– А тебе Антошка даже не намекнул, куда его сунул? – дрожа от нервного возбуждения, вытаращилась я. Я была готова бежать хоть на край света, чтобы забрать проклятое оружие и утопить в местном пруду. Но Алиска, не сводя с меня глаз, медленно покачала головой. – Задушу чёртового журналиста! – пообещала я, сжимая кулаки. – Вдруг он действительно спрятал его где-то в доме? Посовещавшись ещё пару минут и оценив сложившуюся ситуацию, мы решили никого не вызывать. – Чёрт с ними! – махнула рукой Находка, поминая сама не зная кого, – краски куплю, а вещи по местам рассовать недолго! Я согласно кивнула, испытывая отчего-то облегчение. И всё было бы ничего, если бы по лестнице не зашлёпали вдруг шаги и в мастерскую не заглянул ободряюще улыбающийся близнец: – Ничего, девчонки, не расстраивайтесь! Полицию мы уже вызвали! Не знаю, что происходит в других подобных случаях, но по звонку в местный отдел полиции о краже в Алискин дом явился старший следователь следственного комитета с двумя помощниками. – Здравствуйте… товарищ… капитан… – растерянно сказала я, увидев на пороге физиономию Мельникова. Алиска за моей спиной изумленно икнула. В ответ капитан широко оскалился, словно до смерти рад был нас видеть, мазнул взглядом по стоявшим в сторонке близнецам и кивнул: – И вам не хворать, Анна Алексеевна! И прошел внутрь. За ним показались Блинов с Каравайкиным. Вежливо поздоровавшись, они неслышно втекли вслед за начальством. На лицах братьев Забалегра отразилось недоумение. Однако врожденная склонность венгров не форсировать без нужды события возобладала, и ни один из них и рта не раскрыл, хотя адресованные мне взгляды выглядели довольно красноречиво. – Слушаю вас, Алиса Венедиктовна! – сказал Мельников голосом лечащего врача из психушки. Далее так и просилось: «Как вы себя чувствуете?», но капитан не внял соблазну. – Что произошло? Кто погром учинил? Надеюсь, не они? – и кивнул на близнецов. Думаю, можно не уточнять, что вопрос братьям не понравился. Взгляд у обоих стал нехороший и на могучих шеях дружно запульсировали вены. Всё-таки у Мельникова была явная склонность к авантюрам. – Нет, нет! Это наши друзья… – торопливо затрясла головой Лиса и на правах пострадавшей взялась объяснять: – Мы только что вместе из города вернулись… А тут всё вверх дном! Мельников внимательно слушал, но излагала подруга не слишком доходчиво. В сравнении с сегодняшним искрометным выступлением в приёмной Змеёныша рассказ казался жалким лепетом второгодника. Видимо Находка совсем выдохлась. И морально, и физически. К приходу следователя мы с ней в прямом смысле слова едва успели отдышаться. Поскольку услышав, какую неоценимую услугу оказали нам братья, со всех ног кинулись искать среди раскиданных вещей пистолет. Конечно, это была всего лишь версия, но если бы она подтвердилась, то, по выражению Лисы, «была бы последним гвоздиком для моего маленького гробика». До прихода следователя мы под изумленными взглядами близнецов судорожно обшаривали дом. Пистолет мы не нашли, зато разворотили всё окончательно. – Значит, вас не было весь день? – как-то безразлично осведомился Мельников, когда Алиска прекратила наконец мямлить. – Замки были целы? – Целы. – Заперты? Лиса сосредоточилась и заморгала на потолок. – Калитка была… закрыта… Дверь в дом… тоже… кажется… Физиономия её приобрела виноватое выражение, и было ясно, что точно она ничего не помнила. Творческая натура, что с неё взять! – Что ж… – протянул следователь и посмотрел на свои часы. – Макс… Фёдор! Загляните к соседям, поспрашивайте… Те дружно кивнули и живо удалились. Я украдкой перевела дух. Теперь, когда капитан остался в одиночестве, складывалось впечатление, что он не знает, что же делать дальше. Оглядываясь, он пересёк гостиную, вышагивая, словно аист, среди разбросанных вещей, и аккуратно пристроился на краешке дивана. Мы тоже дружно засуетились и пристроились, кто куда. Я решила воспользоваться возникшей паузой и вежливо кашлянула: – Товарищ капитан! Кх-м!.. Наши друзья ведь звонили в местное отделение… Как же вы тут очутились, да ещё так быстро? Казалось, вопроса Мельников ждал. Придав лицу практически ангельское выражение, он кротко вздохнул: – Работаем по Самаринскому делу! Можно сказать, и днюем, и ночуем в Рыбёшкино! Так что был рядом, местные сотрудники и передали… Решил сам взглянуть, в чём дело. Нет ли каких новых обстоятельств… – тут он повернулся к Алиске и резко спросил: – Нет новых обстоятельств? Лиса вдруг сделалась зеленой и затряслась. Степень удивления близнецов достигла своего апогея. Они никак не могли понять, что происходит и, опережая вопросы, готовые сорваться с их губ, я с жаром выпалила: – Нет, нет! Ничего нового пока нет! А сейчас вот… дом разгромили… и