Я аж воздухом поперхнулась от наглости сказанного, застыв на месте столбом — растерялась, не зная, как реагировать на подобное заявление. Решение за меня приняла Антонина Павловна, развернувшись от плиты и треснув Кира кулинарной лопаткой по макушке. — Ай! — возопил муж, от неожиданности плюхнувшись обратно на табуретку. — Мам, ты чего?! — А ты чего? — зашипела свекровь и подбоченилась. — Совсем мозг протрахал, что ли? Ты кому претензии предъявляешь и в чём, а? Вера когда последний раз хоть с кем-то встречалась, ходила куда-нибудь, отдыхала? Постыдился бы! Куском хлеба попрекнул! — Не хлеба, — возразила я, отчего-то развеселившись. — Мы пышки с Костей ели. Такие, знаете, колечками, в сахарной пудре… Но они у меня уже все переварились. В общем, котлеты я бы поела. Давайте к ним ещё салат, может, тёть Нин? Катя любит салат. — Да, я помню, — проворчала свекровь, недовольно зыркнув на Кира. — Сделаю. А ты иди, отдохни, Веруш. Предположив, что Кирилл наверняка потащится за мной «отдыхать», я помотала головой: — Да я не устала. Лучше помогу вам, в четыре руки быстрее будет. Следующие несколько минут муж молчал, только смотрел на меня — я чувствовала его взгляд между лопаток. Спина горела, словно мне налепили горчичники. Постоянно хотелось потянуться туда рукой и хорошенько почесать. А ещё лучше — чтобы Кирилл наконец перестал таращиться. Я прекрасно понимала, о чём он думает. За годы нашего знакомства и брака я успела хорошо изучить Кира — и знала, что он не мог не заметить оговорку Антонины Павловны. «Совсем мозг протрахал…» Ничего конкретного и очень напоминает обычный эмоциональный выплеск, но… подозрения наверняка возникли. Вот Кирилл и изучал сейчас и меня, и свою маму, пытаясь понять, ляпнула ли Антонина Павловна это случайно, для красного словца, или… Не знаю, к каким выводам пришёл Кир, но до конца вечера он вёл себя тихо. Поиграл с Катей, вполголоса пообщался с Алексеем Дмитриевичем, периодически бросая на меня нечитаемые взгляды, и больше не пытался проехаться по моей сегодняшней встрече с Костей. А я… да, я с нетерпением ждала, когда он наконец уйдёт. Было время, когда я ждала Кира с работы, готовила ужин, радовалась, как только он приходил, — сердце замирало от любви и гордости за него. Какой он у меня молодец, старается, работает, не пьёт, не курит… Впрочем, справедливости ради — он и сейчас такой же, как раньше. Кир-то как раз не изменился, а вот я… Я больше не радуюсь, когда он приходит. Зато когда собирается уходить — очень даже. Но просто так уйти Кирилл, естественно, не мог. Он же победитель, он обязательно должен оставить за собой последнее слово! Поэтому муж подкараулил меня в коридоре, когда я отлучилась в туалет, и, обняв, уткнулся носом в шею, глубоко вздыхая. Он делал так раньше — ещё до Милены. Точнее, всегда делал, говорил, что нравится, как я пахну. И мне было приятно, когда он целовал меня в шею, туда, где взволнованной пташкой билась жилка. — Я только что мыла Катин горшок, — сообщила я Киру вместо того, чтобы расслабиться в его руках и наслаждаться поцелуем. — И там была большая и толстая какашка. Муж вздрогнул, но не отстранился. Удивительно. Обычно туалетные темы выбивают его из романтического настроения на раз-два. — Верунь… прости, — прошептал Кир, вновь прижимаясь губами к моей шее. — Я тебя к Косте приревновал. Но он всё-таки… мужчина, хоть и друг. — Ты