Я не ведаю, как себя повел Ннака среди горских вождей. Угрожал или подлизывался. Подкупал или договаривался. Но, забегая вперед, горцы не бузили, не бунтовали, приказам следовали (как попало, но следовали). А, если что и творили непотребное, то очень тихо и незаметно. А вечером пришел Брат Гнева. Бесконечно длинная цепочка воинов долго — наверное, два часа — выползала из прибрежных зарослей и втягивалась в Моку. Измученные переходом воины, среди которых четыре пятых были неопытными ополченцами, добирались до временного лагеря и без сил валились на землю. Командир устало доложил, что, кроме десятка приболевших, все живы и относительно здоровы. — Это хорошо, — улыбнулся я. — Отдыхайте. Завтра утром выступаем в поход. Глава 11. Вызов лавины И, конечно же, конечно, утром мы никуда не вышли! Самыми готовыми оказались оцколи. Легкие на подъем, ни в чем не нуждающиеся. Тюки с добычей навьючили, на копья повесили и собрались идти дальше — за новым хабаром. А вот у меня вскрылась куча незавершенных дел. Во-первых, нужно было отправить часть лодок домой, в Излучное. Увезти мешки с какао, часть самой ценной добычи и 37 молодых заложников. Для этого пришлось реквизировать половину носильщиков из сотни, имевшейся у Брата Гнева. Тот же заголосил, что идти через леса без носильщиков невозможно. На всю армию надо еще не меньше парсы сотен крепких спин. Особенно, учитывая, что столицу Куалаканы мы планировали основательно пограбить. — Да зачем? — пренебрежительно отмахивался Аскуатла. — Будем больше за носильщиками следить, чем к цели похода идти. До столицы пара дней хорошего хода. Еду можно на себе нести. А добычу назад на людях Тепеапили повезем. В итоге решили набрать из местных еще полсотни. Проводники тоже были нужны, так как разведчики путь знали лишь в самых общих чертах. Причем, проводники нужны надежные, не сусанины. Хотелось найти тех, кто обиду имел на князя, но времени у меня не было и пошли по пути страха: забрали семьи у знающих дорогу и пригрозили, что убьем всех, коли не туда заведут. А вот если хорошо поработают, то получат несметные богатства. У меня имелся сундучок халявного стекла, так что я не лукавил. Параллельно люди Черного Хвоста спешно достраивали острожек, сносили туда собранную добычу, переносили раненых, копали колодец. Порывшись в закромах своего школьного образования, я торжественно нарек наш аванпост Мангазеей. Для четланского уха звучало приятно. Во всех трех воинствах спешно собирали в дорогу еду, воду, инструменты, запасы оружия. Вроде и планировали идти максимально налегке, но еще до выступления я осознал, что правда стоит на стороне Брата Гнева. В мире, где нет ни лошадей, ни быков — нужны толпы носильщиков. Либо воинам придется идти с такими тюками на горбу, что ни к какому бою они пригодны не будут. В Моке оставались около трех десятков раненых и по три двадцатки золотых и черных — неполных, которые понесли самые серьезные потери в боях за селение. С учетом «выбывших» оцколи у меня «под ружьем» оставались примерно 1100 воинов и сотня носильщиков. Солнце перевалило полуденный бугор, когда, наконец, мы выступили в поход. Ну, как выступили. Словно клубок ниток, который потихоньку разматывался: тонкая веревочка, идущих гуськом воинов углублялась в зеленый океан, а сам моточек оставался на месте. Первые десятки были в пути уже более часа, углубились в лес на несколько километров, а арьергард еще даже не выступил. Шли невероятно медленно. Прежде всего, из-за местных «дорог». Эти козьи тропы, конечно, были неплохо натоптаны, но джунгли субтропиков это вам не березовые лесочки. Они непрерывно стремятся поглотить окружающий мир. День не походишь по такому пути — и тот уже зарастает. Так что идущим впереди приходилось прорубаться сквозь свежие заросли. Вскоре я понял, что нагрузка на первых в колонне ложится крайне тяжелая и велел через каждые полчаса головной двадцатке отходить в сторону, пропускать свою сотню вперед и пристраиваться к ней сзади. А на следующий день