что моё появление перед храмовниками будет столь же ярким, сколь и перед простыми людьми. Но мои сомнения развеял не только Рэнэ, но и стук по деревянному люку, раздавшийся совершенно неожиданно. — Отворить! Живо! — громкий командный голос подстегнул меня к принятию верного решения. — Почему заперто изнутри? — Быстрее! Прошу тебя! — принялся торопить Рэнэ. Он схватил глиняный кувшин, стоявший рядом, выплеснул остатки вина на землю и зачерпнул с краями из открытой бочки. — Я задержу их. Они поверят мне, — сказал он и принялся большими глотками хлебать вино. Я подивился его находчивости. Больше не сомневаясь, запрыгнул на бочки и полез в подготовленную для меня прямо в одежде. Промок насквозь моментально, поморщился и присел. В бочку я влез с трудом. Но Архимед остался бы мною недоволен — я не закричал «эврика!», потому что вытесненная мною жидкость не перелилась через край, а замерла у подбородка. Возможно, при полном погружении, вино бы пролилось на каменный пол. Но я сидел, погрузившись лишь по шею. Снаружи в деревянный люк ударили чем-то тяжёлым. Рэнэ закашлялся и ему пришлось отдышаться. В полутьме я заметил быстро осоловевший взгляд бедняги-мажордома и опять подивился его смекалке. Он сделал ещё один глоток, оторвался от кувшина и произнёс заплетающимся языком: — Что бы ни случилось — сиди. Я справлюсь. Они поверят мне… На рассвете примо Фелимид строго-настрого наказали скрыть гостя от посторонних глаз, если что-то произойдёт. Я обязан им всем. А потому ради них готов отдать жизнь. Пожалуйста, не показывайся, чтобы не произошло. — Рэнэ, ты самый смелый мажордом из всех, кого я знаю, — вполне честно заявил я, ведь он был единственный мажордом, которого я знал. — Но тебе, пожалуй, не стоит отдавать жизнь, когда я рядом. Ведь тогда мне придётся вылезти из бочки, чтобы твою жизнь спасти. Я не смогу остаться в стороне. Я вновь присел в бочке. Приятно пахнущее красное вино достигло уровня подбородка и замерло у нижней губы. Ещё немного — и я смогу нахлебаться вдоволь. Шатаясь и часто отрыгивая, быстро опьяневший Рэнэ закрыл крышку над моей головой и надавил сверху. Раздался сухой щелчок и в этот же момент я услышал, как с жутким скрипом отворился подвальный люк. Будто его вырывали из петель. — Ты что здесь делаешь, лошадиный помёт? — грубый мужской голос, очень похожий на голос командира храмовников, легко прорвался сквозь деревянную обшивку бочки. Рядом я услышал самое натуральное икание. — Ик! Примо уехали в город. А я пользуюсь редкой возможностью побыть в одиночестве, — заплетающимся языком сказал Рэнэ. — А что? — Это кто такой? — обратился к кому-то командир. В этот раз его голос звучал менее грубо. — Ик! А ты кто? Что делаешь в винном погребе моего примо? — задал ответный вопрос бесстрашный Рэнэ. Я услышал удар, падение и звук разбившегося глиняного кувшина. — Поговори мне ещё тут, пьянь. Кто это такой? Ну же, осёл, говори! — Это управитель поместья — Рэнэ, — испуганно пролепетал кто-то. — И часто он тут пропадает? Я же приказал собрать всех слуг на дворе! Как он здесь оказался? — Пришёл ногами, — пьяным голосом произнёс Рэнэ, а затем захохотал. «Каков актёр», — подумал я. Раздался глухой удар и такой же глухой вскрик. — Тащите его наверх, — брезгливо произнёс командир. — Если бы мой управитель крал вино, я б его в нём и утопил. Уберите эту пьянь! Я сидел в пахучей жиже по самые губы и не шевелился. Хоть я прекрасно понимал, что происходит буквально в паре метров от меня, вырываться на волю не спешил. Рэнэ действительно сыграл великолепно. — Осмотрите здесь всё, — продолжил раздавать указания обладатель грубого голоса. — Проверьте бочки… — Там мармасское, — восторженно произнёс кто-то. — Серьёзно? Недурно здесь живут… Что уставились? Всё осмотрите, ослы! — Примо Фарад. — В чём дело? — А, может, мы это… выкатим пару бочонков? Ему-то они уже ни к чему. Я понял, что к командиру обращаются нижестоящие чины. А оттого, что этот примо Фарад, видимо, задумался, потому что не ответил сразу, а раздумывал несколько секунд, я разволновался. Кому это они уже ни к чему? Фелимиду? Что они с ним сделали? — Выкатывайте три, — наконец, решил командир. — Не сегодня-завтра его растянут на дыбе. Так что ему они действительно ни к чему. Если та поднимет вой, дайте промеж глаз, не робейте. Исполнять! Я услышал тяжёлую удаляющуюся поступь. Видимо, командир решил не принимать участи в грабеже самолично и поспешил покинуть подвал. — Свезло так свезло, — весело произнёс кто-то и его поддержали смехом. Солдаты-храмовники