— Трёх подготовь для путешествия. Одного оставь. Каталам, я хочу получить от вас известие через декаду после отправления. А затем ещё через декаду. Я должна знать, что у вас всё хорошо. — Я запомню, примо. Когда надо отправляться? — Чем быстрее, тем лучше. Анирану не стоит здесь находиться. Даже взаперти. Потому, как только ты будешь готов, сразу уходите. Каталам задумался. — Завтра к ночи, думаю, я отберу десяток верных солдат. Мы прибудем в имение под покровом ночи. И сразу надо выходить. — Верное решение — прибыть в темноте, — согласно кивнула Мириам. — С утра я отправлюсь к принцу и не уйду из дворца до тех пор, пока он не согласится меня принять. Буду просить за мужа. Рэнэ, пока меня не будет, въезд в имение закрыть. Кто бы не пытался пройти, никого не пускать… — А если это будут храмовники? — Они разрешения спрашивать не станут. — Тогда их встречу я! — решительно сказал я. — Хватит анирану прятаться, словно мышь! Появятся — я им покажу… — Иван, ты так ничего не понял? — Мириам улыбнулась после моих героических фраз. — Если они вернутся, они вернутся убивать. Убивать не только тебя, а и всех, кто мог тебя видеть. И так же это будет означать, что ни меня, ни мужа больше нет в живых… — Хватит! — не выдержал я. — Я уже говорил, что могу в одиночку пойти к принцу и показать, кто пожаловал в гости. И прорубить дорогу в его покои могу, если понадобится. Если он разумный, как говорил о нём Фелимид, он примет меня с распростёртыми объятиями… Но я всё-таки согласился с тобой, Мириам. Ты желаешь, чтобы я попробовал забраться на самую вершину пирамиды. Ты не хочешь, чтобы я рисковал напрасно, пытаясь встретиться с тем, у кого мало реальной власти. Что ж, так тому и быть. Я послушал тебя. С помощью Каталама я сделаю так, как ты просишь. Но если завтра сюда опять нагрянут храмовники, для того чтобы — как ты говоришь — жечь и убивать — убивать начну я. Я достаточно тренирован для боёв. О моих возможностях вы даже не подозреваете. Я одолел сунугая, я одолел посланных за мной убийц, я одолел шестерых работорговцев в деревне. Я буду сражаться с любым мерзавцем, который посмеет обидеть невинных. Попомните моё слово. Если завтра сюда заявится кто-то с факелом в руке, я заставлю его проглотить этот факел! В комнате воцарилась тишина. На меня удивлённо смотрели все трое. А Рэнэ даже перестал жевать кусок лепёшки. Не знаю насколько они поверили моим горячим речам, но говорил я искренне. Не лукавил. Я чувствовал в груди огонь и был готов расплескать его на каждого, кто придёт за мной с мечом. — Аниран? — задумчиво почесал голову сотник. Затем посмотрел на Мириам и утвердительно кивнул. — Аниран он и есть. — Нет, Каталам, — тонкие губы опять разошлись в улыбке. — Мне кажется, это милих. * * * На рассвете Мириам уехала. Уехала одна, не взяв с собой даже служанку. Из окна я наблюдал, как запрягают лошадей в обшитую красной тканью карету. Видел, как на козлах занимает место кучер, как суетится и бегает взволнованный Рэнэ. Но Мириам была полна решимости всё сделать сама. Ночью, во время разговора, она ещё раз упомянула, что с принцем её связывает старая дружба, которая, если и затухла со временем, всё же ещё не погасла. И он будет вынужден её выслушать. Не скрою, эта женщина меня впечатлила. Впервые её увидев, я подумал, что это самая обычная «серая мышь». Но узнав поближе, признавался самому себе, что даже начал испытывать к ней некую симпатию. Но не из-за смазливого личика или стройного тела, а из-за сильного характера. В бытность свою избалованным женским внимание футболистом, в женщине я обращал внимание лишь на четыре вещи: тело и лицо, лицо и тело. Других показателей привлекательности для меня не существовало. Свою жену я именно так и заметил; она открыто демонстрировала своё накрашенное лицо, и тело, с пышными вкраплениями силикона. Я не мог не обратить на них внимание, ведь только на это внимание и обращал. И, по прошествии энного количества времени, в моих предпочтениях мало что изменилось. Даже Дейдра меня привлекла в первую очередь смазливым личиком и молодым, свежим телом. Это потом я рассмотрел в девушке добрую душу, неунывающий характер и юную непосредственность. Она меня пленила. Но сейчас я смотрел на женщину по-другому. Я не испытывал к ней сексуального влечения, но сам себе признавался, что она очень даже ничего. В ней есть то, что мы, мужики, называем изюминкой. Что-то такое, что заставляет воскликнуть «ничего себе баба!». Такая точно и в