решил ставить впереди другую сотню. Любая осыпь, овражек, ручей или поваленное дерево страшно задерживали движение. Люди скапливались у препятствия, отставали от общей колонны. Возникали разрывы, которые еще больше растягивали мое войско. Потеряться же в лесу крайне легко, маленькая заминка — и часть четлан могла пойти по вообще другой ветке тропы. Уйти черт знает куда! Это было ужасно! Случись сейчас какая-нибудь неприятность в голове колонны, большая часть войска об этом не узнает, не услышит и уж точно не успеет прийти на помощь. Самое главное, что и разведку толком тоже вести не получалось. Да, мои лучники старались прикрывать бока основной колонны, бродили по лесам, выглядывали засаду. Но что может сделать сотня белых на дистанции в несколько километров! К тому же, не везде можно пройти. Впереди разведку вести вообще невозможно — просто потому что люди Аскуатлы не знали дороги. Я понял, что большая армия на марше находится в максимально беззащитном состоянии. Небольшой, но хорошо организованный и знающий местность отряд мог бы сейчас с нами сделать ужасное. И я почти ничего не мог сделать. Да, постоянно пинал разведку. На каждом пятачке открытого пространства останавливал движение и накапливал хотя бы часть войска в единый кулак. Это еще больше замедляло движение войска, но я, хотя бы, проверял: все ли на месте? А в остальном приходилось полагаться на удачу и молиться желтому червяку. «Когда война закончится и появится время рефлексировать, надо будет устроить с господами генералами плотный мозговой штурм и продумать эффективную механику перемещения больших войск посуху, — твердо решил я. — И в лесах, и в горах». За два дня мы трижды выходили к людям. Я каждый раз напрягался (хоть, проводники и уверяли, что до столицы еще далеко), но это оказывались небольшие деревеньки, вполне сопоставимые с селениями четлан. Все они, конечно, о нашем приходе узнавали заблаговременно и столь же заблаговременно растворялись в окрестных лесах. Попрятав, разумеется, всё самое ценное… Если таковое вообще имело место быть в этих деревнях. Да оно и к лучшему. Хотя бы, у буйных оцколи меньше искушений. Сёла мы не грабили. В каждом я оставлял одного из толимеков-носильщиков, которые должны были передать местным старейшинам, что они теперь под властью владыки Сухой Руки, а после идти домой с чистой совестью. Да… пока покорение выглядело так. Сначала нужно отрубить голову. А уже потом… Равнина плавно переходила в горы. Леса вокруг становились одновременно пожиже и побрутальнее. Идти легче не стало. Прыгать с камня на камень аки козел можно, но не с грузом в 20 килограммов на плечах. Если честно, я уже начал уставать от всех этих мытарств, когда с головы колонны по цепочки пришла радостно-тревожная новость: — Дошли! …Четланское войско стояло плотной, даже слегка робкой кучкой. Не такой уж и гигантской, как мне казалось ранее. Перед не очень грозными завоевателями раскинулась Куалакана (да, столица называлась также, как и всё княжество). Хотя, нет. Не раскинулась. Горный рельеф диктовал своё и городок — а у меня уже не поворачивался язык называть это селением или деревней — был заметно компактнее той же Моки. Но толимеки здесь не подстилались смиренно под волю природы. Они изо всех сил перекраивали рельеф: все склоны вокруг были рассечены извилистыми горизонталями высот — каменными террасами. Собственно и сама Куалакана, расположившаяся в уютной амфитеатральной впадине, тоже была прорезана тремя террасами: одна над другой. Вдали, на самой верхотуре, виднелась обширная насыпь-платформа с несколькими большими зданиями. И снова — никаких пирамид. Вся нижняя терраса была запружена шумными вооруженными мужиками. Сколько их — я не имел ни малейшего понятия! Может быть, три сотни, а может — три тысячи. Правда, я (как человек с опытом) с трудом представляю себе, как местный князек сможет собрать, организовать и прокормить такое воинство. Да и по разведданным, у Куалаканы не имелось таких мобилизационных