Достав из притороченного к седлу Чалого чехла карабин и быстро зарядив его, я выстрелил почти навскидку. – Давай-ка, Тимофей, еще два выстрела, – заинтересованно произнес атаман. Я, быстро перезаряжая, выстрелил еще два раза. – Давайте посмотрим! – это уже влез в разговор Ромка, притоптывая от нетерпения на месте. – Позже посмотрим. Поезжай, Тимофей, на место для стрельбы с коня. Мы тоже туда сейчас подъедем. – Атаман и его сыновья направились к коновязи. Я доехал до огневого рубежа и, дождавшись, когда подъедут Селеверстовы, спросил: – Дядько Петро, сколько раз стрелять? А то у меня только два патрона осталось. – Никифор, дай ему еще один патрон. А ты, Тимофей, стреляй три с коня. – Дядя Петро, а с места или на ходу? – А ты что, и на скаку попасть с трехсот шагов сможешь? – недоверчиво спросил Никифор. – Надо попробовать, – заряжая карабин, ответил я. – Вы чуть в сторону коней отведите, чтобы мишень не загораживать. Сказав это, я развернул Чалого от мишени и пустил его в карьер. Проскакав метров десять, я не выдержал и, развернувшись назад, вскинул к плечу карабин и выстрелил по мишени. Оставив позади себя еще метров пятьдесят, остановил коня и перезарядил карабин. Затем развернул Чалого и, управляя им только ногами, поскакал к мишени, целясь в нее через голову коня. Когда до мишени осталось метров двести, я выстрелил, остановив коня, перезарядил карабин и выстрелил по мишени еще раз. После этого подъехал к Селеверстовым. – Поехали, посмотрим на результаты. – Атаман тронул коня в сторону мишени, а за ним потянулись все остальные. Подъехали к щиту и встали около него полукругом. – Вот это Тимоха дает! – воскликнул Никифор. – Батя, глянь. Четыре дырки там, где голова должна быть, да как кучно, а еще две где-то в районе груди, но все в белой полосе. – Еще что скажешь, Никифор? – Атаман, повернув голову, требовательно посмотрел на сына. – А чего еще скажешь? Я такой стрельбы еще не видел. – Эх, Никифор, Никифор, учить тебя еще и учить! Если бы Тимофей после сборов участвовал в состязаниях как казак-малолетка, что бы было? Никифор задумался, а потом удивленно произнес: – Так призы бы получил – по первому разряду за стрельбу пешим и с коня, и за наездничество как минимум по второму разряду приз бы имел. Это, считай, винтовка, седло или мундир с шароварами и портупея. – Вот, Никифор! О том, что сегодня видели, никому не слова. Хочется мне войсковому старшине Буревому, который приедет в этом году на зимние сборы у малолеток, нос утереть. Упрошу я его, чтобы он Тимоху к призовой стрельбе да наездничеству допустил. Посмотрим, что он скажет, когда Тимоха покажет всем казакам, как стрелять надо. Да и тебе, Тимофей, это участие для поступления в училище пригодится. – Хорошо, дядька Петро, я еще больше заниматься буду. А когда зимние сборы будут? – В конце февраля следующего года. Так что время еще есть. Тренируйся и Ромку под свою руку забирай. Пускай у тебя учится всему. Так в мою жизнь вошел Ромка Селеверстов, который надолго стал моим напарником в моих начинаниях в этом мире. С учетом того, что сезонных работ по хозяйству почти не осталось, мы с Ромкой где-то за месяц оборудовали в пустом пристрое для зимовки скота теперь уже моего дома небольшой спортзал. В нем разместили самодельные брусья, турник, шведскую стенку, деревянную модель коня с седлом для обучения упражнениям джигитовки, передвижной станок для рубки лозы и чучело для этих же целей и, конечно же, макивару и другие приспособы для рукопашного боя. Приехавший посмотреть на наши занятия атаман Селеверстов, увидев все эти снаряды, только крякнул, покрутил ус, а потом молча и задумчиво смотрел на наши упражнения. В тот раз он так ничего и не сказал о нашем спортзале, но потом еще несколько раз приезжал вместе с сыном Никифором и вахмистром Митяем Широким. Все вместе смотрели, как мы с Ромкой исходим потом, выполняя разработанный мною комплекс физических упражнений с использованием имеющихся снарядов, проводим учебные схватки на пиках, шашках, кинжалах, тренируемся в рубке. Но никто опять не сказал ни слова. Потом пришла зима. Наши с Ромкой занятия прерывались только охотой на зверье и птиц да заготовку дров. По станичному «уроку» каждый казак должен был поставить двадцать бревен в государственную казну. Для большой семьи Селеверстовых, в которой по реестру числилось трое взрослых казаков, надо было заготовить шестьдесят бревен. Вот и работали мы с Ромкой сучкорубами да охотой промышляли для бивачного котла и домой