Когда я это прочитала, меня на мгновение залило теплом благодарности. Костя… иногда мне казалось, что он не одобряет действий Кирилла. Он никогда не говорил этого прямо, но порой что-то подобное читалось в его ворчливых фразах. Вот как сейчас. «Слушай, не начинай. Я знаю, что виноват. Но всё уже, Милену я бросил. Надо Веру теперь расшевелить как-то. Может, ей подарить что-нибудь?» «Угу. Луну с неба достань». Луну… Я будто очнулась после долгого и вязкого сна. Выключила ноут и побежала в детскую, где умудрилась забыть свой телефон — хорошо хоть, он был на беззвучном режиме, — схватила трубку и посмотрела на экран. «Привет, Луна. Готова к сеансу общения?))» Хэнг написал это полчаса назад. Я быстро напечатала «да», но галочки остались серыми. Видимо, занят. Пока ждала ответ, смотрела на спящую Катю. Тёмные волнистые волосы падали на лоб, скрывая от меня закрытые глазки — наружу торчал только сопящий носик. Пока дочка была больше похожа на мужа. Только глаза мои — тёмно-карие, Кирилл-то голубоглазый. Когда-то давно я в эти глаза и влюбилась… А началось всё, пожалуй, с Кости. Точнее, с первого сентября в первом классе, когда нас с ним посадили за одну парту. — Солнцева, — шутила наша первая учительница, молоденькая и улыбчивая Ольга Васильевна, — тебе по фамилии положено сидеть рядом с солнышком. Вершинин, согласен? Одноклассники хохотали, Костя краснел, как варёный рак, и мне тоже было неловко. И становилось не по себе каждый раз, когда кто-то позволял себе проходиться по его или моей фамилии, и тем более — по Костиной рыжей шевелюре. Она выделялась среди темноволосых и светлых макушек, будто огонёк костра в лесной чаще. А ещё фамилия Кости начиналась со слога «вер», и это казалось нашим одноклассникам очень смешным. «“Вер” — значит, “Веркин”!» — вопили мальчишки восторженно. Дразнилки оказались тем, что нас сблизило. Меня задирали редко — только если за компанию, а вот Косте доставалось за всё. Он ведь был не только рыжим — в детстве он ещё носил очки и отлично учился, что вообще непростительно по мнению многих мальчишек. И привлекал внимание девчонок, потому что был ярким и симпатичным. За всё это Костю шпыняли и задирали, так что… драться он умел. И не спускал с рук любую подколку, даже безобидное «рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой». В результате его отец наведывался к директору очень часто, почти как на работу туда ходил. Постоянно пытался выяснить, кто на этот раз поставил Косте синяк под глазом, потому что сам он никогда не кололся. Мне нравилось в Косте именно то, что он не выдавал своих обидчиков. Я в то время вряд ли смогла бы сформулировать, почему считала это правильным, и уважала Костю просто интуитивно. Всегда становилась на его сторону, даже не пытаясь разобраться в ситуации — верила, что он прав. Неважно, кто, кого и за что побил, — я знала, что прав Костя. Мы жили в соседних домах, поэтому в школу и из школы ходили вместе. Впрочем, Вершинин и сейчас там живёт, по соседству с моей матерью. Кирилл же ездил в школу на автобусе, и мы с Костей не были с ним знакомы класса до шестого. Именно в шестом классе всё изменилось — мы начали превращаться из детей в подростков, и Костю стали сильнее задевать дразнилки в стиле «тили-тили-тесто, жених и невеста». Это было глупо, но он начал отдаляться от меня, всё чаще предпочитая общество других мальчишек. Мы по-прежнему сидели за одной партой, часто списывали друг у друга и в целом нормально общались — но в этом общении теперь чувствовалась какая-то неловкость. Я не знала, как это исправить, и просто плыла по течению, наблюдая за тем, как Костя постепенно перестаёт быть моим близким другом. Я и сейчас не знаю, как это можно было исправить, хотя точно помню, что мне было больно и неприятно. Но в этом не было ничьей вины — ни моей, ни Кости. Мы просто взрослели. В конце концов он почти перестал провожать меня до дома, а с первого сентября седьмого класса, когда нам официально разрешили рассаживаться как хочется, пересел за другую парту. Я не посчитала это предательством — сама хотела сделать так, поскольку тем летом здорово подружилась с Лизой Войновой, которая тоже оставалась на лето в