принялись наперебой обсуждать достоинства погреба примо Фелимида и открывать каждую бочку. Пробовали на вкус вино и делились познаниями о его происхождении. Когда они приблизились к ряду бочек, где притаился я, волнение охватило меня целиком. Я уже не горел желанием предстать перед ними, как Прометей. И я не хотел убивать. Потому сидел тихо и лишь прислушивался к голосам. К счастью, до второго ряда бочек они так и не добрались. Их вполне устроило вино в первом ряду. Радостно обсуждая добычу, они принялись деловито подкатывать бочки ко входу и требовать помощи в поднятии оных от других страждущих. В итоге, я услышал, что они умыкнули четыре бочёнка вместо озвученных трёх. Но мне было всё равно. Меня радовало то, что, благодаря вину, они совсем забыли о цели своего прибывания в подвале. О том, что кого-то разыскивают, они забыли моментально. Когда люк захлопнулся, я не спешил вылезать. Я сидел достаточно долго, прислушиваясь к приглушённым голосам наверху. Слышимость была плохой, но отдельные голоса я различал вполне сносно. Грубый голос командира иногда раздавался и требовал от нерадивых солдат усерднее искать, а не вожделенно поглядывать на бочки. В итоге, скрючившись, я просидел не меньше часа. Ориентировался во времени я приблизительно, конечно, и даже начал считать секунды. Но мне надоело после первой тысячи и я вспомнил, что всё же аниран. Я попытался извернуться, чтобы выдавить крышку рукой. Но мне не удалось. К тому же бочка почему-то начала шататься, когда я пытался вытащить руку. Пришлось призвать на помощь голову. И в прямом, и в переносном смысле. Я упёрся ногами в днище и попытался встать. Череп затрещал возмущённо, но я не останавливался. Сцепил зубы, напрягся, и через пару секунд крышка с хлопком вылетела наружу. Я сплюнул попавшее в рот вино, в очередной раз отметив, что оно действительно неплохое, и осмотрелся. — Да уж, — прокомментировал я, когда заметил, что первого ряда бочек больше нет. Мне посчастливилось, что храмовые мародёры решили остановиться на четырёх бочках. Иначе, с великой долей вероятности, следующую на поверхность они выкатывали бы ту, где затаился я. — Свезло так свезло, как сказал неизвестный любитель вина. Я выбрался и спрыгнул на землю. Одежда насквозь пропиталась вином, противно прилипала, но хотя бы вкусно пахла. Кожаные ботинки Фелимида размякли и оказались заполнены до краёв. Я осмотрел себя со всех сторон, затем махнул рукой и тихо направился к выходу из подвала. Подошёл к люку, осторожно поднялся по короткой лестнице, но остановился, когда рука уже легла на ручку. Выбираться прямо сейчас и прямо здесь — не самая лучшая идея. Тем более в таком виде. Если там кто-то есть, моё появление вызовет шок не меньший, чем появление самого анирана. И для этого мне не понадобится демонстрировать доказательства. В обморок попадают точно. А, возможно, копья наставят, если вдруг храмовники ещё там. Вроде, на поверхности тишина. Вроде, никого нет. Никто не разговаривает и не визжит в страхе. Но чем чёрт не шутит. Лучше не рисковать. Тут же ещё один выход есть. Я вернулся к двери, откуда меня вывел Рене и отметил, что в полумраке подвала её не так уж и просто различить. Если бы я не знал, что она тут есть, возможно, и не нашёл бы. Я заметил небольшой крючок на месте, где должна быть ручка, обхватил его пальцем и потянул на себя. Дверь легко поддалась и отворилась без скрипа. Я посмотрел вверх, но ни на спиральной лестнице, ни в пролётах никого не было. Я принялся осторожно взбираться и добрался до второго этажа. Отворил очередную дверь и узнал знакомый коридорчик. Он был пуст, как и все комнаты на этом этаже. Но я всё же не стал расслабляться. Хлюпая ногами и оставляя на деревянном полу винные следы, я осторожно добрался до комнатушки, где обитал ранее, и заглянул внутрь. Чисто. Никого нет. Кровать перевёрнута, кувшины разбиты, перина вспорота, пол покрыт белыми перьями, словно земля снежной зимой. Но не беда. Это мелочи. Я зашёл внутрь и прикрыл за собой дверь. На ходу стал срывать мокрые одежды, которые падали на пол и смешивались с птичьим пухом. Подкрался к окну уже полностью обнажённым и осторожно выглянул. Ставни были распахнуты настежь и я не стал к ним прикасаться. Бедолага Рэнэ сидел прислонившись к колоде возле поленницы. Сердце ёкнуло, когда я увидел безжизненно склонённую голову. Но страх длился лишь секунду; я увидел, как к нему торопилась дородная дама, держа в руках глиняный горшок с горячим пойлом. Почуяв запах, Рэнэ ожил. Голова поднялась и руки