возможностей. Но нет сомнений — князь смог собрать ополчение не только в столице, но и во всех окрестных селениях. Настолько медленно мы шли от Моки. Никакого эффекта внезапности. Толпа яростно орала, поражая многоцветьем украшений из перьев и раскрашенными полуголыми телами. «Это сейчас нам придется штурмовать первую террасу, — задумался я о плане баталии. — Всего три или четыре каменные лестницы, а сама терраса местами выше человеческого роста. Допустим, выбьем мы их. Так они на вторую отойдут. Потом на третью. Наконец, закрепятся на верхней платформе. Сколько у меня останется людей для решающего штурма?». Я начал перебирать варианты. В принципе, защитников можно обойти с флангов. Думаю, белые и горцы смогут забраться на эти склоны. Неплохо, но, если толимеков очень много, то атаковать сверху нет смысла. Враги, конечно, пострадают от обстрела сверху, но смогут бить нас по частям. Как-то давно, в прошлой жизни, мне подарили «Искусство войны» Сунь-Цзы. Очевидный пижонско-интеллигентный подарок: что-то эффектное, но ненужное. Я вяло пролистал его, но, разумеется, у меня и в мыслях не было читать книгу внимательно. А как жаль! Наверняка в ней нашлось бы что-нибудь полезное для данной ситуации. Поскольку все арьегарды из лесу уже выползли (спасибо Тепеапили — не стал бить нас по частям), просто стоять и ждать не было смысла. Нужно что-то делать, чтобы в головах воинов не завелись плохие мысли. И я принялся раздавать приказы, велел махать стягами и дуть в дудки, пытаясь выстроить воинство для боя. Выходило медленно, неуклюже, отдельные отряды вечно получали приказы слишком поздно. Нет, этим вопросом мы, конечно, занимались. Уже давно была разработана сигнальная система. Но беда в том, что на большом пространстве сигналы плохо слышно и видно. А большая часть воинов — ополченцы и горцы — ее просто не понимали. Опять же, сигналы не универсальны. Я скомандовал построиться. А где? Нужно пойти и чуть ли не пальцем ткнуть в требуемое место. И линию фронта указать. И кто за кем идет. И как помехи на местности ликвидировать. Мы, кстати, строились прямо на поле. В стороне от зарослей маиса, на тыквенной бахче и томатных грядках. Так что, заборчики пришлось порушить, редкие подсолнухи порубить. Наконец, черные уверенно заняли центр позиции: элитный отряд Черного Хвоста слева, а пять сотен Брата Гнева — справа. Вытянулись в две линии щитов, за которыми стояли рослые бойцы с двуручными кирками. На левом фланге тучей мошкары скучились оцколи. Зеркально справа расположились золотые. У меня не было какого-то хитрого плана: просто разместил надежных воинов Хвоста рядом с менее надежными горцами. И наоборот: элита золотых должна быть подкрепой для ополченцев Брата Гнева. Толимеки за всё это время наших предварительных батальных ласк героически отсиживались за террасой, понося завоевателей гнусными словесными конструкциями. Особенно изгалялся крепкий воин со шкурой ягуара на плечах. Он прыгал по камням, размахивал шипастой дубиной и что-то требовательно выкрикивал в нашу сторону. Знатоки языка и обладатели чуткого слуха донесли мне: — Кажется, это Тепеапили и есть. Он требует поединка с… с Недоноском. Надо же, как далеко распространилось мое прозвище! — В моем войске такого воина нет! — громко с улыбкой ответил я, надеясь, что фраза разойдется среди воинов. — А вообще, никому не советую вступать в бой чести с трусом и братом труса, который ночью, тайно бежал от заслуженного наказания. Нет, ну зачем мне лезть на рожон? Я был готов рисковать собой в бою с Иттануакой, потому что от этого зависла моя жизнь. Чтобы за мной пошли — необходимо было геройствовать. А сейчас за мной и так идут более тысячи неплохих бойцов. К тому же, против Носача я вышел на пике своей формы (я тогда тренировался, как сумасшедший). Сейчас же, я хорошо, если раз неделю оружие в руки брал. Так что князь утрется без поединка — я не собираюсь рисковать своим войском, своими планами ради удовлетворения честолюбия. — Как в нашей первой