огонь, и в воду войдёт. Не говоря уже про коня на скаку… В ней было нечто такое, что я не мог объяснить словами. Но со всей откровенностью признавал волшебный магнетизм. Именно такие мысли посещали мою голову, когда она, пожелав спокойной ночи, спускалась по лестнице на нижний этаж. Я смотрел на её спину, видел руку, которая держала свечу, и боролся с желанием рассказать то, что так и не рассказал. Рассказать, что этому миру я точно могу помочь. И могу попытаться помочь ей. Я смотрел ей вслед и боролся с самим собой. Один я призывал оказать даме честь и заткнуть пасть нереализованному материнскому инстинкту. Второй же был более рассудителен и требовал хранить секрет. Он взывал к логике, напоминая про невеликие успехи в лагере, где через мои лапищи прошла добрая половина женщин. А зачать смогла лишь та, кто хранила невинность. И что даже если мои порывы идут от чистого сердца, ничего из этого не выйдет. Да к тому же: кто сказал, что она этого захочет? Поверить, может, и поверит. Но захочет ли? Так что я лишь проводил её взглядом и закрыл за собой дверь. А сейчас, наблюдая за каретой из окна, дал себе слово, что если я всё же смогу добраться до столицы и встретиться с королём, обязательно замолвлю словечко за эту семью. Люди, оказавшие мне такую помощь, обязательно получат протекцию. Глава 11 Снова в дорогу День прошёл в суете. Рэнэ следил за мной, как цербер, и не позволял показываться на глаза слугам. Не выпускал из комнаты даже ради выполнение естественных потребностей, что вызывало определённые проблемы. Прислуживал и помогал экипироваться к далёкой дороге. Первым делом я потребовал у него карту, и он выполнил мою просьбу. В личных покоях хозяина рылся как у себя дома и отыскал рулон пергамента в столе. Развернул прямо там, а затем я долго мучил его вопросами, изучал карту и пытался просчитать продолжительность маршрута. К сожалению, километров в этом мире не существовало. Существовали лиги. Но, как я ни тужился, как не тряс Рэнэ, чтобы тот хотя бы приблизительно объяснил длину этой чёртовой лиги, он смог сказать лишь одно: «Много.» Поэтому я ограничился лишь визуальным изучением карты и запомнил, что до столицы, если следовать по тракту, три декады чистого пути. Рэнэ сложил карту и пообещал оставить её в карете. Затем отвёл меня в гардеробную хозяев. — Думаю, ни примо Фелимид, ни примо Мириам не будут против, — уверенно заявил он, демонстрируя хозяйские закрома. Он доставал из сундуков одежды и бросал их на пол. — Ночи пока холодны, аниран. Выбирай всё, что пожелаешь. И тёплый плащ не забудь. Я выбрал себе пару отличных кожаных башмаков, видимо, стоивших чудовищных денег в этом отсталом мире, крепкие штаны, рубаху, тёплую куртку, подбитую мехом, и плащ из плотного сукна. Рэнэ верно оценил мой выбор и добавил, что сложит в дорогу несколько тулупов и запасное бельё. Когда мои личные приготовления завершились, Рэнэ убежал, а я наблюдал из окна за тем, как он суетится во дворе. Видел, как вывезли из сарая добротную карету, как чистили её, мыли от грязи. Как запихивали в сундуки припасы, а на крышу складывали тюки с одеждой. Как туда же ставили садки с тремя птицами, как запрягали лошадей. Рэнэ был грозен, и с остальными слугами вёл себя совершенно по-другому. В доме он был угодлив, а с теми, кем руководил сам, вёл себя как мастер-сержант из американских фильмов. Поэтому дело шло скоро. Вопросов никто не задавал и все лишь выполняли поставленные задачи. Когда день перевалил экватор, я начал волноваться. А когда быстрое солнце начало приближаться к кронам деревьев, начал нервничать. Мириам уехала рано, но её всё не было. Я высовывался из окна, чтобы иметь возможность обозревать всю дорогу, но красная карета так и не появилась. Время подходило к вечеру, но хозяйка всё не возвращалась. — Это нормально вообще? — спросил я мажордома, который нервно грыз ногти. — Она так долго встречается с принцем? Или тот просто не желает её принимать? — Не знаю, аниран, — пробормотал Рэнэ. — Примо Мириам — женщина настойчивая. Если она что-то действительно решила, не завидую тому, кто стоит у неё на пути. — Даже если это королевский отпрыск? В ответ Рэнэ пожал плечами. Когда стемнело, а в имении начали зажигать огни, я уже беспокоился не на шутку. Уже был готов опять потребовать коня, чтобы отправиться в город. И, наверное, потребовал бы, если бы не прискакал Каталам. Слуги узнали его, открыли ворота и впустили. Он прибыл вместе с парнем лет двадцати