что-то впрок из лесной дичи запасти. После рождественских праздников, на Святки, из станицы в Благовещенск тронулся так называемый «ярмарочный обоз». По договоренности с атаманом вместе с семейством Селеверстовых поехал и я. Глава 8. Благовещенск Четыреста верст до Благовещенска мы прошли за две недели, по дороге останавливаясь то в лесу, то у родственников и хорошо знакомых казаков семьи Селеверстовых в станицах, расположенных ближе к административному центру Амурской области. И вот ранним утром, еще в сумерках, наш обоз въехал в Благовещенск – город, в котором я родился, то есть еще должен буду родиться в будущем. Я вертел головой по сторонам, проезжая по улицам, и ничего не узнавал – большая станица! Где асфальтированные проспекты, окруженные многоэтажными домами в сиянии рекламы? Где проносящие машины и шум многолюдного города? Ничего этого не было! Но будет, обязательно будет! Остановились мы в заезжем доме купца Чурина. Атаман Селеверстов с Никифором сразу же ушли с приказчиком Чурина договариваться о продаже привезенных пшеницы, рыбы, мяса, шкур, а мы с Ромкой принялись выпрягать из трех саней лошадей и вместе с тремя верховыми, на которых ехали мы с Ромкой да Никифор, повели их на конюшню. Тетя Оля, жена атамана, со снохой Ульяной, женой Никифора, и дочерью Анфисой стали таскать из распряженных саней узлы с добром в дом, где были сняты комнаты для проживания на время ярмарки. Вскоре вернулись довольные Никифор и дядька Петр. Как выяснилось, им удалось очень выгодно продать почти весь свой товар Чурину, немного оставив самого ценного для ярмарочной распродажи. На радостях атаман заказал баню и обильный ранний обед, после которого мы всем семейством, принарядившись, отправились смотреть город. Этот променад очень напомнил мне походы с женами по магазинам в моем прошлом мире. Я никогда не мог понять женщин: как они могут ходить по магазинам «просто посмотреть»? Если мне надо было что-то купить, то я шел и покупал, не глядя на остальной товар. У моих же жен «просто посмотреть, померить, прикинуть» могло растянуться на долгие часы моих мытарств. Особенно меня добивало то, что все это происходило при полном отсутствии денег в нашем семейном бюджете. Здесь происходило то же самое. Женщины во главе с тетей Олей заходили в каждую лавку, где смотрели, приценивались, примеряли, прикидывали и прочее. Но при этом все мужчины Селеверстовы практически не отставали от своих женщин, так же что-то смотрели, ахали, приценивались. И ничего не покупали. Когда я спросил атамана, почему ничего не покупают, то был сражен его ответом: «Так на ярмарке все дешевле будет. А тут просто посмотрим». После такого ответа я просто выпал в осадок и, наверное, умер бы от скуки, но перед заходом в очередную лавку вдруг увидел на соседнем доме вывеску: «Городская общественная библиотека». – Дядька Петро, я в библиотеку. Можно? В приезжий дом я сам приду, дорогу помню. – Иди, грамотей. Тебе, смотрю, поход по лавкам неинтересен! – Ага. Я побежал. Зайдя в дом и пройдя сени, я вошел в большую комнату, где стояло довольно много стеллажей с книгами, а за столом сидела пожилая, полностью седая женщина с приветливым лицом, своим видом напомнившая мне интеллигентную учительницу-старушку советских времен. – Здравствуйте, меня зовут Мария Петровна. Я библиотекарь. Что вам угодно, молодой человек? – мягким голосом произнесла женщина. – Здравствуйте. Хотел бы книги посмотреть, – робко ответил я. – Книги не смотрят, а читают. Но откуда такой интерес к книгам у молодого казака? – Меня зовут Тимофей Аленин. Мы из станицы Черняева на ярмарку приехали. Я хочу поступить в Иркутское юнкерское училище и зашел к вам узнать, какие книги по военному делу есть, и какие учебники сейчас издаются. А главное – найти программу вступительных экзаменов в училище. Никто мне в станице не смог об этом сказать, включая батюшку станичной церкви Александра. А он к нам из Санкт-Петербурга приехал. – Похвально, похвально. А позвольте полюбопытствовать, не тот ли вы молодой казак Аленин, который целую банду хунхузов один уничтожил? – Да, это я, – почему-то краснея под добродушно заинтересованным взглядом Марии Петровны, ответил я. – Но откуда вы об этом знаете? – Я вхожу в круг знакомых генерала Беневского Аркадия Семеновича – это военный губернатор и ваш казачий наказной атаман. На одном из раутов Аркадий Семенович рассказал всем, как был поражен отвагой и умелостью мальчишки-казака, который в четырнадцать лет как-то умудрился