битве, владыка, верно? — с улыбкой обратился ко мне генерал Глыба. Он оставил полторы сотни золотых на Теплого Ветра, который был вполне опытен в командовании, и стоял рядом со мной, с чувством глубокого удовлетворения озирая наши ряды. — Что? — не понял я своего командира. — Наш первый бой! — напомнил Прекрасная Слеза. — Неужели забыл, владыка? Оцкольские горы, их банда засела в деревне. Мы не решались напасть из-за возможных потерь, они не желали выбираться из укрытий. Верно! Я вспомнил! Жалкая стычка с грабителями в самом начале моей «императорской» карьеры. Совсем другие масштабы, но ситуация похожая. — Ты прав старина, — кисло улыбнулся я. — Другой враг, но та же проблема. Нам нельзя атаковать — мне еще понадобятся мои воины. Живые и здоровые. — Верно, — кивнул мой командир. — Но ты ведь помнишь, как мы перехитрили ту банду? Я помнил. Я велел начать ложную атаку, а потом пуститься в бегство, чтобы выманить врага с удобной позиции. — Что, владыка? Пустим на толимеков наших оцколи? Они начнут бой, потом притворно убегут, а люди князи бросятся следом! А? — Нет, Прекрасная Слеза. Не всегда в схожих ситуациях работают одинаковые решения. Оцколи от толимеков могут так получить, что их бегство станет не притворным. А толимеки преследовать их не станут. Вспомни: там была гора, за которой мы спрятали засаду. А тут все наши воины на виду. Зачем им нападать, если можно перебить нас, защищаясь? Глыба нахмурился. — Не переживай, друг! — улыбнулся я широко, вызывая удивление генерала. — Старый прием не сработает. Зато у нас сейчас есть то, чего не было там, в оцкольских горах. Очень здорово, что ты мне напомнил о нашем первом сражении! — и я побежал к воинам, выискивая глазами Аскуатлу. Часть белых исследовала окрестности на предмет: нет ли где затаившихся врагов. Но четыре двадцатки лучников стояли кучно позади воинов Горы, готовые к бою. Вот их-то я и решил использовать. Гуамарские луки бьют гораздо дальше атлатлей, поэтому белые могут встать на предельной дистанции и расстреливать толимеков до тех пор, пока те не поймут, что надо атаковать. Ну, а в чистом поле можно рассчитывать на чистую победу (да, я страдаю каламбурами!). — Надо сделать так, чтобы в строю черных появились проходы, — объяснял я задачу Черному Хвосту и Брату Гнева, которые подбежали ко мне. — Пропускаем воинов Муравья вперед, потом они забегают за ваш строй обратно, и проходы должны быстро закрыться! Потому что за спиной у белых будет враг. Куалаканцы по-прежнему предоставляли нам право первого удара, так что было время всё продумать и отрепетировать. Крайние воины каждой двадцатки по команде должны сделать два шага: из первой шеренги встать перед соседом, из второй — позади соседа. Пришлось пройти перед всем строем, объяснить задачу. Хвост рыкнул команду, двадцатники по цепочке ее повторили — воины открыли проходы, а потом по команде быстро восстановили строй. — Ну, — выдохнул я. — Змей нам в помощь! А то уже до вечера недалеко. Белые разбились на пятерки, через проходы вышли вперед и двинулись к террасе. У каждого лучника имелось при себе по двадцать стрел. В «обозе» везли еще тысячу запасных — примерно по десятке на каждого. Были еще наконечники без древков — пара тысяч — но их мы оставили в Моке. В итоге, мои воины могли сделать не более тридцати выстрелов по врагу. Если за это время враг не дрогнет, продержится — то нам придется придумывать новый план. Но, с другой стороны, три десятка выстрелов — это не так уж и мало. Тем более, толимеки на террасе — прекрасная мишень! Это против ближнего боя насыпь помогает, а вот от обстрела никак не защитит. Пока мои воины строились, я изучал противника. Щиты — небольшие, круглые — хорошо если у половины. Доспехи — у считанных единиц. Примерно треть толимеков вообще щеголяла голым торсом. На голове у многих были ободки, утыканные красными, жестко торчащими вверх перьями. Не знаю, был ли это шлем или просто украшение, но и такое имелось далеко не у каждого. В общем, есть куда