Мама поднимает голову, отрываясь от планшета: – Ки… – Шшш… Сюрприз испортишь, – шепчу я. – Где она? – Наверху, – тихо отвечает мама. – Проснулась недавно и засела в ванной. Приводит себя в порядок. – Хорошо. А папа где? – Поехал за сырниками. – Вот ты лентяйка, – шутливо цокаю языком. Мама оставляет планшет на журнальном столике и встает, поправляя длинную юбку вязаного приталенного платья. – Правильнее будет – рационалистка. Если есть возможность не делать то, что не нравится, грех этим не пользоваться. – Она стреляет в меня фирменным взглядом «Попробуй поспорить со мной». Да никогда! Я живу по принципам, которые вложила мне в голову эта замечательная женщина. – Ты снова что-то сделала с лицом? – спрашиваю я, рассматривая чуть изменившиеся родные черты. – Губы увеличила? Перманент? – Если будешь еще реже к нам приезжать, то в один прекрасный день вообще меня не узнаешь, – смеется она. – Ты у нас самая красивая и без этого всего. – Кирюш, без этого всего ты меня и не помнишь. А у тебя что с волосами? Опять перекрасился? – Новый образ. Что скажешь? Мне к лицу? – Ты похож на… – Только не надо. Не сравнивай, пожалуйста. – Я хотела сказать, что тебе очень идет, – ласково говорит мама и подходит ближе. Умиротворение мягко касается груди, нос щекочет знакомый аромат сушеной вишни, корицы и горького миндаля – ее любимые и неизменные духи. Чувствую себя семилетним мальчишкой, который с воодушевлением рассказывал родителям свои мечты и слышал в ответ: «У тебя все получится, милый. Мы в тебя верим». Как же здорово вернуться домой! Мама гладит меня по щеке и нежно улыбается: – Хорошо, что ты приехал. Мы очень соскучились. – Я тоже. На втором этаже хлопает дверь, слышны тихие шаги и еще один хлопок. Птичка в клетке, пора поздравлять именинницу. – Достань у меня из кармана телефон, – говорю я маме, – запечатлим этот торжественный момент. – Кира вряд ли обрадуется, – серьезно отвечает мама. – Постарайся сделать так, чтобы она не сразу заметила. – Постараюсь. Операция «Поздравь младшую сестру и не получи трындюлей» начинается. Поднимаемся по лестнице и подходим к спальне Киры. Начинающий видеооператор занимает выгодную позицию справа, а я трижды стучу ногой в дверь и делаю шаг назад. – Входи, мам! – кричит Кира. Приходится постучать еще раз с большей настойчивостью. Из комнаты доносятся торопливые шаги, открывается дверь. – Кир! – взвизгивает сестренка. – С днем рождения тебя! – весело затягиваю я песню. – С днем рождения тебя-я-я! С днем рождения, маленький вредный монстри-и-ик! С днем рождения те-е-ебя-я-я! Протягиваю подарок, но Кира отодвигает мою руку и с радостным криком бросается на шею: – Ты приехал! Я думала, снова только сообщением отделаешься! – За кого ты меня принимаешь, Рюш?! Я не мог пропустить твое совершеннолетие. Наклоняю голову, прижимаясь щекой к ее виску, и поглядываю на маму, намекая, что пора спрятать телефон. Умилительный момент семейного воссоединения прерывает злобный рык, и Кира отскакивает назад, поймав оператора с поличным: – Вы что, снимаете?! – Для семейного архива, – оправдываюсь я. – Ага… – Она недовольно морщится. – И наш семейный архив хранится у тебя на странице в «Полароиде». Я же в халате и с мокрой головой! И вообще! – Она топает ногой. – Хоть бы раз приехал, чтобы просто с семьей повидаться, а не видео свои дурацкие снимать! На такую реакцию я не рассчитывал, самое время для подкупа: – Ты подарок принимать будешь? У меня скоро рука отвалится. Он тяжелый. Кира злобно прищуривается, выхватывая коробку и шары: – Думаешь, это поможет? Растерянно хлопаю глазами, не зная, что сказать. Сестра бросает разочарованный взгляд на маму и закрывает дверь у меня перед носом. – Да-да, мам, ты была права! – Я прислоняюсь плечом к двери. – Она обычно долго злится? Мама тихо усмехается и подходит ближе, возвращая мне телефон: – Скоро узнаешь. – В кого она такая вредная? – Единственный человек, с которого она берет пример, – ты. Так что никаких претензий к производителям. Кофе будешь? – Не откажусь. – Хорошо. Тогда миритесь и спускайтесь на кухню. Мама грациозно разворачивается и плавной походкой движется к лестнице. В каждом ее шаге и взмахе руки видны стать и плавность примы-балерины. Тяжело вздыхаю и трижды стучу в дверь. – Рюш, – зову я, – можно войти? – Нет! Не хочу с тобой разговаривать! Езжай обратно в свой чудесный мир блогеров! Переходим к плану «Б» – вторжению. Вхожу в просторную бежевую комнату, Кира сидит на кровати, обиженно сложив руки на груди. Рядом лежит нетронутый подарок, а над головой печально болтаются золотые шары. Делаю еще один осторожный шаг. Кира вскидывает подбородок, пронзая меня холодом: – Телефон оставь на входе! – Но… – Или вали! – Ладно-ладно… – поднимаю руки, будто держу не мобильник, а ствол. – Только без глупостей, не трогай заложников. Медленно наклоняюсь и кладу телефон на пол. – Теперь пни его под стол, – командует сестра. – Может, сразу в окно выбросить? – А это идея, – серьезно произносит она. Легонько дергаю ногой, выполняя требование мелкого террориста, и подхожу к кровати. Кира опускает голову, надув губы. Чувствую себя худшим братом на свете, но… Она ведь знает, что съемка – основная часть моей работы. Я не просто хвастаюсь своей жизнью, это труд, который может открыть многие двери. – Развернешь подарок? Я старался… – Старался, чтобы ролик получился эффектным? – язвит она. – Мне не нужны твои подачки. – Ах так?! – Я сажусь рядом с ней и хватаю коробку. – Тогда себе его оставлю. Разрываю блестящую бумагу и снимаю крышку, искоса наблюдая за реакцией сестры. Она выдерживает ровно три секунды и с интересом заглядывает внутрь. Напряжение от обиды постепенно рассеивается, и на щеках Киры появляются ямочки от искренней улыбки: – Да ладно, Кир! Серьезно? Это то, что я думаю?!