бы ещё меня к своему папе приревновал, — хмыкнула я, отчего-то испытывая необъяснимый стыд. Впрочем… нет, объяснимый. Потому что я врала, откровенно и беззастенчиво врала. — Он тоже мужчина. — Мой папа давно и безнадёжно влюблён в маму, — возразил Кирилл и, подняв голову, потёрся носом о мою щёку. Интересно, с Миленой он тоже так делал? — А вот Костя… — А у Кости есть девушка. — Девушка — это ещё не жена. Я хмыкнула. Хотелось ответить: «Не суди по себе», но он ведь тогда не отстанет. — Отпусти, Кир. Я к Кате пойду. Он кивнул и действительно разжал объятия, но обрадоваться я не успела, поскольку Кирилл моментально поинтересовался: — А давай сходим на свидание, а? Например, в среду вечером. Я пораньше освобожусь. — Извини, Кир, — я мотнула головой, даже сделав шаг назад. — Но я сюда перебралась, потому что хочу отдохнуть… В том числе и от тебя. Все свидания позже, хорошо? Не надо. Дай мне хоть немного в себя прийти. — От чего тебе в себя приходить? — рыкнул Кирилл, но сразу исправился, заговорил мягче: — В смысле: разве я тебя мучаю, Верунь? Я тебя люблю. Я просто в последнее время замотался, уделял тебе мало внимания. Но я исправлюсь, честное слово! Я вздохнула. Да, нехорошо получается… Муж всё-таки. Но не хочу я с ним никуда ходить. Вот такая я противная, да. — Через неделю, Кир. Через неделю сходим. А пока… оставь меня в покое, ладно? Он скрипнул зубами, процедил: «Ладно», — и наконец отошёл. Вернулся сначала в гостиную, попрощался с родителями и Катей, а потом и со мной и покинул квартиру свёкров. И только когда Кир уже ушёл, я обнаружила на своей кровати, где временно спала рядом с кроваткой Кати, букет из белых с розовой сердцевинкой гербер. Вспомнил всё-таки… Или Костя подсказал?.. 48 Вера Свёкры к нашему с Катей приезду хорошо подготовились — даже кроватку ей поставили почти такую же, как дома, с решётками. Подержанную, но вполне себе качественную. И примостили её в третьей комнате, которая была когда-то комнатой Кира, а сейчас Антонина Павловна и Алексей Дмитриевич в основном хранили там всякий хлам для дачи. Хлам временно перекочевал на балкон, меня положили на старую кровать Кира, а Катя поселилась рядом в отличной кроватке. Свёкры даже на бортики разорились, но очень кстати — иначе мне было бы неудобно, лёжа рядом с дочкой, ковыряться в телефоне. А я ковырялась. Искала варианты со съёмной квартирой. Чтобы была рядом с детским садом. Плохо, что и квартира мужа неподалёку — мне бы не хотелось в будущем лишний раз пересекаться с Киром. Катю пусть навещает, но сталкиваться с ним во всех местных магазинах — удовольствие ниже среднего. Однако менять работу всё же не вариант. Моя нынешняя начальница точно пойдёт навстречу, поможет, а как будет в другом месте — вопрос вопросов. Нет уж, лучше периодически видеть Кира на улице, чем пролететь с работой как фанера над Парижем. А ещё… Я стала задумываться над тем, чтобы потребовать у мамы свою долю за квартиру. В конце концов, я тоже там прописана, и вообще эту квартиру когда-то дедушка с бабушкой получали, мама к ней отношения не имеет, она её не заработала. Я, впрочем, тоже. Но я там и не живу. И знаю: бабушка с дедушкой хотели бы, чтобы мне от их наследства хоть что-нибудь перепало, они не были бы против. Я поморщилась. Да, скорее всего, битва будет не на жизнь, а на смерть, и мама с отчимом костьми лягут, но ничего мне не отдадут. А