городе, и мы договорились, что попросимся сидеть вместе. Следующие годы — до выпускного вечера — мы практически не общались, хотя я всегда относилась к Косте чуть иначе, чем к остальным мальчишкам. Теплее и трепетнее. Я прислушивалась к его ответам на уроках, ценила и уважала его мнение, безоговорочно давала списывать — в общем, Костя по-прежнему занимал для меня особое место. И мне почему-то кажется, что я для него тоже всегда была особенной. По крайней мере… именно меня он впервые поцеловал. Это воспоминание всегда вызывало улыбку — вызвало её и сейчас, несмотря на то, что последние полгода я считала Костю таким же, как и Кирилл, предателем. Кир по-настоящему появился в наших жизнях в шестом классе, когда они с Костей подружились и стали проводить вместе время — гулять, ходить на занятия спортом, бывать друг у друга дома. Я общалась с Киром, но не больше, чем с любым другим одноклассником. Даже меньше, учитывая тот факт, что он учился в параллельном классе. Единственным, что нас связывало, был Костя, и дольше всего я разговаривала с Кириллом всего-то раз в год — на дне рождении Вершинина, куда он неизменно приглашал меня всё то время, что мы учились вместе. После окончания школы мы разошлись и какое-то время не виделись, а потом… Экран телефона загорелся, и я, вздрогнув, опустила глаза. «Ух! Я уж думал, не ответишь. Мало ли? Луну же днём не видно, вдруг ты тоже активна только по вечерам)))». В щёки плеснуло жаром, и неожиданно захотелось рассмеяться. Боже, идиотизм какой-то! Так радоваться из-за переписки с незнакомым парнем?! Да я совсем с ума сошла! Но… тем не менее… «Я активна с трёх до пяти, пока спит ребёнок, и вечером, после отбоя. Он засыпает около половины одиннадцатого». «Буду иметь в виду!» Я посмотрела на часы в углу экрана. До пяти сорок минут, потом придётся будить Катю. Держись, Хэнг. Поболтаем… 11 Костя Будильник бесцеремонно выдернул меня из сна, напомнив, что работа не ждёт. Сегодня должны были привезти оборудование для фестиваля, и я сам зачем-то предложил клубу помочь проконтролировать доставку. Точнее, я знал зачем — действительно хотел помочь, но это было, когда я чувствовал себя бодрым и заряженным. Однако сегодня после пробуждения я бы выбрал ещё поваляться в кровати, даже если бы весь мир, стоя на коленях, просил меня встать и прийти ему на помощь. Мне было плохо. Но я надеялся, что двойной эспрессо потихоньку приведёт меня в норму. Через несколько минут я стоял с чашкой у окна и смотрел, как ручейки из людей текут в разные стороны. У меня редко бывает повод просыпаться настолько рано. Последние пару лет я обычно работал по вечерам и ночам, отчего оказалось непривычно видеть всю эту утреннюю суету. Обратил внимание на двоих детей с огромными портфелями за спиной. Ребята шли посередине дороги вдоль дома и, судя по жестам, что-то увлечённо обсуждали. Мальчик и девочка. Я смотрел на них, не отрываясь. Друзья, наверное. Может, даже лучшие. От них веяло детством и беззаботностью. В конце дома они на мгновение остановились, а потом пошли в разные стороны, махнув друг другу на прощание. «Удачи вам, ребятки», — подумалось мне с едкой горечью. Как же редко дружба переходит из школы в университет. Наблюдая за этими детьми, я неожиданно вспомнил наше с Верой общение, начавшееся ещё в первом классе, но с возрастом угасшее, а потом и вовсе умершее, чтобы через несколько лет воскреснуть в виде убогого франкенштейна. Никак иначе я сейчас не мог назвать то, во что превратилась наша дружба после того, как Вера с Киром стали встречаться. Это случилось на вечере выпускников. В начале встречи мы просто скучковались втроём и болтали, вспоминая школьные годы и байки, порождённые ими. Иногда переговаривались с другими выпускниками и учителями, но в итоге неизменно вновь оставались втроём. Я сразу заметил, что Кир включил режим павлина. Его заинтересовала Вера. Слишком давно я его знаю, чтобы не заметить момент, когда из его жопы расправляется веер из перьев. Потом была выпивка, были танцы, в которых я не участвовал, а Кир каким-то чудом вытащил Веру на танцпол. Но было ли это чудом? Что я знал о Вере к тому моменту? Что осталось от той девочки, с которой я