Глава 12 Эдуард сел на переднее сидение и развернулся ко мне, довольно сверкая глазами. Иннокентий дал по газам, и машина сорвалась с места, трясясь и скрипя, как старая повозка. Я же глянула на себя в зеркало заднего вида и ахнула, вспомнив, что второй глаз я так и не накрасила! Потянулась к сумочке, открыла ее и зло выругалась. Косметичка осталась в моей машине! Да что за день?! – Катерина Романовна, ты как там? Не укачивает? – заботливо поинтересовался Эдуард. Иннокентий с самым серьезным видом смотрел на дорогу, ни на что не отвлекаясь. – У тебя влажные салфетки есть? – взмолилась я. – Нет. Но есть резиновая тряпка машину мыть, она влажная, – сделал вид, что задумался, Эдуард. – Я похожа на машину, которую надо мыть? – рявкнула я. – Ага. На фрезерный станок. Такая же надежная и нерушимая, – подколол меня Эдуард, вызывая дикое желание забыть, что я воспитанная женщина, взять с него пример и дать ему в ухо. Два раза! Я буравила его взглядом и уже пожалела, что согласилась ехать с парочкой из ларца. – Только не бей меня, Кать, меня по голове нельзя бить, я и так отбитый. – Это заметно, – пробурчала я, пытаясь найти что-то похожее на салфетки в своей сумочке. Достала кучу старых чеков, расческу, помаду, которую я уже не надеялась найти, но салфеток не было. И как мне в таком виде явиться на работу? Иннокентий несколько мгновений наблюдал за мной в зеркало заднего вида, философски вздохнул, когда я достала из сумочки очередную помаду, залез в бардачок и выудил оттуда огромную пачку влажных салфеток. Протянул мне и очаровательно улыбнулся. – Спасибо, Иннокентий, вы мой спаситель, – выдохнула я. – Вот так всегда, стараюсь я, а спаситель Иннокентий, – пробурчало чудо на пассажирском сидении. – Катерина, – наконец заговорил искомый Иннокентий, – вы на этого балбеса внимания не обращайте, он вообще прибитый к полу, и язык у него без костылей. Только недавно болезного приучили стучаться, если дверь закрыта, а не головой ее вышибать. Я открыла рот и нервно хмыкнула: – Я так понимаю, куры вам за умение летать все-таки отомстили, да? – Не, – замотал головой Иннокентий, – то лебедь был. Наш младшенький в реку сиганул, а лебедь решил, что Эдуард ему конкурент, и как надавал по щам… Ну и петух потом добавил, только перья летели. – С Эдика? – окончательно теряя ориентиры, брякнула я. – Ага. Лебединые, – серьезно кивнул старший из ларца, пока я пыталась собрать глаза в кучу. – Кеша, – вкрадчиво позвал старшего брата младший, – помолчи, а? Кать, ты его не слушай, ладно? Мы нормальные. – Да? – вылетело у меня с сарказмом. – Иногда, – пошел на попятную Эдик. – Зато с нами не скучно. – Что правда, то правда, – не могла не согласиться я. Кашлянула, вспомнила, что собиралась снять макияж, и достала влажную салфетку. Зеркало не нашла, пересела, чтобы лучше видеть себя в зеркало заднего вида, и принялась за дело. Дорогая водостойкая косметика – это хорошо. Нет, это даже отлично, но не тогда, когда в полевых условиях пытаешься снять макияж влажной салфеткой. – Катерина, ты чего там притихла? – ожил Эдуард. – Жду новую историю о том, как ваш дедушка гнал самогон, а пьяные куры набили морду соседскому Шарику, – вспомнила я старый анекдот, смывая тушь с нижнего века. – Ты там была? – в два голоса гаркнули два клоуна, сидящих впереди. В тот момент я окончательно уверилась, что надо мной издеваются, и разозлилась. Ладно, шутники, я вам еще устрою… – Кать, что у тебя в салоне случилось? – посерьезнел Эдуард. – Ничего, – отмахнулась я. – Катерина Романовна, вы макияжик весь смыли? – снова включился Иннокентий. – А то мне сзади ничего не видно. – Ой, – устыдилась я, – весь. Сдвинулась и уставилась в окно, нервно кусая губы. Машину подкинуло на очередной кочке, я пискнула и нахмурила брови. – Сорян, Катерина Романовна, за неудобства. Машина старая, но надежная. – Как фрезерный станок? – Не нравится? – как-то по-своему понял мою иронию Эдуард. – Кать, а на какой тачке надо приехать, чтоб точно тебе понравилось? – На танке, – не выдержала я и прикусила язык. Уже неплохо зная Эдуарда, я не сомневалась: ему и танк угнать и привезти под мои окна не заржавеет. Чудо в картузе рассмеялось, Иннокентий с уважением покосился на меня и выдал: – Приехали. – Спасибо, до свидания, – отбарабанила я и вышла из машины. Влетела в салон, быстро махнула рукой Ирочке и взяла курс в парикмахерский зал. В кресле сидела наша постоянная клиентка с такими насыщенно-синими волосами, что Смурфикам и не снилось. Она пила кофе, а Наташа что-то увлеченно ей рассказывала. Я мысленно выругалась, понимая, что за один раз нам такой пигмент ничем не вывести. – Катерина, – поднялась с кресла Элеонора, – ты видишь это? Что с моими волосами? Как мне выйти в свет в таком виде? Она грациозно поплыла ко мне навстречу. – Элен, я все исправлю, – пообещала я, наблюдая, как вытягивается лицо Элеоноры. Ее глаза стремительно округлялись, а челюсть отвисала. И мне не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять, кого она там увидела. А эта парочка балбесов мгновенно включилась в игру. – Мадам, – пропел Эдуард, – доброго дня. Вам несказанно повезло, ведь у вас есть мы. – А вы кто? – выдавила Элен. – Мы? Парикмахеры из самого Милана, буквально на один день задержались в вашем городе. А еще мы очень близкие друзья Катерины Романовны и готовы вам помочь. – Да. Сейчас вы не совсем юная дама средней симпатичности, но мы с братом сделаем из вас конфетку, – пообещал Иннокентий, а я всерьез задумалась об убийстве. – Синий цвет – это писк моды в Милане! – отодвигая меня в сторону, подхватил Эдуард. – Боже, какой оттенок. Кеша, ты только посмотри! Братцы снова ввергли всех присутствующих в культурный шок, я же дымилась от ярости и мечтала прибить обоих. – Белиссимо, – манерно взмахнул руками в воздухе Иннокентий, – просто белиссимо! Потрясающий оттенок, нереалиссибо. А как он гармонирует с вашим цветом глаз, оттеняя их. И ваши брови, как изгибы луны. Сколько вам лет? Подождите, я сам угадаю! Двадцать пять? Элеоноре Давидовне Шварц в прошлом году исполнилось сорок, но после такого шквала сомнительных, на мой взгляд, комплиментов она зарделась и покосилась на себя в зеркало.