пяти, изгибом бровей и посадкой глаз очень похожим на него самого. Я сделал вывод, что этого его сын ещё до того, как оба соскочили с коней у крыльца и припали на одно колено. — Аниран, это мой старший сын — Вилибальд, — сказал Каталам. — Как и я, он в полном твоём распоряжении. Всё, что ты прикажешь, он исполнит. — Приветствую посланника небес, — парень склонил голову и прикоснулся рукой к груди. — Спасибо. Я ценю это… Каталам, рассказывай. Как идут дела? — Я обратился ко всем солдатам, кого посчитал достойными сопровождать анирана. И ни один не отказал мне. Под покровом ночи, как мы и планировали, они будут здесь. Иберик — мой младший сын — и Умтар — десятник — приведут в имение два десятка солдат… — Два десятка? — опешил Рэнэ. — Это же столько ртов! Но ни продолжения предложения, ни потенциального возмущения мы не услышали. Наоборот: Рэнэ развернулся и стремглав кинулся раздавать слугам указания, что количество провианта надо срочно увеличить. — Каталам, я волнуюсь, — сказал я, когда мы зашли в дом. — Уже темнеет, а Мириам всё нет. Ты не знаешь что с ней? — Извини, аниран. Весь день я был занят и даже не знаю, что с Фелимидом. Ни в Храме, ни во дворце я не показывался. — А как отнесётся к твоему исчезновению непосредственное начальство? Кто там у вас главный? Коммандеры? Тысячники, может быть? — После дезертирства Трарена, гарнизоном Равенфира управляет коммандер Ретэн. Но он давно свалил на меня свои обязанности. В последнее время его интересует лишь вино и дым забытья. Когда он узнает о моём исчезновении и исчезновении солдат, мы уже будем далеко. Должны быть, по крайней мере. — Придётся выйти в ночь? — Да. Думаю, не стоит дожидаться рассвета. Отправим вперёд дозорных и будем следовать за светом факелов. Первый привал сделаем нескоро, аниран. Так что тебе придётся спать в карете. — Это не страшно. Я выносливый и могу ехать с вами на лошади… — Нет, аниран. Теперь ты выполняешь роль важной особы. Роль примо. А примо не ведут бесед с простым людом и не напрягают спину в седле. Кто бы нам не повстречался в пути, тебя не должны видеть. Иначе, рано или поздно, погоня найдёт след. — Погоня? Считаешь, будет погоня. — Уверен, что будет. Но если у нас будет запас хотя бы в половину декады, мы успеем прибыть в Обертон раньше их. А там… А там всё будет зависеть от тебя. Мы лишь поможем добраться до столицы. Но там быстро узнают кто мы и откуда. И только твоя защита спасёт от обвинения в дезертирстве. — Я обещаю, — не стесняясь, я хлопнул его по крепкому плечу. — Вас никто пальцем не тронет. Пусть только попробуют. * * * Когда стемнело окончательно, Рэнэ разогнал слуг по своим конурам. Затем безапелляционно заявил, что нам пора отправляться. И хоть я хотел подождать ещё, чтобы дождаться Мириам, попрощаться с ней и сказать «спасибо», он настаивал, что задерживаться нельзя. Что к рассвету надо удалиться хотя бы на пару лиг. — А что если с твоей хозяйкой что-то случилось? — спросил я, когда мы вчетвером вышли на двор. — Может, нам лучше в город отправиться? Почему она так задержалась? Может, ей нужна помощь? Судьба женщина действительно меня волновала. Как и судьба Фелимида. Оба отнеслись ко мне очень хорошо и готовы были помогать. Оба поверили в меня и теперь находились в опасности. И я не мог так просто от этого отмахнуться. — Что ты вздыхаешь, Рэнэ!? — повысил голос я, когда тот тяжко вздохнул. — У вас это норма, когда дама выезжает утром и к ночи не возвращается? Может её тоже того… в казематы при храме заточили? — Даже не хочу представлять, что в данный момент с ней может происходить, — спокойно ответил мажордом. — Но, уезжая, она оставила чёткий приказ: вы должны убраться отсюда. Она сказала, вернётся она или нет, анирана тут быть не должно. Я смиренно исполняю приказ — прогоняю вас и остаюсь её ждать. — Аниран, нам пора! — не дал мне ответить Каталам. Он указал рукой в сторону врат имения, где в темноте кто-то размахивал факелом. — Иберик подаёт сигнал. Путь свободен. Солдаты прибыли. — Подожди, — отмахнулся я. — А если её сейчас пытают? — Тогда мы уже ничего не сможем для неё сделать. В путь, аниран! Вилибальд, на козлы! Аниран — в карету! — Отправляйся, аниран, — Рэнэ сжал мою ладонь двумя руками. Положил в неё кожаный мешочек и прикоснулся губами к пальцам. — Пусть триединый Бог освещает твой путь. Надеюсь, я доживу до момента, когда мир будет излечён от хвори. А когда я это увижу, отправиться на встречу с Фласэзом мне будет уже не страшно.