сидел за одной партой? Ничего я не знал. И, несмотря на это, почему-то был уверен, что танцпол и эта дурацкая музыка не подходят ей. Не её это… Я тогда ненадолго отлучился в туалет, а когда вернулся, увидел, что Кир с Верой забрались на сцену и теперь не только танцуют, но ещё и целуются. Мне было странно видеть их вместе. В тот момент, глядя на них, я неожиданно вспомнил, как однажды, миллион лет назад, сам поцеловал Веру. Это был невинный и детский поцелуй, первый в моей жизни. Мы в то время учились во втором классе и участвовали в праздничном концерте, для которого всех заставили выучить танец, разбив по парам. И мы выучили, и получалось хорошо. Нас с Верой поставили на самое видное место. Концерт прошёл гладко, мы ни разу не запнулись, а когда танец закончился, сделали поклон, и я повернулся к Вере. Она посмотрела на меня в ответ, и я неловко чмокнул её в губы. Ну, почти в губы. Немного промахнулся. Люди в зале засмеялись, но я был уверен, что так и надо делать, потому что видел по телику целующуюся после выступления пару. И вот теперь Вера снова принимала поцелуй, стоя на сцене. Но всё было другим: и возраст, и танцы, и «кавалер», и последствия. Если бы она знала, какой будет её жизнь через несколько лет, оттолкнула бы Кира тогда или нет? Думаю, нет. Не знаю, что она чувствует к мужу сейчас, но свою дочку безусловно любит. Чтобы это понимать, с Верой даже не нужно общаться. Это просто видно. Да и Кир мне неоднократно её расхваливал. — Вера — мать от бога! Если бы со мной в детстве носились столько же, сколько Вера носится с Катей, я наверняка вырос бы другим человеком! Мои-то родители вечно на работе пропадали! — сказал он однажды. — Тебе выгодно превозносить её как мать, чтобы самому проводить меньше времени с ребёнком, — возразил я, зная, как ловко Кир умеет заливать уши комплиментами, чтобы люди делали работу за него. Проходили, знаем. Однако он парировал: — Да, выгодно. Меня эти детские сопли прям в тоску вводят. Ну не люблю я нянчиться, не моё это! Я ещё посмотрю потом, как ты со своими спиногрызами будешь возиться, когда они появятся. Вот станет Катька постарше, тогда интереснее будет… А Верка и вправду первоклассная мать. Это я без всякого двойного дна говорю... — Когда ты кого-то хвалишь, всегда есть двойное дно, а потом ещё дно, и ещё, и ещё, — усмехнулся я. Забавно, что Кир, рассуждая о том, какой матерью была Вера, и сравнивая её с собственной, ни разу не вспомнил, что у его жены по сути не было родителей. Хотя формально мать имелась, но толку от неё было не больше, чем от ведущего «Спокойной ночи, малыши!» по телевизору, а то и меньше. Кир отчего-то никогда не думал об этом, не пытался понять, откуда у Веры знания и опыт, если она сама не получала в детстве ничего, кроме равнодушия? Я точно знал, что Вера рассказывала об этом Киру, но у меня порой возникало ощущение, что он давно выбросил её рассказ из головы, как ненужную, лишнюю деталь. Да, в тот вечер на встрече выпускников мне оказалось неприятно видеть Веру и Кира вместе, и я даже толком не понял почему. С Верой меня связывало детство. Но и Кир был моим давним другом, хотя и менее давним, чем Вера. Именно по этой причине, глядя на них, обнимающихся на виду у бывших одноклассников, я решил никогда не вмешиваться в их отношения. Не моё это дело. Не мо-ё! С тех пор я так и делал. Из мыслей о прошлом меня выдернул телефон. Пришло сообщение от Риты. «Доброе утро, малыш. Я затрахалась работать. Ты как? У тебя всё хорошо?». Она издевается надо мной, подбирая такие выражения? Затрахалась? Серьёзно? Я с трудом сдержался, чтобы не съязвить по этому поводу. «Доброе. На работу сейчас поеду. Уже убегаю». «Сегодня увидимся?» «Нет. Я в ночную. Скоро фест», — ответил я полуправду. Ночной смены сегодня не планировалось, но фест и правда скоро. «Да ладно??? Мы ж давно договаривались? Ты уверен?» — напечатала Рита. «Да, уверен», — соврал я. И не смог с ходу вспомнить, по какой причине мы договаривались именно на сегодняшнюю ночь и когда это было? Но Рита напомнила. «Малыш, ну, может, вырвешься со мной хотя бы на денёк? Я билеты поменяю, если что, у меня есть день в запасе до тренинга. Ну или позже приезжай…»