ведь по завещанию бабушки мне отходила половина квартиры… На эти деньги я смогу взять ипотеку, а не снимать. Значит, надо попытаться. Сначала по-хорошему, потом, если мама не проникнется (что скорее всего), — по-плохому, через суд. Телефон завибрировал, и поверх сайта с объявлениями о сдаче квартир выползло уведомление о сообщении в мессенджере. От Хэнга, конечно. «Спишь, Луна?» «Нет, — напечатала я, улыбнувшись. Поуютнее завернулась в одеяло и приготовилась к увлекательной беседе. — Ты задаёшь глупые вопросы, Хэнг! Луна по ночам не спит. Она бродит по небу и заставляет волков на неё выть». Хэнг прислал хохочущий смайлик и вдогонку вопрос: «Кстати, ты не помнишь, а почему они это делают?» «Волки?» «Ну да. Почему они воют на Луну?» «Спроси что-нибудь полегче». «Эй! — возмутился мой полночный собеседник. — Ты же мать! Ты обязана знать ответы на все возможные «почему»! Вот спросит у тебя твоя дочка, почему волки воют на Луну, что ты ей скажешь?!» «Дай подумать… — напечатала я, развеселившись. — Может — окей, гугл?..» Хэнг вновь прислал ржущий смайлик, а потом написал: «Как хорошо, что я могу сейчас с тобой поговорить, Луна». О-о-о… «Сложный день?» «Нет, день хороший. Вечер был сложный. И неприятный. Не хочу о нём. Лучше расскажи, как прошла твоя встреча со старым другом?» Я улыбнулась, вспомнив Костю. И парк, и пышки, и отвратительный пакетированный чай в бумажном стаканчике, и фотографию-привет из прошлого… Ну как об этом расскажешь? Ещё и незнакомцу Хэнгу. Хотя… вот как раз ему, возможно, и стоит рассказать. Надо же с кем-то поделиться?.. «Отлично прошла! Я хоть почувствовала себя человеком, а не ходячим комбайном с кучей функций. Таким, знаешь, — принеси, подай, приготовь, поиграй, расслабься и раздвинь ноги…» «Всё настолько ужасно?» — напечатал Хэнг. Печатал долго — то ли отвлекался, то ли думал над тем, что я написала. «Бывает ещё ужаснее, скорее всего. Просто… Не знаю, знаком ли ты с этим хреновым ощущением, что ты — не человек, а какая-то машина. Причём раз ты машина, то просто не можешь устать и задолбаться. С чего вдруг? Подумаешь, сидишь с ребёнком. Не работаешь ведь! И в такие моменты и сама начинаешь сомневаться — действительно, и чего это я? Муж вот работает, а я и правда всего лишь с ребёнком сижу. Он тоже устаёт, а я его дома ещё гружу… И перестаёшь грузить, грузишь себя. Грузишь-грузишь, мужу, наоборот, комфорт и всяческое уважение — а потом оказывается, что и фигура у тебя не та, и ноги небритые, и вся ты в принципе — не фонтан. Ай, ладно… Не хочу тебя заморачивать своей фигнёй, не стоит она того. Просто мой друг… С ним рядом вот это ощущение ненужности — оно пропадает. Девается куда-то, словно в воздухе растворяется. И легко становится. И обо всём этом вообще не хочется думать». Хэнг помолчал… а потом спросил неожиданное: «А рядом с ним ты ощущаешь себя красивой?» Я на мгновение задумалась, вспоминая Костины взгляд и улыбку. «Знаешь… да. Я об этом не думала, пока ты сейчас не спросил. Но правда — рядом с ним я ощущаю себя красивой. А вот рядом с мужем уже нет, к сожалению». «А если он тебя поцелует, ты что почувствуешь?» Я обалдела от подобного вопроса, но, пока удивлённо хлопала глазами, Хэнг напечатал ещё кое-что: «А то некоторые не верят в дружбу между мужчиной и женщиной. Бытует мнение, что если парень и девушка дружат, то кто-то из них во френдзоне. У вас это кто?»