просительно потянулись к горшку. Значит, его не убили. И сейчас его беспокоит лишь тяжёлое похмелье. Я облегчённо выдохнул и принялся бороздить взглядом двор. Везде были видны признаки хаоса: забор сломан, правые ворота висят на соплях, земля истоптана, глиняные черепки повсюду, перевёрнуто корыто с водой. А у входа в сарай, который находился левее хозяйского дома, желтело сено. На весенней грязной земле оно лежало повсюду, словно ковёр. Видимо, сарай обыскивали с особой тщательностью. — Вот гады, — прошептал я. — Фелимид, что же с тобой произошло… Глава 9 Совсем не «серая мышь» Ответ на риторический вопрос я сам себе не дал, ведь в этот момент дверь в комнату отворилась. Шагов я не слышал и, вполне возможно, кто-то притаился недалеко, ожидая, когда я вернусь. Я подпрыгнул как кузнечик и за время короткого полёта успел активировать щит. Обернулся и уставился на жену Фелимида. Заметил её грозный взгляд, будто она собиралась знатно пропесочить незваного гостя, из-за которого у неё и её мужа возникли проблемы, и замер, прикрывшись щитом. Но щит не смог прикрыть один небольшой фактор моей аниранской значимости. Это я тоже успел заметить, когда Мириам словно окаменела. С её уст уже были готовы сорваться слова гнева, но она так и не смогла их произнести. Она выпучила глаза, уставилась на меня, затем на мой щит, а затем на тот предмет, который этот щит так и не смог полностью скрыть. Она покраснела, а я почувствовал себя полным дураком. — Чёрт, — пробормотал я и стал вполоборота. Деактивировал щит и принялся искать, чем бы прикрыться. Нашёл лишь насквозь промокшие покрасневшие штаны. Подобрал их и прислонил к чреслам. Но Мириан, судя по всему, это не помогло выйти из состояния шока. Наоборот: она в него вошла — тело гулко стукнуло об пол, когда женщина упала в обморок. — Здорово… Просто здорово, — прокомментировал я. Затем выругался и принялся натягивать пропахшие вином мокрые штаны. Я поднял женщину на руки и принялся смотреть по сторонам. Но положить её было некуда — от кровати с периной остались лишь воспоминания. Я вышел в коридор и по ступенькам спустился на первый этаж. Там тоже творился полнейший бардак. Храмовники, видимо, прочесали весь дом с порядочным рвением. Так что мне пришлось положить женщину на скамейку, подложив ей под голову подушку. Мириам оставалась без сознания. Я пару раз шлёпнул её по щекам для проверки. Убедился, что всё так и есть, и отругал сам себя. Опять я принёс проблемы тем, кто вынужден был меня приютить. И это ещё неизвестно, что с Фелимидом произошло. В подвале храмовники говорили про дыбу. Не хватало… Я сжал зубы в полном намерении избавить королевского дознавателя от потенциальных дыб. И сделать это я мог лишь одним способом — отправиться в Равенфир и показать всем кто я есть. Пусть тогда посмеют заговорить о дыбах. Я им устрою дыбы! Я принялся крутить головой в поисках одежды. Но в этом доме я — гость, и понятия не имел, где-что находится. Зато имел кое-кто другой. А, возможно, он имел понятие о лошадях. Доеду на лошади до города. Это, вроде, несложно. Фелимид меня сюда без проблем доставил. А значит, и я справлюсь. Я подобрался к окну на первом этаже и выглянул во двор. Рэнэ уже оклемался немного и, жмурясь, потягивал отвар. Рядом с ним обеспокоенно качали головами две сердобольные женщины, а два мужика похлопывали по плечам. — Рэнэ! Рэнэ! — громко зашипел я через открытые ставни. Мажордом меня услышал. Как и все остальные. Хоть я успел укрыться за деревянной стеной, они меня заметили. Я выглянул ещё раз и увидел, как бедняга Рэнэ встаёт и, шатаясь, идёт к дому, на ходу грозно приказывая остальным даже не думать о том, чтобы следовать за ним. Рэнэ заскрипел входной дверью и запер её за собой. Затем несколько секунд удивлённо пялился то на полуобнажённого меня, то на лежащую без чувств Мириам, то на мои штаны, измазанные птичьим пухом. Мажордом удивлённо вскинул вверх бровь, а затем принялся тереть глаза. — Рэнэ! — строго сказал я. — Она всего лишь упала без чувств. Приди в себя! Мне нужна одежда и лошадь. Слышишь? Я отправляюсь в Равенфир, чтобы отыскать твоего хозяина. — Храмовники никого не нашли и убрались. Но это не значит, что они настолько глупы, чтобы оставить поместье без присмотра, — сказал он, отчаянно стараясь сопротивляться хмелю. — Возможно, ты не доедешь даже до мельницы, аниран. — Да плевать мне! Что с твоим примо? Что сказали храмовники? Ты что не понимаешь, что ему нужна помощь? — Из святых застенков редко кто выходит живым, — продолжил бурчать он.