поразить насмерть двадцать одного бандита-хунхуза. При этом, по его словам, больше половины бандитов он убил одним кинжалом. Ужас! – Мария Петровна, жить захочешь – и не то сделаешь. – Может быть, Тимофей, может быть. Тем более ты же прирожденный воин, вот и офицером хочешь стать. Хорошо, посмотри пока книги на том и на том стеллажах. – Мария Петровна указала вглубь комнаты. – А примерно через час мы с вами, Тимофей, дойдем до Алексеевской гимназии. Там работает мой хороший друг, который поможет тебе с подготовкой к поступлению в военное училище. – Огромное спасибо, Мария Петровна. Даже не знаю, как вас благодарить. – Что-нибудь придумаю для такого молодца, – лукаво улыбнулась старушка. – Раздевайся у вешалки и проходи к стеллажам. Сняв и повесив на вешалку свои «парадные» полушубок и папаху, обметя веником валенки и оправив под ремешком праздничную рубаху, я прошел к указанным стеллажам. Боже ты мой! Чего тут только не было! Я даже и представить себе не мог, что по военному делу в конце девятнадцатого века было издано так много книг. Но особенно меня умилило, что на этом стеллаже я нашел «Войну и мир» Льва Толстого. Взяв в руки один из томов, начал пролистывать его, часто останавливаясь на некоторых абзацах. – Тимофей, а вы очень быстро читаете! Я же вижу, что вы читаете, а не просто скользите взглядом по странице. Кто вас научил такому скорочтению? «Опять попал! – подумал я. – Я же почти безграмотный молодой казак, а тут скорочтение… Но надо что-то отвечать». – Дядя Иван. Младший брат отца. – Передайте ему от меня большую благодарность. – Некому передавать, Мария Петровна. Все мои родные погибли или умерли. Сирота я уже четвертый месяц. Спасибо нашему станичному атаману Селеверстову – дядька Петро меня в свою семью взял до совершеннолетия. Но живу я в своем аленинском доме один, а они мне помогают. С собой вот на ярмарку взяли. Я тут рухлядь кое-какую, оставшуюся от семьи, да шкуры лисьи и волчьи, мною добытые, хочу продать, а на вырученные деньги учебники и письменные принадлежности купить. – Извини, Тимофей, что напомнила тебе о смерти близких. – Мария Петровна ласково погладила меня по руке. – А что ты читал? Надо же, казак с романом «Война и мир» в руках! Удивительно! А на чем ты конкретно остановился? Мария Петровна взяла в руки книгу и стала читать вслух с того места, куда я непроизвольно поставил свой указательный палец, когда старушка оторвала меня от чтения книги: «И благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных ситуациях, с простотою и легкостью поднимет первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменится презрением и жалостью». – Ты это уже прочитал? – Мария Петровна строго посмотрела на меня. – Какие выводы сделал? – Да. Прочитал, – ответил я. – А вывод – в войне не бывает правил. Кто воюет по правилам и ждет этого от противника, тот проигрывает. В войне за Отечество все средства хороши, даже неблагородные. Нас, казаков, часто обвиняют, что мы воюем нечестно, неблагородно. Наполеон вот тоже упрекал нашего государя Александра, что его подданные, особенно казаки, воюют, не соблюдая рыцарских принципов ведения войны. Но если ты здоровее меня, в руках у тебя оружие, которым ты умеешь владеть, а я нет, то глупо ждать от меня, что я, как баран, пойду на убой, выходя с навязанным тобой оружием и на твоих условиях. Я возьму то оружие, которым владею хорошо, да и шарахну тебя тогда, когда мне будет удобно, без всяких правил. Это ты пришел и напал на меня, а я тебя не звал. Поэтому буду воевать с тобой как умею. А когда одержу победу, тогда, может, и пожалею. – Очень интересный вывод. Впервые слышу такую трактовку слов Толстого о «дубине народной войны». А с хунхузами ты воевал по правилам или нет? – Конечно, не по правилам Мария Петровна. Если бы тогда стал биться как казаки, конным против них, то меня сразу бы зарубили. А так я пешим скрадывал их, как зверей, и нападал, когда они не ждали. Поэтому и смог их всех убить. Правда, фортуна в тот день неоднократно была на моей стороне. Везло мне в тот день сильно. – Удивительный ты мальчик, Тимофей. – Старушка-библиотекарь с какой-то грустью смотрела на меня. – Четырнадцать лет всего, а уже столько людских смертей на тебе, и дальше хочешь учиться людей убивать. И при этом ты такой весь светлый, чистый! «Ох уж эти интеллигентские сопли! – зло подумал я про себя. – Жизнь человека – это всеобщая ценность… Тьфу, наслушался всей этой бредятины в своем мире! Ладно, бабуля, сейчас я тебе дам!»