стрелять. Пройдя шагов 30–40, белые вытянулись в жидкую цепочку, наложили стрелы и по команде дали первый, пробный залп. Не все стрелы с первого раза ушли, куда нужно, но воинственный рев толимеков сбился. Они начали ответную стрельбу, но даже с высоты террасы, даже из самых лучших атлатлей дротики до четлан не долетали. А белые, пристрелявшись, начал бить точнее и кучнее. Роговые, костяные и даже каменные наконечники на такой дистанции не имели особой пробивной силы. И убить могли только при самом сверхудачном попадании. А вот ранить — легко! Тем более — полуголых индейцев. Боец же с колотой или резаной раной руки, ноги — уже не совсем боец. Пятый залп. Десятый. Пятнадцатый… Где-то на этом этапе князь толимеков понял, что его орда утрачивает боеспособность. И лавина стронулась. Глава 12. Логистика, бессердечная ты… — Осторожно! — крикнул Вапачиро и кинулся на меня. Некрупный (особенно, на моем фоне) телохранитель смял своего «императора» словно тряпичную куклу и опрокинул на вытоптанные грядки. Тут же в воздухе просвистели два дротика и с чавканьем вонзились в неспелые тыквы позади. — Прости, владыка, — шепнул Серый. — У меня не было щита. С таким надежным защитником можно и расслабиться! Хотя, наверное, я и так уже это сделал. Так увлекся битвой, что напрочь проглядел опасность. Сражение разгоралось. Толимеки, не выдержав безответного обстрела из луков, рванули вперед. Как я понял, случилось это без приказа — нервная атака. Кто-то устал смотреть, как вокруг него падают окровавленные друзья, и ринулся в бой. За ним — ближайшие соседи, а, заметив нарушение плана — уже все. Кто-то спускался по лестницам, но многие просто спрыгивали с террасы и, занеся над головой оружие, с дикими воплями неслись на черных. В целом, выглядело жутко. И поначалу казалось, что толимеков очень много. Но всё дело в том, что они бежали рассеянной толпой, заполнив собой неубранные поля перед Куалаканой. Распаленные, они выпустили дротики (легко принятые на ростовые щиты), и сходу вломились в строй. Толимеки бежали неорганизованно, атаковали не всей массой, а по частям, но всё равно линия черных поколебалась. В паре мест ее даже прорвали, всё-таки обилие ополченцев, которыми разбавили сотни черных сильно ослабило боеспособность воинства Горы. Особенно, тяжело пришлось там, где орудовали настоящие берсерки — здоровяки с маками и дубинами в руках. Похоже, это были личные бойцы Тепеапили. С большим трудом линию удалось выровнять. Толимеки плотной кучкой уперлись в глухую стену щитов, требовательно стучали в них «леопольд — выходи»… И теперь ясно стало видно, что их не особо-то и больше — шесть-семь сотен. И процент опытных бойцов у них гораздо ниже. Я не говорю уже про вооружение. «Стоять», — мысленно приказал я своим воинам, потому что выкрикивать какие-то команды в этом грохоте оружия, какофонии криков боли и ярости — бессмысленно. Со своего «командного пункта» позади строя я пытался рассмотреть, что творится на флангах. Оцколи и золотые, как и было запланированно, избежали прямой атаки местных и отошли в стороны. Замысел был таков: дождаться, когда толимеки увязнут в бою с черными, забудут обо всем окружающем мире — и вот тут зайти им в спину и атаковать. Сейчас как раз шел маневр обхода. Я завороженно смотрел, сколь ловко реализуется моя «гениальная» стратегия и вообще не заметил полетевшие в меня дротики. Похоже, что кто-то из командиров толимеков, осознав бесплодность атак на черных, решил выиграть бой, лишив четлан полководца. Я с ужасом подумал: а ведь гадам это едва-едва не удалось. И, пока создавал вокруг себя личную маленькую стену щитов, пропустил решающую атаку. Золотые вышли на расстояние в двадцать шагов. Кто-то, возможно, их и заметил, но основная масса куалаканцев с яростью наседала на щитовой строй и ничего не видела и не слышала. Дротики из атлатлей были пущены практически в упор, и каждый нашел свою жертву. А потом в дело пошли чудовищные маки воинов Глыбы. Горцы слева тоже не сильно отставали.