ничего не украли! – Да ну? – вполне натурально удивился Мельников, но мне отчего-то казалось, что он издевается. – А вы уверены? Поскольку Находка всё ещё зеленела, я решительно отозвалась: – Уверены! Мы всё проверили! – в сторону близнецов я старалась не смотреть. Мельников перевёл вопрошающий взгляд на Алиску, и она молча кивнула. – М-м-м… Значит, пропавших вещей нет? То есть, произвести опись похищенного… не представляется… возможным? Лиса покачала головой. – То есть, квалифицируем… как хулиганство? Задавая вопросы, Мельников выразительно растягивал слова, словно отчаявшаяся учительница, пытающаяся добиться ответа от закоренелого двоечника. Но Лиса снова покачала головой. Потом махнула рукой и едва слышно произнесла: – Нет, ничего не надо… Извините… Пару минут Мельников убеждал Лису, что такое решение не слишком разумно, но делал это как-то лениво, словно неохотно. Казалось, что в этой комнате у всех было одно желание – избавиться друг от друга. Наконец в коридоре послышались шаги. Мы дружно уставились на дверь. – Никто ничего особенного не видел, и не слышал! – громко объявил появившийся в гостиной Каравайкин. – Единственное, – сосед напротив приметил, будто у ворот какое-то время машина стояла… Чёрная. – Вроде иномарка. Но ни к номеру, ни к марке он не приглядывался! – вынырнув из-за спины напарника, внес свою лепту Блинов. – Вот и всё! – Вот и всё! – словно эхо повторил Мельников и оглядел всех нас по очереди. Остановив взгляд на хозяйке, вопросительно приподнял бровь: – Так будем писать заявление, Алиса Венедиктовна? Писать Алисе Венедиктовне ничего не хотелось. Хоть она и старалась, но все её желания прямо таки читались у неё на лбу. – Что ж! – не дождавшись толка от пострадавшей, громко хлопнул ладонью по подлокотнику Мельников и поставил точку: – Если все проблемы улажены… Через секунду, кивнув на прощанье, Блинов и Каравайкин исчезли в коридоре. На недоумевающие лица братьев жалко было смотреть. Однако, видно рассудив, что хозяйке лучше знать, что происходит в её доме, они помалкивали. – До свидания, – сказал Мельников, обратив взор в их сторону. За всё время пребывания на месте происшествия он взглянул на братьев едва ли не второй раз. Кивком попрощался с Лисой и вдруг обратился ко мне: – Окажите любезность, Анна Алексеевна, проводите до ворот… Безумная мысль, что Мельников снова решил отвезти меня в город, пропала так же быстро, как и появилась. – Конечно, – машинально тряхнув головой, ответила я, – пожалуйста! Мы спустились с крыльца. За воротами уже нетерпеливо урчал заведенный «Форд». На середине дорожки Мельников остановился и достал из кармана пачку сигарет. – Это действительно ваши друзья? – он неторопливо затянулся и бросил на меня короткий пытливый взгляд. Интересно, он за выражением моего лица следит? Мы с ним в шпионов играем? – Действительно, – хмыкнула я, с трудом спрятав усмешку, поскольку мимоходом представила Мельникова в роли Штирлица. Нет, до Тихонова ему далеко. Хотя красивый мужик, конечно… – А вы что подумали? Он чуть заметно пожал плечами: – Ничего… Всякое бывает. Друзья детства, я полагаю? – Ну да… Прозвучало почему-то глуповато, но что поделать, если мы действительно с детства жили с близнецами в одном дворе, мало того – дрались в одной песочнице? К тому же, в те далёкие славные времена мы с Лисой частенько их лупили, потому что братья младше нас на три года! – Тогда – счастливо оставаться! – сухо кивнул Мельников. – Вот, возьмите! Позвоните мне, если вдруг вспомните что-то… или узнаете новое… Я, конечно, могла ошибаться, но он, кажется, говорил не о сегодняшнем происшествии. Мельников уже развернулся, чтобы уйти, но тут меня словно кто под руку толкнул: – Товарищ следователь! М-м-м… Простите, не помню вашего имени-отчества… В ответ Мельников молча указал на визитку, которую только что мне вручил. – Константин Михайлович! Ведь мы оба знаем, почему вы сейчас сюда приехали… – он сделал вид, что даже не догадывается, о чём я. – Я думаю, вы должны хотя бы… рассказать! Или объяснить… О Самарине! Ведь в прошлый раз вы практически обвинили мою подругу! Вы же понимаете, она переживает… – А ей есть о чём волноваться? – невинным голосом уточнил Мельников. Мне захотелось его стукнуть. Терпеть не могу, когда ведут себя как ослы, если вполне могут этого не делать! – Каждому есть о чём волноваться, если его обвиняют в убийстве! – зло ответила я, стуча зубами то ли от волнения, то ли от ночной прохлады. – Никакого обвинения против неё пока не выдвинуто. Я не говорил, что в этом деле рассматривается единственная версия… – тут капитан решил, что сказал более чем достаточно, запульнул окурок в кусты и выразительно кивнул в сторону дома: – Идите! Холодно, простудитесь…