– Да. – Джек, это Луис Уолтон. Я отец Дженни. На краткий миг он задумался, как мистер Уолтон нашел его домашний номер, которого не было в справочниках, но потом вспомнил, что указал его в письме. – Здравствуйте, мистер Уолтон, – сказал он, давая понять Дженни, что звонит ее отец. Она улыбнулась. – Я только что получил предварительный рапорт по твоему запросу насчет брата. – Спасибо за помощь, сэр. Вам не обязательно это делать. – Видимо, ты плохо знаешь мою дочь. Когда она настаивает на чем-то, «нет» не принимается. Это стало для Джека новостью. Со слов Дженни у него создалось впечатление, что это ее отец предложил помочь. – Все равно спасибо. – Расставание твоего брата с Корпусом морской пехоты было, скажем, не самым красивым. – О? – Да. Его уволили с позором. Похоже, за время службы на базе Кэмп-Пендлтон в Сан-Диего его дважды арестовывали за проникновение со взломом и хранение наркотиков. Джек подумал было признаться, что уже знает, что скорее всего жизнь брата была по большей части преступной, включая проблему с наркотиками, но решил этого не делать. – Есть какие-нибудь указания на то, куда он мог отправиться оттуда? – Боюсь, что нет. Он был ранен во Вьетнаме в апреле шестьдесят девятого. Лечился в Хюэ, затем был переведен в Гонолулу для реабилитации после травм. Его ранили в правое бедро, и если он еще жив, то заметно хромает при ходьбе. В Пендлтоне он работал с делами личного состава, кабинетная работа, и мог бы доработать до конца срока службы там и получить почетную отставку, но, по-видимому, связался с наркотиками. В одной записке предполагается, что он мог попасть в зависимость от морфия после ранения. К сожалению, тогда такое часто случалось. Мне жаль. Я хотел бы, чтобы новости были лучше. – Не проблема, сэр. Еще раз спасибо. Следующий вопрос мистера Уолтона его удивил. – Моя дочь у тебя? После короткой паузы он ответил: – Эм-м, да, сэр. Хотите поговорить с ней? – Да, если не возражаешь. Джек протянул трубку Дженни: – Он хочет поговорить с тобой. Вытерев руки, она подошла и взяла трубку. – Папочка, привет! Джек смотрел, как она разговаривает с отцом. Ее ответы не давали намека на то, какими могли быть вопросы, за исключением того, как у нее дела. Поговорив, она сказала: – Конечно. Передай ей трубку. Дальше последовал разговор с матерью, и Джек решил выгулять Бринкли. Он жестами показал свои намерения, Дженни кивнула и помахала рукой, словно говоря: «Развлекайтесь!» Когда они с Бринкли вернулись с прогулки, Дженни сидела за маленьким столом, за которым они завтракали. – У тебя хороший папа. – Да, он классный. – Ты разговаривала и с мамой? – Угу. Она хотела поговорить с тобой, но ты ушел. Просила передать привет и что ей не терпится познакомиться. – Меня удивило, что твой папа спросил, здесь ли ты. – Они знают про нашу любовь. – О? Это удивило Джека. Но с другой стороны, Дженни, очевидно, была открытым человеком, который не стал бы скрывать свою жизнь от родителей. – Да. И не волнуйся. Они в восторге. – Это хорошо. Она улыбнулась и подалась поцеловать его. – Я заехал только перекусить что-нибудь на обед. – Я думала, мы пообедаем у меня. – Ох да. Я забыл. – Все еще хочешь поехать? – А как же баранья нога? – Это на ужин. – Она не остынет? – Не волнуйся. Я ее разогрею и еще сделаю подливку. – Когда она будет готова? – Минут через пять. – Тогда хорошо. Можем поехать пообедать к тебе, когда баранина приготовится. Когда они приехали в квартиру Дженни, Джек понял, что она имела в виду под ее маленьким размером. Здесь было от силы семьсот квадратных футов. Крохотная захламленная гостиная вела в еще меньшую кухню. В ванную вела единственная дверь за кухней, если не считать двери в спальню в конце так называемого коридора. Даже слово «коробка» воздавало квартире должное больше, чем она заслуживала. – Она маленькая, – сказал Джек. – Но я могу здесь развернуться. – Он продемонстрировал. – С трудом, – добавил он и улыбнулся. – Не волнуйся. Все хорошо. – По крайней мере теперь ты знаешь, почему я предпочитаю твой дом. – Это да. – Он прошел на кухню. – Итак, что у тебя на обед? – У меня есть мясная нарезка. – Годится. Они сидели за маленьким столом в гостиной и ели. Когда закончили, Джек спросил: – Могу я узнать, почему ты живешь в такой маленькой квартире? – Деньги. Я не могу позволить себе больше. По крайней мере, комплекс стоит у моря. Это удобно летом. Прыг-скок и ныряй в залив. И вид из окна моей спальни потрясающий. – О? Можно посмотреть? – Конечно. Через полчаса они оделись и поехали обратно к Джеку. Попрощавшись с Дженни до вечера, Джек отправился в Уортон к Лонни. Дверь ему открыл сам Лонни. Он был в голубых джинсах и без рубашки. Джек заметил, что обе его руки покрыты рукавами татуировок. Каждый заканчивался звездой на запястье. Джеку подумалось, как люди сидят неподвижно столько времени, пока кто-то использует прибор, похожий на швейную машинку, чтобы ввести чернила под кожу. Он представил, что это должно быть больно. – Да, Элиз говорила, что вы заходили, – сказал Лонни, когда Джек представился. – Это насчет Тома? – Да. Вы не против, если я зайду поговорить с вами? – Наверное, – сказал он и попятился, пропуская Джека в обшарпанный трейлер. Внутри было на удивление чисто. Джек сел за маленький кухонный стол, приготовившись задавать вопросы, типичные для тех, у кого спрашивают характеристику обвиняемого, чтобы затем перейти к другим, менее комфортным. Лонни сел напротив него, но сначала достал из холодильника банку пива. – Хотите? – спросил Лонни, открывая банку. – Нет, спасибо. – Когда Лонни тоже сел, Джек спросил: – Что вы можете рассказать мне о Томе?